Обитель ночи - Том Мартин

Славные денечки в Буэнос-Айресе, подумала Нэнси. Но кто этот Феликс? Она вновь запустила пальцы в конверт. Ордена. Два старых военных ордена. Она достала их и, к своему ужасу, тотчас узнала один и похолодела от страха. Это был Железный крест, особая награда в немецкой армии. Разглядев второй орден, Нэнси совсем потеряла самообладание. Форма его была простой: кинжал, украшенный свастикой — в точности как на мундштуке старинной костяной трубы. Нэнси постаралась взять себя в руки, однако Майя успела уловить ее панику.

— Что-то не так? Вы что-то заметили?

— Ничего. Простите.

— А что в письме?

— Завещание Антона. Он позаботился о вас — оставил вам деньги.

— Значит, он умер?

— Нет, не значит. Мы ничего не знаем. Полагаю, он оформил бумагу как своеобразную страховку. На случай если с ним что-то произойдет. Но это не означает, что его нет в живых. Вы ни в коем случае не должны терять надежду.

Она видела, что Майя вот-вот опять разрыдается, и быстро протянула ей фотографию.

— Вы знаете этого человека?

Майя несколько секунд вглядывалась в снимок.

— Нет.

— А имя Феликс вам о чем-нибудь говорит?

— Нет.

— А эти предметы?

Майя посмотрела на медали и кивнула.

— Да. Антон хранил их в ящике своего стола. Я как-то раз спросила его, что там, а он ответил, что это фамильные вещи, и все. Еще сказал, что когда-нибудь передаст их нашему ребенку.

Майя смущенно зарделась и умолкла, продолжая гладить рукой живот. Сердце Нэнси тревожно билось. Она была уверена, что свастика и кинжал на ордене идентичны эмблеме на мундштуке костяной трубы. Как возможно такое совпадение? А кто этот пожилой мужчина с фотографии, имел ли он отношение к орденам? Это его ордена? Человек явно был чрезвычайно важен для Херцога, но это не отец: странно было бы называть отца по имени, если мать упомянута как «матушка».

Да что тут гадать? Кришна же сказал: отец Херцога погиб в битве под Сталинградом. Значит, это отчим или дядя.

Нэнси аккуратно убрала письмо и жуткие ордена обратно в конверт и положила его на диван.

— Майя, умоляю вас, постарайтесь вспомнить, говорил ли Антон о том, над чем работал?

— Нет. О работе он вообще почти не рассказывал. Так, пару слов. Но в этот раз он до последней минуты не сообщал мне, что собирается уезжать. К тому же он явно был не в себе. Сказал, что обязан ехать — ради всего человечества. Он плохо себя чувствовал, но это его не могло остановить.

Холодок пробежал по спине Нэнси. Неужели настал ее звездный час, неужели она нашла священный Грааль журналиста? Самый важный, сенсационный материал Антона Херцога может стать ее материалом, если у нее достанет мужества ухватиться за эту возможность. Ее пульс участился, а два противоборствующих стремления боролись друг с другом. Одна часть ее личности, склонная к риску, не знавшая страха и сделавшая из нее блестящего журналиста, теперь мечтала о славе: этот случай мог бы прославить ее имя, спасти Антона Херцога, принести международные премии. Но более здравомыслящее, консервативное начало пыталось обуздать амбиции и напоминало: на самом деле Нэнси не знает ничего, за исключением того, что Херцога разыскивают по обвинению в шпионаже, а несколько часов назад она сама сидела в полицейском участке под угрозой многолетнего тюремного заключения.

Как всегда, Нэнси достигла внутреннего компромисса — того самого, что всегда склонял чашу весов к выбору приключения и риска и позволял ей убеждать себя, будто она не собирается предпринимать никаких опрометчивых шагов. Она продолжит расследовать дело Херцога. Она уже видит слишком много причудливых и волнующих совпадений, манящих путей к разгадке. Она не бросит Антона на произвол судьбы, даже если этого требовал Дэн Фишер, особенно после встречи с Майей. Ради Майи она должна выяснить, что случилось. С другой стороны, нельзя покидать Дели, по крайней мере сейчас. Нэнси не может ослушаться полиции. Одна мысль о возможности вновь оказаться в полицейском участке вызывала у нее содрогание. Нэнси хорошо осознавала: если ее еще раз привезут туда, белого света ей долго не увидать.

— Майя, вам незачем волноваться. Я непременно выясню, что случилось с Антоном.

В этот момент кто-то включил во дворе дома радио, и мрачную атмосферу развеяли успокаивающе нежные звуки индийской музыки. Майя подобрала с дивана конверт и вместе с гостьей вышла в прихожую. Нэнси открыла дверь и шагнула на улицу. Воздух был плотным и душным. Она с радостью вырвалась из давящего сумрака дома, пропитанного тревогой и болью.

Нэнси уже открыла рот, чтобы попрощаться, как вдруг Майя прошептала:

— Не оборачивайтесь. За вами тоже следят.

Нэнси охватила паника.

— Что? Кто? — шепотом спросила она, пристально глядя на женщину.

Майя одними глазами показала в сторону. Нэнси сделала вид, что ищет своего водителя, и осмотрела улицу. В тридцати ярдах стоял припаркованный симпатичный универсал с тонированными стеклами, которого здесь не было, когда она приехала. В бедном квартале такая машина выделялась, как инородное тело. Недавние решимость и уверенность Нэнси тотчас улетучились. Она повернулась к Майе, объятая страхом.

Индианка вновь заговорила, опустив голову:

— Я не знаю, кто это, но за мной они ходят по пятам. До свидания.

Всю дорогу с базара они молчали. Нэнси не удалось скрыть волнения после визита в дом Майи, но она надеялась, что Кришна отнесет это на счет самой встречи, а не факта обнаружения слежки. Машина ползла в плотном потоке делийского трафика, и Нэнси осторожно проверяла, преследуют ли их. Всякий раз, когда она украдкой оглядывалась, черный универсал маячил за их автомобилем.

Кришна, наверное, рад, что она помалкивает и не пристает с вопросами, думала Нэнси. Она предпочла не рассказывать ему о завещании и орденах и, конечно же, о подробностях разговора с Майей — о том, что Антон Херцог сознательно покинул Дели с рискованной миссией, не рассчитывая вернуться. Нэнси была уверена: расскажи она обо всем этом Кришне, он разнервничается, станет названивать Дэну Фишеру и доложит, что она не исполняет распоряжений начальства. Едва ли можно назвать идеальными такие отношения с новым коллегой, но что оставалось делать? Все тяжкое бремя тревоги — что происходит, кто следит за ней? — упало на ее плечи.

В редакции Кришна принялся вышагивать по захламленному офису. Нэнси сидела за столом Херцога, опустив голову на руки и гадая, что предпринять дальше и кто отслеживает ее шаги. Она даже надеялась, что это полиция: из всех мрачных вероятностей эта была лучше, чем предположения о неизвестном враге. С другой стороны, слежка серьезно осложняла жизнь, поскольку Нэнси не сомневалась, что полиция может истолковать ее активность так, чтобы поставить ей в вину попытки установить контакт с сообщником по шпионажу.