Битва в Арденнах. История боевой группы Иоахима Пейпера - Чарльз Уайтинг

Но для всего этого предстояло выбить американцев с железнодорожной станции Стумон, до которой от самой деревни было два километра крутой извилистой дороги. Внезапная мысль омрачила настроение Пейпера, когда он был уже готов к выходу. Как он скажет позже, «становилось ясно, что топлива нам не хватит даже на то, чтобы переехать мост к западу от Стумона».

Но если у Пейпера только появлялись мучительные сомнения в предстоящем успехе, то у готовящихся встречать его американцев уверенности в себе не было вообще. Полковник Сазерленд из 119-го пехотного полка 30-й дивизии знал, что между его командным пунктом на станции Стумон и Льежем находятся лишь десять изношенных «Шерманов», которые удалось вывести из Стумона. Боеприпасов в этих танках оставалось по нескольку снарядов, а экипажи их были составлены из ремонтников. И этому воинству предстояло остановить немецкую бронетанковую боевую группу! Сазерленд обратился к командиру дивизии генералу Хоббсу. Тот немедленно связался с командованием 1-й армии и описал ситуацию, указав на то, что, по его сведениям, на континент только что должно было прибыть некое новое подразделение, танки которого ждали в депо под Спримоном, что в пятнадцати километрах к северу от командного пункта 119-го полка. Нельзя ли использовать эти танки? Командование ответило, что можно. Хоббс повернулся к обеспокоенному командиру полка. Скоро будут танки.

4

В Париже на рутинном ежевечернем брифинге для нескольких десятков журналистов, аккредитованных при Верховном штабе экспедиционных сил союзников, разгорался скандал. Газетчики, уже три дня ждавшие какой-то определенной информации о прорыве немцев в Арденнах, решили, что с них довольно. Они требовали фактов, и немедленно. Распорядитель брифинга майор Джеймс Хьюджес пытался успокоить их, объясняя отсутствие конкретной информации вопросами военной тайны, но тщетно.

— Уйдите и дайте нам поговорить с генералом Алленом! — крикнул кто-то. — Это он должен отвечать на такие вопросы!

Бригадный, генерал Аллен, пресс-секретарь Верховного штаба, принял адресованный ему вызов.

— Мы не распространяем новости, — начал объяснять он, — потому что не хотим подсказывать неприятелю, который сам не знает, где находятся его передовые части…

В первую очередь имелось в виду подразделение Пейпера, который был полностью отрезан от остатков своей дивизии из-за плохих коммуникаций.

Джорджу Лайонсу, представителю Службы военной информации в Верховном штабе, этот ответ показался недостаточным. Он крикнул:

— Можно я скажу, что это идиотская политика? Здесь и так все все знают; американский народ тоже имеет право знать, что происходит!

Генерал Аллен ничего на это не ответил, и встреча завершилась безрезультатно.

Такое же настроение, как и в комнате для брифингов, царило в тот вечер и по всему штабу союзников. День начался сравнительно спокойно, но к вечеру стал кошмаром. Немцы наступали повсюду. Казалось, их ничто не остановит, и некоторые из американских частей, судя по донесениям, повели себя в боевых условиях не лучшим образом.

Верховный главнокомандующий сидел один в своей комнате на вилле в глубоких раздумьях. Получалось, что совещание в Вердене, на котором, казалось, все проблемы были разрешены, на самом деле ничего не дало. По возвращении начальник разведки, генерал Стронг, сообщил новые данные о наступлении немцев на запад. Сен-Вит и Вильц почти пали. Бастонь, похоже, не продержится и ночи. Связь между штабом Брэдли в Люксембурге и штабом Ходжеса в Бельгии становилась час от часу все хуже. Скоро она вообще прервется. Что тогда останется делать Ходжесу, отрезанному от командования своей группы армий? Более того, и собственные коммуникации Эйзенхауэра с новым штабом Ходжеса в Щодфонтене были частично нарушены. Теперь же, по последним данным Стронга, немцы под командованием Пейпера рвались на Намюр и севернее. Как мог в таких обстоятельствах Брэдли, решительно настроенный не покидать Люксембурга, обеспечить необходимый надзор за северным флангом?

В тот вечер Эйзенхауэру предстояло принять самые важные решения за всю свою карьеру. Решения, принятые несколько часов назад, уже потеряли ценность. Что же теперь делать?

Генерал Стронг вернулся в штаб в 8 часов. К этому времени ситуация в Арденнах стала еще серьезнее. Мало того что немцы усилили натиск, так вдобавок к этому 1-я танковая дивизия СС, теперь уже идентифицированная, подобралась вплотную к стратегическим топливным складам союзных армий. Даже еще не добравшись до этих складов, немцы все равно обладали большим запасом топлива, чем прогнозировала разведка. Их наступление зашло дальше, чем ожидалось, и, видимо, сможет продолжаться еще дальше, даже если они не овладеют топливными складами. Генерал Стронг, как и Эйзенхауэр, сильно сомневался, получая все более тревожные донесения, что принятых сегодня в Вердене решений будет достаточно.

Докладывали о появлении к западу от Бастони немецких частей, движущихся к Маасу… На совещании в Вердене упустили один важный момент — не поставили вопрос об общем командовании на севере, на находившемся под угрозой участке Мааса. Теперь же этот вопрос приобретал наибольшую важность.

Наконец Стронг принял решение. Он призвал на помощь генерала Уайтли, действующего начальника оперативного отдела и второго по рангу среди британских офицеров штаба, и вместе они отправились поднимать из постели раздражительного генерала Беделла Смита.

Этот человек с гордостью именовал себя «сукиным сыном этого штаба» и появлению незваных визитеров совершенно не обрадовался. У него опять разыгралась язва, и ему очень не хотелось оставаться без той малой толики сна, которую удалось урвать. Он сердито спросил британцев, чего им надо. Стронг быстро изложил свои опасения, подчеркнув тот факт, что если танки Пейпера или любая другая мобильная танковая часть немцев доберется до Мааса, то тем самым они вобьют клин в самый центр сил генерала Брэдли — рассекут его группу армий надвое, причем так, что управление северной частью будет потеряно.

Беделл Смит дождался, пока Стронг закончит свое краткое изложение, и спросил, что же тот предлагает. Стронг прочистил горло и сказал как можно спокойнее:

— Очевидно, что командование этим сектором должно лечь на Монтгомери.

5

Капитан Берри из 740-го танкового батальона был совершенно недоволен своим первым командирским опытом в Европе. Он с отвращением глядел на катящиеся за ним из спримонского депо «Шерманы». Не такие танки он хотел бы вести в свой первый бой. Они были «восстановленными» — старые, изношенные в боях машины, которые наскоро подлатали в депо, чтобы их хватило еще на один рывок, после которого их можно будет смело списывать в утиль. Оборудование радиосвязи в машинах было английское, и экипажи танков просто не знали, что с ним делать. Поэтому в бою капитану предстояло подавать команды танкам жестами, и при всей своей нехватке боевого опыта он смутно догадывался, что если во время сражения все время высовываться из люка, чтобы отдать распоряжение, то легко можно нарваться на некоторые неприятности.

Но приказ есть приказ. Берри должен прибыть со своей ротой на станцию около Стумона в распоряжение дислоцированного там пехотного полка, у которого, очевидно, возникли проблемы.