Лукреция Борджиа. Эпоха и жизнь блестящей обольстительницы - Мария Беллончи

Папа лично отбирал посыльных, по большей части испанцев, курсирующих между Ватиканом и Лукрецией. Один из них, Педро Кальдес, более известный как Перотто, появлялся чаще других. Его ежедневное присутствие пробудило в Лукреции доверительные, дружеские чувства, которые постепенно переросли в привязанность, а затем и в страсть. По отрывочным, но единодушным свидетельствам современников, Педро и Лукреция влюбились друг в друга. Событие держалось в секрете, поэтому есть определенные трудности в его воссоздании, но, похоже, именно оно имело большое значение в становлении характера Лукреции.

Если Лукреция действительно отдалась молодому испанцу, то с самого начала ей было прекрасно известно, что нет никакой надежды на то, что им с Педро удастся соединить свои жизни. Что может быть более грустным, но, тем не менее, возбуждающим, чем любовь, когда каждая встреча является последней и непонятно, что будет завтра? Однако в этом случае наступило завтра. По мнению современников, любовники оказались настолько неблагоразумны, что в один прекрасный день Лукреция поняла, что ожидает ребенка. Можно представить себе ее смятение. С помощью преданной камеристки Пентасилии ей удается скрывать свою тайну под просторными одеждами. Какое-то время все идет успешно, но, когда она должна 22 декабря прибыть в Ватикан для обнародования заявления о разводе, в котором торжественно упомянута как «virgo intacta», оказалось так трудно набраться необходимой в данном случае храбрости. Однако Лукреция поехала в Ватикан и выслушала все с улыбкой. Стефано Таверно описывает сказанную Лукрецией на латыни благодарственную речь, которую она произнесла «с таким изяществом, что, будь она самим Туллием Цицероном, она бы не могла говорить с большей изысканностью и столь по существу». Нелепо сравнивать Лукрецию с Цицероном, однако это показывает, что ее усилия не пропали даром. Даже если мы предположим, что она выучила свою небольшую речь наизусть, все равно замечательно, что она смогла столь безупречно, с таким спокойствием и легкостью связать воедино предложения на латыни. Ей в высшей степени были присущи такие фамильные качества, как храбрость и лицемерие. Можно, однако, сделать вывод, что Перотто являлся источником постоянного раздражения Борджиа и, более того, что Чезаре в конце концов избавился от него. Кардинал был в неописуемой ярости: он освободил сестру от графа де Пезаро, чтобы использовать ее в своих политических играх, и знать, что ее скомпрометировал слуга, было для Чезаре практически то же самое, что гореть заживо на костре. Однажды, как сообщает нам венецианский посол Поло Капелло, у папских апартаментов он наткнулся на Перотто, выскочившего на него с обнаженным мечом. Преследуемый Чезаре, слуга пустился наутек. Промчавшись через папские апартаменты, они остановились у ступенек трона понтифика. Там, на глазах у папы, безуспешно пытавшегося защитить слугу, спрятав его под своим одеянием, Чезаре наносит Перотто мечом удары такой силы, что «в лицо папы ударяет струя крови», добавляет Капелло. Нам неизвестно, были ли раны, нанесенные Перотто, смертельны. Следующая информация приходит от Кристофоро Поджо, осведомителя из Болоньи, написавшего 2 марта 1498 года: «Теперь я понял, что Перотто, первый cameriere [камергер] нашего Повелителя, должен был очутиться в тюрьме за то, что сделал дочь Его Святейшества, мадонну Лукрецию, беременной». Кроме того, имеется запись в дневнике Бурхарда, согласно которой труп испанца, связанный по рукам и ногам, был обнаружен в Тибре. В тот же день река вынесла тело Пентасилии, камеристки Лукреции. По моей информации, в марте у Лукреции родился ребенок. В сообщении из Рима, датированном 18 марта 1498 года, говорилось: «Уверяют, что дочь папы родила».

Еще не было объявлено о разводе, а в Ватикан уже явились претенденты на руку Лукреции. Папа и кардинал Валенсийский тщательно рассматривали каждое предложение; не напрасно же они боролись с графом де Пезаро и преодолели все препятствия. Теперь Лукреция свободна и нужна им для осуществления новых честолюбивых замыслов. Чезаре был тем, кто давал толчок и задавал тон общим устремлениям. Будучи в Неаполе, Чезаре смог лучше узнать этот прекрасный край и обнаружил, что неаполитанский двор, хотя и в состоянии упадка, был все еще великолепен. Он обратил внимание на слабые места в военной и гражданской сферах Неаполитанского королевства, раздираемого разногласиями и находящегося во власти мятежных баронов, и, хотя он был бастардом, у него родилась мысль захватить часть или даже все королевство. Ходили упорные слухи, что Чезаре отказался от кардинальского сана и женился на Санче Арагонской, а кардинальский сан вместо него получил Джофре. На самом деле существовали серьезные препятствия для того, чтобы Санча могла сменить мужа, поскольку, как помнят читатели, кардинал и король в день свадьбы Санчи и Джофре присутствовали в момент выполнения ими супружеских обязанностей. Кроме того, к этому моменту непомерно возросли честолюбивые устремления Борджиа, и они могли решить, что Санча все-таки тоже незаконнорожденная и не сможет обеспечить Чезаре высокое положение. Пришло время, и этим сплетням был положен конец. Теперь все мысли Чезаре сосредоточились на Карлотте Арагонской, законной дочери короля Неаполя, получившей воспитание при дворе королевы Анны Бретонской. Чезаре начал действовать, а папа завел переписку с французским двором, прощупывая настроения нового короля Людовика XII (Карл VIII скоропостижно скончался 7 апреля 1498 года).

Новая стратегия Борджиа предполагала балансирование между Сциллой и Харибдой. Притязания Чезаре на руку Карлотты предполагали, по крайней мере, поверхностные дружеские отношения с ее отцом, королем Неаполя. Но еще более важной представлялась дружба с французским королем, поскольку этот брак должен был в большей степени зависеть от Франции, чем от родителей Карлотты. Для этого имелись две причины: во-первых, Карлотта находилась на французской земле под защитой королевы-матери и, во-вторых, у Людовика XII были собственные, абсолютно четкие цели и на коронации он был провозглашен королем Франции и Неаполя. Итак, Чезаре пустился в головокружительное и рискованное предприятие: сначала добиться расположения противоборствующих сторон, оспаривающих права на королевство, а потом захватить по крайней мере часть территории для себя. Тем временем Александр VI мастерски плел дипломатические интриги, столь тонкие и призрачные, что их всегда можно было легко порвать. Что же касалось завоевания дружбы арагонской династии, то в этом вопросе он воспользовался Лукрецией.

Количество предложений и просьб жениться на Лукреции, восемнадцатилетней разведенной, продемонстрировали, что инсинуации Джованни Сфорца, даже если им поверили, не вызвали чувства неприятия или отвращения к Лукреции. Одним из первых принявших участие в свадебной гонке был Антонелло Сан-Северино, храбрый и умный сын принца Салерно. Его кандидатура пришлась не по вкусу королю Неаполя, поскольку Антонелло принадлежал к одному из наиболее могущественных семейств королевства, но, подобно остальным членам семьи, был чистокровный анжуец, чрезвычайно расположенный к королю Франции. Стоило королю Фредерико удостовериться, что предприняты практические шаги и предполагаемый жених должен быть назначен главным капитаном церкви и жить в Риме под покровительством папы, как он тут же отправляет в Милан посланника, чтобы попросить Сфорца воспользоваться их влиянием в Ватикане и аннулировать проект, согласно которому король Франции и папа устанавливали власть над Неаполитанским королевством. Неаполь и Милан, некогда враждовавшие, в настоящий момент сформировали союз против французов. Кардинал Асканио имел в запасе сильные доводы, и брачный план Сан-Северино провалился.