Мемуары Эмани - Нина Алексеевна Ким

На месте костра пузырь вздулся.

– Давай намажу волдырь облепиховым маслом, – говорю мужу.

– Нет, – отвечает неблагодарный.

– Ты мне не доверяешь? – возмутилась я и ушла в другую комнату.

– Она еще и обижается, – захлебнулся от обиды больной.

Удивительно, что и после костра на пупке он верил мне.

* * *

Как-то у Димы поднялось давление, бегу за таблетками. Он выпил и еле дышит. Перепутала таблетки, торопилась же. Ох и испугалась я. Сказать ему ничего не могу, жду исхода событий. Только через час зашевелился, спросил слабым голосом, не перепутала ли я препараты. Все отрицала, как врач на судмедэкспертизе: это организм больного так неожиданно среагировал, а лечение было выбрано правильно.

* * *

Однажды у мужа разболелся зуб. Опять мне лечить, не «Скорую» же вызывать. Растолкла головку чеснока, положила на обратную сторону запястья правой руки, потому что зуб болел с левой стороны. Накрепко перебинтовала и не обращаю внимания на его стоны. Не выдержал и часа, сам разбинтовал повязку. И оба смотрим на красный волдырь.

– Кожа нежная, не успела дотронуться, волдырь уже вылез, – возмущаюсь я.

* * *

Когда ячмень в глазу, надо плюнуть в него. Потом взять иголку и воткнуть ее над дверью, – хорошо, что не в глаз.

У соседа, который в детстве меня донимал, по всем комнатам на потолке висели бумажки с разрисованными иероглифами – отгонял злых духов. Я тоже отгоняла их, дядьке помогала. Плевала ему в ведро с питьевой водой и уходила. Раньше двери не запирали. Заходи, когда хочешь, делай, что хочешь. Много лет мне снился сон, что я прохожу мимо их окон и подглядываю, пьет дядька воду или не пьет.

* * *

Дедушка мой тоже лечил всех. Мы собирали на пустыре полынь, он сушил, толок в порошок и скатывал в комочки. Потом эти мелкие шарики раскладывал по больному месту и поджигал. Трава тлела, дымилась и лежала пахучей горкой на животе или руке.

Частенько дед лечил иглами. Нащупывает нервные окончания пальцами и медленно вкручивает иглу в сплетение. Дома таблеток не было вообще.

А когда у кого-то чирьи выскакивали, мама зажимала больного между колен и давила пальцами вздувшееся место. Под громкие вопли вылетал зеленоватый корешок в гное. Она отпускала несчастного и говорила: «Не умрешь, жить будешь». Короче, у нас в семье образовалась целая династия врачей!

Кстати, себя иногда я лечу травами. Много лет пью шведские, советую всем своим знакомым, но они отмахиваются. Наверное, меня так и запомнят с фужером красного или белого вина и квадратной бутылкой шведских трав.

* * *

Причем тут фужер вина? Разбираться в вине меня научила первая работа в Бельгии.

По объявлению в газете я нашла вакансию помощницы по хозяйству.

Пришла. Небольшой дом – обычный, в бельгийском стиле: серый и неприметный.

«Повезло, девять часов работы в день – много для такого дома», – обрадовалась я.

Но не тут-то было. Марика, так звали хозяйку, распланировала работу помощницы с иезуитской кропотливостью: каждая минута не пролетала мимо нее. В доме надо было не только махать тряпкой и шваброй, но и тереть столовое серебро, мыть окна, стеклянный потолок на кухне, стеклянную стену в павильоне. Обстановка в гостиной была замаскированная – там странным образом сочеталось несочетаемое. Огромный самодельный стол был накрыт белоснежной скатертью, которая спадала пышными складками на пол. Старый продавленный диван украшен богатой накидкой. На кухне самодельный дощатый стол и шкафы, грубо сколоченные хозяином дома. Мебель у жены владельца двух больших фабрик по пошиву одежды была более чем скромной.

– Посмотри сюда, пожалуйста, – обратилась ко мне хозяйка. Она нежно гладила руками бока выпуклой вазы и произнесла с волнением: – «Vetro Artistiko Murano!»

После длинного рассказа с жестикуляциями мне стало ясно, что ваза не дорогая, а очень дорогая, потому что сделана по заказу из муранского стекла и украшена золотыми нитями. Я поняла, что демонстрировать свое благосостояние в Бельгии не принято. Если в дом приходит чужой или, не приведи бог, судебный исполнитель, предметы роскоши прячут от чужих глаз – показывают, что живут небогато, мебель самая простая.

* * *

Каждый вторник Марика ездила в Голландию за цветами. Белые розы лежали грудой на кухонном столе. Надев длинные резиновые перчатки, она начинала работать сама. Подрезала наискосок длинные сочные стебли, отрывала лишние листья и, любуясь готовым букетом, рассуждала о том, что красота продлевает жизнь.

Красивого в ее доме было много, даже подвал с погребом были настоящим винным царством. На полках лежали бутылки с марочными винами, дорогие и эксклюзивные.

– Прибери здесь, – махнула как-то раз она рукой и удалилась.

Я уже вытирала толстый слой пыли с последней бутылки, когда услышала сдавленный стон хозяйки: «О, нет! Только не это!» Пыль, которую собирали годами на бутылках с вином, была знаком их качества.

К полудню у меня от работы темнело в глазах, кружилась голова. Хозяйка, увидев мое серое лицо с красными пятнами, подносила красивый бокал на высокой ножке с неизменными словами:

– Кьянти – это вино из Италии.

Ее супруг был родом из Италии.

Стоя на кухне, я глотала вино, кислое и терпкое, в желудке становилось тепло, силы возвращались до конца дня. Вечером она выносила деньги, стараясь собрать мелочь, и отсчитывала по монетке.

Марика считала себя смелой и хвалилась: «Мои знакомые отговаривали меня брать в помощницы иностранку. Теперь завидуют. Наши так не умеют работать».

Научила меня лазать по крыше, не так, как я любила в детстве, а ползать на брюхе, мыть стеклянный потолок кухни и окна.

– Мы любим свет, это очень красиво – незакрытое пространство.

В незакрытое пространство надо было лезть по пятиметровой лестнице, которую в первый раз мы притащили с ней вдвоем. Взяли за два конца, поднесли к дому, приставили к крыше. В руках держу ведро и ползу наверх, как обезьяна с гранатой. Вечером, довольно оглядев потолок, она кивнула на лестницу: «Отнеси на место». Тащу лестницу на себе и думаю: «Это не ручка с журналом, носи, помощница».

* * *

В одиннадцать утра Марика уже стояла с бокалом вина в пижаме и что-то рассказывала. Каждый раз это были разные истории. В тот раз она демонстрировала товар, который привозила из Италии: красивое постельное белье, халаты, скатерти. Увидев, как загорелись у меня глаза, она кивнула:

– Купи это для своей внучки, отдам со скидкой.

Я купила внучке халат и еще три дня работала бесплатно, а он в итоге никому не подошел, так и провалялся в