Невеста по обмену - Алла Биглова

Вскрикнула, убрала руку и отскочила. Корнелия от неожиданности тоже отшатнулась и чуть не упала. Она глядела на меня с вытаращенными глазами, не в силах сказать ни слова.

Напряжённую обстановку между двумя эмоциональными женщинами развеял Рамон, который, как оказалось, всё это время наблюдал за моим тестированием в дверях:

— Ну, по крайней мере, будущие король и королева Вэстриса не совпадут в стихии огня. Это было бы совсем… опасно.

Повернула голову в его сторону, пытаясь понять, что значат его слова.

Вечером, после разговора с гонцом

Адриан

Я был вне себя от злости и даже не пытался этого скрыть. Не стал ужинать, сразу после общения со слугой брата направился в тренировочный зал, где без зазрения совести рвал и метал. Буквально. Рвал нервы, метал огненные шары, не боясь что-то сжечь или умереть от удушья. Комната была специально заколдована и защищена на случай непредвиденных ситуаций.

Люций продолжал вставлять палки в колёса. Старательно препятствовал тому, что должно случиться. Настойчиво выводил меня из себя, наблюдая за моими мучениями со стороны, надеясь, что я сорвусь. Оступлюсь.

Я, в отличие от него, рос без родителей. И не я был избалованным мальчиком. Я прекрасно понимал, что этот гад натворил. Что сделал с королевством.

И на всякие фразы по типу «он же твой брат, так нельзя» я спокойно мог послать к самому дьяволу. Да что б их всех шуршата драли! Кровные узы не значат ровным счётом ничего, когда происходят такие гадкие вещи.

Двери неожиданно открылись, и я невольно послал в ту сторону огненный шар, не задумавшись о последствиях, не боясь, что кто-то пострадает от моего необдуманного поступка. Настолько я был зол и не контролировал себя.

— Адриан! — услышал возмущённый возглас Рамона и мгновенно взял себя в руки.

К счастью, наставник не пострадал. Он успел защититься своим ледяным щитом. Инстинкты давно контролировали нашу магию.

— Прости, Рамон, — тяжело вздохнул, наблюдая за тем, как ледяной щит человека, заменившего мне отца, таял в воздухе. — Зря ты такую силу скрываешь, — в очередной раз осудил своего советника.

— Тише! — шикнул на меня Рамон, захлопнув дверь и наложив защитные чары от посторонних ушей. — Мой ледяной дар единичен, и я не могу жертвовать собой, пока не удостоверюсь, что ты занял свой законный престол.

— И? Я огневик, и это тоже достаточно редко встречается среди людей, — никогда и ничего не боялся. После смерти родителей, я, похоже, потерял такое чувство, как страх, раз и навсегда. Перестал его испытывать.

— Огневиков твой братец не использует, как подопытных шуршат. Ледевиков с тех пор, как бо́льшая часть уплыла на отдельный остров, стало так мало, что они считаются вымершими стихийщиками…

— Ага, и поговаривают, что Люций отлавливает их для опытов, потому что это сильнейшая элементаль, — закончил я за Рамона, сделав скучающее выражение лица. — Пока ты притворяешься водником, всё будет в порядке.

Хотел успокоить своего наставника, что ему ничего не грозит, но получилось не искренне. На девяносто процентов был уверен, что у Люция есть своя лаборатория, где он уже несколько лет ставил кощунские, немыслимые, зверские опыты.

Был бессилен: ничего не мог доказать.

— Ты, как всегда, мне не веришь, — проворчал Рамон. — И так во всём. Начиная с бесчинства вашего брата, заканчивая предательством некоторых личностей.

Закатил глаза. Не был готов к очередной лекции старого друга. Но, похоже, Рамон уже настроился выносить мне мозг.

— Что опять сделала Катрина?

Как я уже говорил, я был воспитан Рамоном, но это не спасло нас от разногласий. Мы расходились во мнениях даже по самым простым вопросам. И Катрина стала главной точкой преткновения.

Я рос вместе с этой девчушкой. Она была милой, весёлой, красивой. С годами и вовсе стала очень мудрой и рассудительной. Она умело находила подход к каждому человеку, и мы невольно подружились, живя в одном дворце.

Подружилась и с Элайзой, чего не мог сделать я. Несколько лет тщетно пыталась нас примирить. Не вышло.

С годами пытался её соблазнить, но она слишком верила в любовь истинных и была верна дружбе с Элайзой. И это заставило меня уважать её ещё сильнее.

— Вопрос не в этом. Вопрос в том, чего она не сделала. И что ещё сделает, — абстрактно ответил Рамон, вновь уклонившись от ответа.

Вздохнул. Досчитал до десяти, пытаясь успокоиться. Опять одна и та же надоедливая затянувшаяся песня.

— Не вини Катрину за грехи её матери. Это нечестно перекладывать вину женщины на её дочь.

На секунду задумался о происходящем в жизни человека, заменившего отца. Рамону откровенно не повезло. Изначально всё было хорошо. Настолько хорошо, что становилось подозрительно. С истинной он познакомился ещё в пятнадцать лет и мгновенно узнал её.

Это мои родители делали обряд по поиску истинной, когда мне было семь, и мы с Элайзой сразу же не поладили.

Рамон познакомился с Брендой в осознанном возрасте, и увидел в ней истинную. Любовь с первого взгляда, дружба, отношения. Взаимность во всём. Свадьба. Бренда переехала во дворец вместе со старшей сестрой — работать на моих родителей.

И вот тут-то всё и перевернулось с ног на голову: Рамон оказался бездетным. Это впоследствии целители научились лечить эту древнюю и ужасную болезнь, но тогда…

Истинность не спасла их отношения. Бренда очень хотела детей, и так случилось, что она изменила мужу с неизвестным. Как она повторяла, с гостем их дворца. У неё родилась девочка. Катрина.

— Не винить?! — Рамон вспылил. Этот всегда сдержанный мужчина всегда сходил с ума, когда разговор заходил о Катрине. — Ты даже не знаешь, кто отец несносной девчонки! А ведь это может быть и эльф, и оборотень!

— Ни разу не видел, чтобы она обращалась в зверька, — начал уставать примерно так же, как при беседе с гонцом. Хотелось продолжить метать огненные шары. — Да и ушей, как у эльфа не замечал.

— Ага. А то, что она землевик тебе ни о чём не говорит? Это очень редко, среди людей! — у Рамона давным-давно на всё находился контраргумент. Он давным-давно хотел избавиться от напоминания измены бывшей жены из дворца.

— Ты вообще ледевик, но это не делает тебя аборигеном, — наколдовал себе стул и с удовольствием уселся.

Надоело!

— Аборигены — не раса. Это выходцы из всех девяти народов, которые не согласны с условиями девяти королевств!

Покачал головой. Бренда была счастлива, когда родился младенец. Рамон пытался несколько лет делать вид, что всё хорошо. Пытался растить дочь, как свою.

Через несколько месяцев у родителей появился я, благодаря чему мы с Катриной росли вместе, как настоящие родственники. Король не возражал, что его младший сын играется с детьми слуги.