Люби меня нежно - Сандра Хилл

Хотя П. Т. знал, что Наоми отличается жестокосердием, он и подумать не мог, что она окажется способна на издевательства и пытки. Он с изумлением посмотрел на сестру, а потом в довольно грубых выражениях сообщил, куда она должна засунуть свой замок.

Не желая продолжать разговор, он взлетел по ступенькам с криком:

– Синтия!

С пятого или шестого этажа доносилась музыка. Он отправился на звук.

На шестом этаже он увидел открытые спальные покои. И остановился на пороге как вкопанный.

Синтия Салливан сидела в центре огромной кровати, стоявшей на возвышении. Волосы… обрамляли ее лицо огромным клубничным облаком. На ней не было ничего, кроме кружевной майки, в которой она была три дня назад во время памятной встречи в кабинете принцу. А еще на ней были белые шелковые трусики. Ничего удивительного, что он не сразу их заметил. Его внимание полностью поглотили длинные стройные ноги этой красотки. У изголовья кровати сидела Рут и красила Синтии ногти в ярко-розовый цвет. Она не пропустила даже те три пальца, из-за которых и разгорелся скандал между мисс Салливан и обувной империей Феррама. Одна нога Синтии была прикована цепью к стене.

– Крови нет, – со вздохом облегчения произнес он. Наконец он понял, о чем шла речь. Рут не пытала Синтию, она просто делала ей педикюр.

– О? – с удивлением произнесла Синтия. Наверное, он выглядел в высшей степени забавно: грязный, испуганный, мокрый.

– Ты как раз вовремя. Мы собираемся посмотреть видео, – раздался голос сзади.

Oн повернулся и увидел Элмера Пресли, стоявшего рядом с телевизором, на который был водружен видеомагнитофон. На экране мелькали кадры какого-то мультфильма. О, «Золушка»! Элмер нажал на какие-то кнопки, потом повернулся к П. Т.

– Тебе давно надо было появиться здесь.

– Бог ты мой! И волшебник-гном тоже здесь, – заметил П. Т., глядя на маленькую фигуру Элмера, затянутую в белый костюм, усыпанный стразами.

На поясе у него красовался ремень с огромной пряжкой. Он был обут в голубые замшевые ботинки, тоже украшенные стразами. Его прическу, должно быть, делал тот же «мастер», который соорудил укладку на голове Синтии.

– Не называй его так, – в один голос укоризненно сказали Рут и Синтия.

– Я… не… низкий, – ответил Элмер. – Почему всем надо это повторять?

– Иди и заколдуй его, Элмер. За то, что он оскорбил тебя, ты должен превратить его в лягушку. Хотя он и так уже лягушка, – язвительно заявила Синтия.

Она замолчала, но по выразительному взгляду П. Т. легко догадался, что она многое хотела бы ему сказать. О, даже представить себе сложно!

Краем глаза он заметил, что Наоми пробралась в комнату и взяла гитару Элмера. В это мгновение его внимание отвлек телевизор. На экране появилась воздушного вида девушка и запела: «Придет день, когда ко мне явится принц…»

До того как в голове разлился огонь от жуткого удара, нанесенного Наоми, и принц отключился, он успел подумать: «Я иду, я иду к тебе…»

Очень трудно продолжать злиться и негодовать, когда объект твоей ненависти лежит рядом на кровати, закованный в цепи и без сознания. На нем, кстати, ничего не было, кроме симпатичных белых трусов-боксеров, украшенных рисунком в виде трилистника.

Питер Феррама был очень хорош собой. Смуглый, стройный и мускулистый. Красавец с головы (волосы цвета воронова крыла) и до ног (у него были очень узкие сексуальные ступни). О таких ресницах, как у него, говорили «соболиные», настолько длинными и густыми они были. У принца были черты испанского аристократа: высокие скулы, прямой нос, полные губы, волевой подбородок. Он лежал, полностью расслабившись, закинув руки за голову и демонстрируя небритые подмышки. Его мускулистая грудь мерно вздымалась во сне. Опустив взгляд ниже, можно было заметить явно очерченный треугольник лобка и длинные стройные ноги.

Он был не из тех, кто до одури качает «железо» в спортзалах, и хорошей фигурой был обязан генетике и физической активности. Наверное, он играл в поло, или охотился с гончими на лис, или занимался каким-нибудь другим королевским видом спорта, предположила Синтия. Возможно, он сохранил отличную форму, постоянно спасаясь бегством от женщин, которые претендовали на место на троне рядом с ним, решила она.

«С лица воду не пить», – подсказывало ей правое полушарие, в то время как левое спало беспробудным сном, изредка бормоча «ням-ням».

Прошло уже три часа, как Наоми огрела принца гитарой Элмера. П. Т. был слишком занят тем, что жадно разглядывал Синтию, поэтому пропустил сокрушительный удар, нанесенный его сводной сестрой. А какая сцена последовала после того, как Феррама, широко раскрыв глаза и не в состоянии оправиться от шока, повалился на пол!

Элмер пришел в ярость из-за того, что Наоми так поступила с его драгоценной гитарой, которая, несмотря на удар о крепкую голову принца, к счастью, не пострадала.

– Моя гитара! Моя гитара! – кричал Элмер, прижимая ее к себе, как ребенка. – Пусть злобные псы украдут твой завтрак и облают тебя! Может, тогда твоя черствая душа проснется.

Рут набросилась на сестру за то, что та посмела так жестоко обойтись с их братом:

– Ты же могла убить его! Как тебе только такое в голову пришло? Элмер, нашли на нее еще одно проклятие. Вперед!

– Пусть в твоем молоке не будет пенки, а у твоих уток – перепонок на лапках.

– Что? – в один голос воскликнули Наоми и Рут.

Элмер бросал в сторону Наоми зловещие взгляды, словно желая наслать на нее все несчастья мира, однако со стороны казалось, что у него просто нервный тик.

Наоми лишь отмахнулась и от сестры, и от Элмера.

– Если бы я хотела убить его, то воспользовалась бы своим пистолетом.

Вслед за этим она вытащила ручную дрель, и уже через несколько минут Феррама был прикован цепью к стене – как и Синтия, но только с другой стороны кровати. Перед тем как обмотать цепь вокруг лодыжки брата, Наоми сняла с него всю одежду, оставив только трусы-боксеры. Синтия решила, что у женщины все же присутствует понятие о скромности.

Она умоляла ее не забирать одежду принца.

– Он не производит впечатление застенчивого человека. Неужели ты думаешь, что твоего брата удержит от побега наличие или отсутствие одежды? По-моему, ему будет все равно.

– Может, ему и будет все равно, но он побоится столкнуться в таком виде с представителями прессы, – язвительно ответила Наоми. – Принц не осмелится поставить себя в столь неловкое положение.

Может, она была права.

– Тогда поместите его в другую спальню, – предложила Синтия.

Мысль о том, что она окажется в опасной близости от своего заклятого врага, казалась ей святотатством. Она не знала, чего ей бояться больше: того, что она может разорвать его на мелкие кусочки, или того, что может растаять под его взглядом.