Свет любящего сердца - Грейс Ливингстон-Хилл

Дан кинул на него быстрый удивленный взгляд.

— Знаешь, а я о ней не подумал. Она выросла в такой обстановке, страшно подумать, как на ней это сказалось.

— Вот именно, — подхватил Брюс. — Наверняка у нее была ужасная жизнь, и все это сильно испортило ее характер. Так что она не виновата, что стала такой, как есть.

— Ты прав, — согласился Дан печально. — Брюс, мне от всего этого так грустно, а главное, что я ничего не могу сделать.

— Почему, очень даже можешь, — уверенно заявил Брюс. — Ты можешь молиться. Может быть, именно поэтому Бог заставил тебя совсем потерять надежду в этом деле — чтобы мы поняли, что сами мы ничего не можем предпринять. Ты сейчас закрыт для Него и для Его воздействия. Что, если Он хочет привести тебя к тому, чтобы ты стал с Ним ближе, чем сейчас, и Он смог тебе помочь в деле, в котором сам ты бессилен?

Дан размышлял над словами друга. В комнате стояла тишина. Наконец он вскинул голову и посмотрел другу в глаза:

— Как ты прав, Брюс. Именно это мне и нужно. Давай помолимся.

Молодые люди встали на колени и воззвали к Господу, моля помочь им ради Его пролитой за грешников крови. Юноша горячо молился за мать, оставившей его в младенчестве, а его друг искренне молился за юную девушку, которая глубоко тронула его сердце своей наивностью, одиночеством, горькой и трудной жизнью.

Помолившись, они сразу повеселели, к ним вернулся душевный покой.

— Знаешь, я думаю, Бог достаточно велик, чтобы все исправить. Я ведь здесь для того, чтобы исполнять Его волю. Он сам мне приказал, — сказал Дан, причесываясь перед зеркалом, когда они собирались пойти поужинать в город.

В ответ его друг глубоким, чистым голосом запел:

Дан присоединился к нему, подхватил своим чудесным голосом песню, и трогательные вдохновенные слова зазвучали на весь дом. Не один жилец замер, оглядываясь, в изумлении прислушиваясь, но потом снова обращая мысли к повседневным делам.

— Итак, брат, — сказал Брюс, когда они закончили петь и вышли из квартиры, — пора тебе сбросить этот груз и ждать от Бога указаний, что делать дальше. Теперь все в руках нашего Владыки. Давай идем скорее, теперь расскажи мне про работу. Страшно интересно послушать!

И Дан рассказал про мистера Берни, про свою работу и как он встретил мисс Валери Шеннон, которая оказалась личным секретарем мистера Берни.

— По-моему, все складывается просто отлично, — подвел итог Брюс. — Если хочешь знать мое мнение, Господь сегодня благоволил к тебе, и мне совершенно очевидно, что Он хочет, чтобы ты остался пока здесь, в Нью-Йорке.

— Да, мне тоже так кажется, — кивнул Дан. — И еще мне кажется, что я так расстроился из-за встречи с матерью потому, что она уязвила мою гордость. А кому приятно, когда твоя собственная мать так с тобой разговаривает, будто ты пытаешься ее надуть или украл у нее деньги.

— Да, понимаю, это неприятно. Но у нее совсем нет материнских чувств, так что чего еще от нее ждать. Ты ничего не потерял. В сравнении с сестрой у тебя более выигрышное положение — у тебя все-таки был отец, и отец замечательный. А у нее не было, собственно говоря, ни отца, ни матери.

— Это верно. Я так жалею, что это уже ничем не исправишь.

— У тебя все получится, Дан. И я тебе с радостью помогу. Я все время думаю о том, как наш Отец Небесный любит ее. А тебе не кажется, что мы строим насчет нее планы, не спросив ее мнения? Может, мы ей уже смертельно надоели и она видеть нас не захочет. Я, например, намерен ограничиться исключительно молитвой, но, возможно, Господь Бог именно этого от нас и ждет.

— Да, наверное, — сказал Дан. — Нам остается только ждать и молиться.

В это время Корали ехала из центра на Лонг-Айленд — она получила приглашение несколько дней погостить в красивом поместье под Нью-Йорком. Она устала бороться с Лизой, устала бояться, что Айвор Кавано станет ее очередным отчимом.

И отчаянно кинулась в пучину наслаждений, пытаясь найти в них забвение. Она танцевала напропалую, пытаясь убедить себя, что это и есть настоящая жизнь, что в этом и состоит счастье — жить весело и беззаботно. Хотя поверить в это ей становилось все труднее — всю жизнь она провела в угаре таких развлечений, однако никогда не была спокойна и радостна — как те люди на собрании.

Но она хотела об этом забыть — их лица, их глаза, их голоса. Она хотела напиться, зная, что тогда ее не будут больше тревожить эти воспоминания.

И вдруг, в самом разгаре веселья, ей все это наскучило, стало мерзко и отвратительно, она ускользнула и заперлась у себя в комнате. Никто этого не заметил. Корали лежала на кровати, в темноте, и снова старалась разобраться в своей жизни, понять, что ей теперь делать. Мозг, утомленный напряженными размышлениями, ничего не подсказывал ей, она не могла принять никакого решения. И заснула с мыслью, что утром, когда остальные еще будут спать, потихоньку уедет самым ранним поездом.

Она поднялась еще затемно, торопливо собрала вещи, написала короткую записку хозяйке дома, извиняясь за внезапный отъезд, и смело вышла из дома, направившись в сторону маленького селения, где, возможно, останавливался поезд, идущий в город, сама неся свой чемодан — впервые в жизни.

Что-то изменилось в ней, она вдруг почувствовала себя новым человеком, быстро шагая по безлюдной дороге и глядя на разлитый по всему небу розово-золотой восход солнца. Сбежав, никого не предупредив, Корали испытывала смешанное со страхом бодрое веселье, как школьница, удравшая из-под присмотра старших.

Это чувство не покидало Корали до Нью-Йорка. Но когда вдали показались его небоскребы, она сразу потеряла весь свой задор и ослабела от страха. Она вспомнила свою квартиру, комнаты, одна причудливее другой, и дрожь пробежала по ее спине. Как ей не хотелось туда возвращаться! Лиза наверняка начнет метать гром и молнии, неминуем крупный скандал, ведь прежде, чем уехать из Нью-Йорка за город, Корали заехала в банк и предупредила управляющего, чтобы Лизе больше не выдавали денег с ее счета, даже если та станет предъявлять чеки. Лизе, конечно, это не понравится. Она не успокоится, пока не заставит Корали отдать ей все деньги отца.

Но на этот раз девушка твердо решила не поддаваться. Давно уже пора было воспротивиться и встать на защиту своих прав. Корали знала, что, если Лиза выйдет за Айвора и вдруг, например, заболеет, ухаживать за ней придется ей — Айвор этого точно делать не станет. Скорее всего, он просто исчезнет. Так что, если она сейчас не позаботится о своих деньгах, от них не останется и следа.

По мере того, как поезд приближался к городу, волнение Корали нарастало. Она понимала, что ей предстоит серьезная битва, и не знала, сможет ли победить. Она может впасть в ярость, что часто с ней случалось, и соперничать с Лизой во вредности и подлости. Но нет, теперь она не станет так поступать. Это ни к чему не приведет. Лиза сильнее ее характером и всегда сумеет заставить сделать так, как нужно ей. Корали это понимала, и Лиза тоже великолепно это знала. Нет, надо придумать что-то другое, какой-то реальный, выполнимый план.