По агентурным данным - Фридрих Незнанский

Виктория вынула из сейфа печать, аккуратно оттиснула фиолетовый кругляш на генеральской подписи. Затем, особым образом, так чтобы текст не был виден сквозь голубоватую бумагу, сложила листы, запечатала конверт. Все это было сделано быстро и как-то очень красиво. Так, что мужчины невольно любовались четкими движениями тонких пальчиков. Висницкий убрал документ в планшетку, козырнул начальству и удалился.

— И вот корреспонденция, Никита Борисович. То, что пришло на почту, — Виктория протянула коменданту несколько конвертов.

— Хорошо, я просмотрю, — генерал собрался было вернуться к своему столу, но задержался в дверях кабинета: — Да, Вита, я забыл сказать, что на склад поступили вещи и продукты по лендлизу. Я достал для вас талоны. Вам, как сотруднице комендатуры, полагается… Вот, возьмите.

Виктория убрала две голубоватые ленточки в сумочку.

— Спасибо, Никита Борисович, — спокойно кивнула она.

— Боже мой, какая в вас бездна достоинства! Вы прямо-таки княжна великорусская! Ваши предки не из царской семьи? — пошутил генерал.

— Нет, я из семьи рабочих, вы же знаете, — улыбнулась Виктория.

— Знаю, деточка, знаю. И что отец погиб еще на финской, и что мать умерла в блокаду… Бедная девочка! Ну-ну, работайте, не буду мешать. И я поработаю над документами. Меня с полчаса ни с кем не соединяйте.

— Есть, товарищ генерал, — четко ответила Виктория.

— Ну, ну, мне больше нравится, когда вы зовете меня по имени и отчеству. Разумеется, когда мы одни, — он ласково улыбнулся и затворил дверь.

— Разумеется, старый боров. — едва слышно прошептала Виточка и презрительно улыбнулась.

Сташевич миновал еще два перекрестка, свернул на тихую улочку, утопавшую в тополях, прошел почти до конца и нырнул в неприметную подворотню довольно приземистого здания, единственной достопримечательностью которого была четко выписанная тушью табличка «Типография им. Федорова».

В кабинете директора типографии вдоль длинного стола для заседаний сидели уже Хижняк и Орлов. Хижняк должен был прийти на встречу первым, далее с интервалом в десять минут — Чиж, потом он, Олег. Сташевич взглянул на часы. Все точно! Хижняк легким кивком и улыбкой подтвердил, что все идет по плану. Во главе стола — седой, с впалыми щеками мужчина в темно-сером костюме. Блекло-голубая рубашка, явно из довоенных запасов, галстук в полоску — типичный инженер или даже начальник цеха.

— Здравствуйте, проходите! — сделал приглашающий жест «инженер» и поднялся. Он был довольно высок. — Давайте знакомиться.

— Старший лейтенант Сташевич, — представился Олег, пожимая протянутую руку.

Рука была крепкая, мускулистая. Короткое энергичное пожатие понравилось Олегу.

— Подполковник Заречный, начальник львовского отдела Смерш. Садитесь. Ну, все в сборе, так что начнем.

Заречный обрисовал ситуацию, перечислил последние диверсионные акции. Многое из того, что он говорил, было уже известно группе Хижняка из материалов «задания», но слушали они внимательно — лишних знаний не бывает. Тем более, что в рассказе смершевца прозвучало и нечто совершенно новое.

— …И вот последнее преступление, совершенное прошлой ночью. Ограблен центральный склад. Убита охрана и вся ночная смена — двенадцать человек. Огнестрельное оружие не применялось. Действовали ножами и приемами боевых единоборств.

— А именно? — поинтересовался Хижняк.

— В основном переломы шейных позвонков и несовместимые с жизнью травмы в области затылка, височной кости, основания черепа.

— То есть речь может идти о диверсантах, которые прошли обучение в спецшколах и обучены мастерству убивать голыми руками?

— Да, именно. Мы тоже считаем, что среди них есть профессиональные диверсанты. Но есть и просто бандиты, убийцы, всякая шваль. Помимо точных, нацеленных на мгновенное убийство, в том числе ножевых ударов, на теле убитых есть и непрофессиональные множественные ранения, нанесенные явными дилетантами, если можно так выразиться. Эта банда орудует у нас не первый месяц. Почерк всегда одинаков. Форма офицеров Красной Армии, безукоризненно выполненные документы.

— Что похищено?

— Да многое. Консервы, сахар, мука, чай, кофе, сгущенка, яичный порошок. Что-то из гуманитарной помощи, еще по ленд-лизу полученное. Полный список я вам дам. Я уже распорядился отслеживать появление этой продукции на рынках, барахолках, районных базах. Каждый закуток области не прошерстишь, но в городе наблюдение обеспечим.

— Хоть какие-то наводки есть? Кто они? Местные националисты или поляки, немцы? Кто за ними? Армия край-ова, «лесные братья», абвер?

— Известно, что в состав банды входит некто Паленый, матерый уголовник, бежавший из мест заключения. Внешность у него больно приметная — лицо ему подпалили, когда пацаном свою бандитскую карьеру начинал. А что до руководства, до тех, кто стоит за ними. До сегодняшнего дня ответа на этот вопрос у меня не было. Но вот последние события некоторый свет могут пролить.

Заречный достал из ящика стола пакет, из которого извлек серебряный медальон на разорванной серебряной же цепочке.

— Один из рабочих, видимо, оказал сопротивление бандитам и был зверски убит. На теле одиннадцать ножевых ранений. А в руке было зажато вот это украшение. На медальоне какие-то знаки, значения которых мы пока понять не можем. Привлечь музейщиков еще не успели.

— Можно взглянуть?

— Пожалуйста! — подполковник протянул Хижняку находку.

Сташевич и Орлов склонились над медальоном, который лежал на ладони Егора.

На серебряной поверхности были отчеканены странные знаки в виде причудливой формы ломаных линий. Все трое несколько секунд молча их рассматривали.

— Это древнегерманские руны! — уверенно заявил вдруг Орлов.

— Что? — в один голос спросили присутствующие.

— Буквы древнегерманского алфавита. Используются для начертания заклинаний и всякого такого. Их носят обычно в качестве амулета, оберега.

— Вы историк? — спросил пораженный Заречный.

— В некотором роде, — Хижняк быстро ответил за Орлова. — Если лейтенант уверен, что это руны, значит, руны!

— Может быть, вы еще и текст прочтете?

— Некоторые буквы почти стерты, и, как правило, знаки имеют символический смысл. Но если будет неделька времени, — может, разберусь.

— Я думаю, никаких неделек ждать не будем! — возразил Хижняк. — Важно то, что медальон принадлежит, судя по всему, немцу. Вот вам и след!

— Да, это уже кое-что! — кивнул Заречный.

— Разрешите? — спросил Орлов и продолжил: — Раз это амулет, оберег, тот, кто потерял его, вероятно, очень расстроен пропажей. И думаю, вернется за ним.

Заречный недоверчиво посмотрел на юного лейтенанта.