Борьба: Пленники Тьмы - Владимир Андерсон

спрашивала, где кабинет карака (здания хоть и типовые, но внутренняя расстановка редко соответствует стандарту — так им легче воровать), но здесь ей было всё известно.

Взгляды за ней устремили все. Стандартная кожаная форма эсчекиста-женщины в любом её варианте (будь то повседневная или парадная) обязательно включала юбку (у чумов давно не помнили, отчего пошёл этот закон, но невыполнение его каралось смертью независимо от ранга, собственно, как и наоборот, мужчине носить это запрещалось так же строго, как разрешалось женщинам), и её длинные ноги привлекли внимание не меньше, чем то, что было сверху.

За ней из вагона последовала целая группа охраны — 9-ая, 18-ая и 42-ая буры СЧК: 90 чумов.

Принхр осторожно пристроился к ним, Рунхр попробовал сделать то же, но его чуть не сбили с дороги: подразделения СЧК отличались особой невежестью к своим, ведь наказать их мог лишь вышестоящий сотрудник СЧК. А вышестоящий сотрудник СЧК вытворял иногда вещи и похлеще (например, один из таких начал шантажировать не особо влиятельного карака; это продолжалось довольно долго, пока тот не сообщил ещё более высокому эсчекисту; тот всё узнал о шантажисте, затем убил его, получил награду за это, и занял его место; тем самым карак получил ещё более опасного «хозяина»). Сама возможность у чумов значила всё.

Войдя в кабинет, Ананхр немного возмутилась, во-первых, тому что кресло карак всё в красной человеческой крови, и, во-вторых, что рядом с окном валялся несдвинутый с места Манхр.

Она подошла к столу и порылась в нескольких ящиках. В первом, самом верхнем, оказался пистолет «Гюрза» (конструкция Алексея Юрьева) с выгровированным на нём именем «Манхр» — наградной, такой давали только за исключительную преданность перед Империей. Во втором вовсе ничего. А при открытии третьего в проёме показался Принхр. Перед ним стояли двое чумов, но, поскольку дверь давно была выбита, всё было видно и так.

«Он украл все документы», — возвестил Принхр.

Ананхр подняла свои тёмно-фиолетовые глаза и стала ожидать продолжения.

Которого не последовало.

«Так, где же они?» — спросила Ананхр.

Тот незнающе пожал плечами: «Я же уже сказал, он украл их».

«Вы поймали его?»

«Да».

Сотрудница СЧК снова каверзно впилась в глаза собеседнику, мимикой задавая свой первый вопрос.

Ответа снова не было.

«Дайте ему войти», — спокойно приказала она охране.

Принхр наконец вошёл внутрь. Его движения шли уверенно, но с учётом субординации. Глаза хитрили, но старались это не показывать.

Ананхр приблизилась к нему и, улыбнувшись и подмигнув, всадила пощёчину. Тот чуть не свалился, шокированный раскрытием собственного «я».

«Ты долго собираешься держать меня за дуру?» — продолжая пребывать в спокойствии, сказала она.

Виноватый и не думал смотреть на неё: «Я вообще был в шахте в это время…» И тут же получил новую, уже сразившую наповал, пощёчину.

«Пятый. — скомандовала Ананхр. — Ударь его как следует».

Один из охранявших вход чумов, сдвинувшись со своего места, вмазал по распластавшемуся на полу Принхру. Пятый хотел улыбнуться, делая это, но боялся за поплатиться «своим валянием по полу».

«Я не знаю! Не знаю. — чум тут же разговорился. — Наверное, он их куда-то выкинул. Там ищут. Чёрт их дери, не я виноват, что они не могут найти». Он врал и вспоминал, как жёг все эти газетёнки и журнальчики, в которых, конечно, можно было найти и его, и большинства расквартированных здесь чумов элементы казнокрадства.

Если бы те бумаги сравнили с официальными данными службы добычи, его бы расстреляли, а дело об убийстве карака передали бы в шестой отдел СЧК (внутренний отдел: те чистят начисто, то есть до того момента, пока никого не останется).

«Подними его и брось в стену», — хладнокровно сказала Анахр.

Несмотря на достаточно высокий чин Принхра, его высказывания и оправдания, пятый выполнил приказ.

В стене образовалась небольшая вмятина, а сверху посыпалась пыль и кусочки штукатурки тускло-серого цвета.

«Где документы?» — в очередной раз спросила Ананхр.

Виновный уже и не знал, что бы такое ответить, чтобы в очередной раз не получить.

В проёме показался Синхр, начальник сгруппированного из трёх бур СЧК подразделения, со словами: «Всё готово». Это означало, что все, кто находился на поверхности должны быть помещены в так называемую «изолированную сторону» здания — верхний правый угол второго корпуса; там располагался зал собраний членов Партии Чёрного Камня (то есть всех чумов, считающихся гражданами). Оттуда чумов брали по одному для допроса: если допрос показывал «благонадёжность», чума отпускали на бывшее место службы, если нет — направляли в ж/д состав. Состав переправлял их к основной ветке путей, дальше — к ближайшему центру СЧК — Кривой Рог.

(Городок Зализничное Виктор Хмельницкий выбрал не случайно: самое безопасное место от врага, и есть рядом с самим врагом. Виктор знал, что в Кривом Роге существует центр чум, но не знал какой именно. По иронии судьбы там обустроились эсчекисты.)

Теперь времени у Принхра совсем не осталось.

«Ты будешь говорить?»

Чум не знал, не представлял, что ещё можно говорить.

Ананхр вынула из верхнего ящика «Гюрзу» и всадила в Принхра три пули, затем подошла к давно убитому Манхру и вложила в его левую руку пистолет (о том, что он левша она знала уже месяц).

В принципе, данная комбинация являлась перестраховкой. Принхра можно было расстрелять и официально в центре, но сделать это сейчас было несколько удобнее ч её стороны. С виду выглядело, что изменник Манхр по своим корыстолюбивым причинам убил своего помощника. Документы украдены маки, так что возиться не с чем даже 6-ому отделу: на то, чтобы приехать в сам Донецк-Макеевку у них нет санкции, а 9-ая, 18-ая и 42-ая буры СЧК собраны из узкого круга лиц, так что проверить кабинет карака им не удастся. А что касается свидетелей, то чумы вроде Синхра хорошо знали иерархическую систему СЧК — рассказывать о преступлениях вышестоящего по рангу опасно для самого себя — чтобы доложить на того, кто повыше, надо сообщить тому, кто ещё выше; это называется перешагивать через ступеньку, что такая система не любит.

Тёмная комната, и лишь маленький освещаемый круг посередине. Внутри круга маленький деревянный стул. Эсчекисты допрашивают не так как обычные чумы.

На стул усадили молодого человека, одетого в серый полуразорванный комбинизон. Лицо его казалось глупым и простым: эффект создавала низкая губа, сильно выпирающая вперёд. Достаточно маленькие руки выглядели беспомощными и бесполезными, а повреждённое кем-то плечо создавало видимость того, что и всё остальное столь же хрупкое.

«Имя», — выстрелил чей-то голос из глубокой тишины.

Человек сидел, немного согнувшись