Борьба: Пленники Тьмы - Владимир Андерсон

тяжёлое, что-то сзади. Он обернулся и увидел свою лошадь, возившуюся в сломленной яме. Вода и лёд — всё летело в стороны. От неимоверных ударов копыт о края льдины окружающее представало ещё более душераздирающим. Лошадь обречена на холодную смерть.

Александр, кивнул головой, простился со своим другом и побежал дальше. Тонкий растаявший лёд вертелся с места на место и казался теперь каким-то лютым зверем, поджидавшим свою добычу.

И вот до берега осталось всего каких-то два метра… И в следующий шаг лёд под ногами рухнул, удалился в глубь. Ручьё попал в воду.

Сложно описать состояние ледяной воды. Во-первых, дыхание ускоряется до собственных пределов. Сердце бьётся как при первой встрече с любимой. И это во-первых. Во-вторых, конечности. То, что в воде в первые мгновения перестают слушаться: дрожит, двигается, но не слушается. Но через пару секунд всё нормализуется.

И этот момент наступил. Александр уцепился за самый дальний для себя кусок поверхности и подтянулся вперёд — теперь главное, чтобы лёд не сломался ещё раз, уже при выходе из воды.

Но именно это и произошло.

Твёрдая гладь сломалась. Тоже и во второй, и в третий раз. Полтора метра до берега!

«Я должен доставить это письмо»№ — вскричал в уме повстанец и принялся долбить и пробивать всё, что мешало ему добраться до цели.

Руки покраснелы и немного замёрзли, костяшки поцарапались, и потекла кровь. Бесконечная белая гладь становилась красноватого цвета. Красный — цвет Победы.

Всё немело. Берег всё ближе. Куски льда и мокрый снег разлетались в стороны. Александр стремился вперёд, остальное его не интересовало.

После продолжительного упорства Ручьёв выбрался на сушу. Твёрдое пространство, но такая же белая гладь. Вокруг хоть и солнечно, но холодно. До Никополя осталось примерно двадцать пять километров.

«Двадцать пять километров мокрым и при такой погоде, — шептал сам себе повстанец. — Нет, не это, конечно, возможно… Но только, если Иисус совсем близко. Ведь я должен дойти до конца».

Идти было тяжело, поэтому Александр побежал. Одежда прилипла к телу, со сторон поддувал ветерок, вокруг полным-полно снега. Как правило, для того, чтобы замёрзнуть насмерть этого достаточно. Только не в этот раз.

Дорога длина и трудна, но есть цель, воля и вера, и этого достаточно, для того, чтобы не умереть раньше времени; это и есть Сила.

«Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Я дойду. Нет, добегу. Добегу до Никополя. Отдам письмо. И тогда могу умирать со спокойной душой», — мыслил Александр и неустанно двигался к намеченной цели.

Когда ничего другого больше нет

Затемневший тоннель раскрылся широкой пещерой. В двух километрах шахты № 3 к шахте № 4 сектора Донецк-Макеевка произошёл взрыв. Ещё никто не успел установить отчего это: от маки или от метана, но пути надо было восстанавливать. Для этого отправили командира 381-ой (381/256-ой) сомы Гавриила Железнова с частью его группы и десять чумов из 9-ой буры СЧК.

Пещера, через которую проходила дорога, являлась чуть ли ни уникальной в этом регионе Империи: порядка 15-ти метров в высоту и с площадью в 12000 квадратных метров. Никто толком не знал, когда она появилась, но, поскольку чумы приписывали себе её существование — якобы здесь им захотелось сделать красивый пейзаж, пещеру назвали в честь них: «Пещера чума». Некоторые в шутку говорили, что чумы, до того как напасть сидели именно здесь.

Рельсы шли с запада на восток. К югу от них, то есть справа от движения, возвышался достаточно высокий пригорок (приблизительно в двенадцать метров), чуть ли ни до самого потолка. Ближе к концу пещеры, но к северу, то есть слева, находился ещё один пригорок, но поменьше (метра 2 высотой).

Взрыв случился примерно в центре пещеры и прямо на пересечении вершин пригорков с дорогой. Всего не хватало четырёх рельсов — по два с каждой стороны.

Половина чумов сразу выскочила из мини-поезда и побежала осматривать окрестность. Вокруг никого не оказалось, и они закрыли проходы из пещеры по двое с каждой стороны. Остальные шестеро чумов выволокли горняков из вагона и начали орать на своём чумном языке непонятные вещи. Из них никто ни русского, ни вообще человеческого языка явно не знал, но это и не требовалось. И так ясно, что им надо починить дорогу.

Гавриил махнул рукой своим, показав, что надо идти за ним, и двинулся в сторону воронки, образованной прямо посередине дороги. Тут уже не надо было мучаться с вопросом, почему здесь что-то взорвалось. Рельсы разлетелись достаточно ровно и, главное, на одинаковое расстояние и вправо и влево, то есть взрыв произошёл прямо между рельсами да ещё и там, где они сцеплялись друг с другом.

Работы виднелась куча: во-первых, нужно заделать воронку глубиной в полтора метра. Откуда брать материал неизвестно — есть только запасные рельсы.

Гора приказал рыть по бокам и ссыпать со стороны ц центру. Рядом с ним стоял командир 9-ой буры Ёгнхр. Он очень внимательно наблюдал за тем, кто говорил людям, что делать.

Никто досье на людей у чумов не составлял, даже на тех, кто у них непосредственно работал в СЧК. Чумы считали для себя недостойным составлять какие-то бланки и списки на людей. Вроде того, что и без этого нормально работается. А то, что в случае надобности брать информацию даже на командира сомы неоткуда в голову приходило только в такие моменты. Единственные списки о людях существовали лишь для учёта: указана сома и номера к ней принадлежащие.

Вот и сейчас Ёгнхр стоял и глядел на этого даже для чума внушительного вида человека, широкоплечего, с властным твёрдым голосом, с умением видеть не только вопрос, но и его решающий ответ и не знал, представляет ли он опасность. Чум непрестанно ломался в собственных колебаниях: или этот человек стремится выполнить работу из чувства покорности, или же он делает это помышляя о скором восстании. Но в любом случае получалось, что этот человек сильный. А значит он опасен.

Сейчас, как и всегда, у Ёгнхра имелись чрезвычайные полномочия. Ведь он командир буры СЧК. И он поставил для себя этот вопрос: «Стоит ли казнить этого сильного человека на всякий случай?» Решение зависело от одного: «Вдруг он восстанет… Если нет, можно будет посоветовать его продвинуть повыше. Там он будет также верно служить, и повысят и его, Ёгнхра, за удачный совет… А если да, то ему придётся подавлять восстание, а затем, возможно, получать что-то вроде выговора за то, что «не доглядел»…»