Савва Морозов - Анна Федорец

Помещенный здесь очерк его личности написан с позиций «персональной истории». Согласно этому направлению, точкой отсчета в любой биографии является личность во всем многообразии ее проявлений. Если нет личности — распадается на отдельные куски и создаваемое ею цельное полотно истории. Ведь поступки героя, позиции, которые он занимает, и даже события, в которых участвует, во многом являются продолжением его основных личностных качеств. Сказанное справедливо в отношении любого человека, в том числе — Саввы Морозова. Вот почему детальное описание его внутреннего мира дано до того, как речь пойдет об основных вехах его жизненного пути.

В июле 1881 года, в возрасте девятнадцати лет, Савва Тимофеевич Морозов поступил в Императорский Московский университет. Еще в гимназии молодой купец проявил склонность к точным наукам, поэтому он избрал отделение естественных наук физико-математического факультета. За несколько лет обучения в университете сильно изменились жизненные приоритеты юного коммерсанта, а с ними и круг его общения. На университетский период пришлись и первые крупные потрясения в биографии С. Т. Морозова.

Студентам физико-математического факультета преподавались: антропология, теоретическая химия, история, математика, микроскопия и микроскопическая химия; французский, английский, немецкий языки. Среди профессоров Московского университета, лекции которых слушал С. Т. Морозов, были блестящий физик и физиолог К. А. Тимирязев, зоолог, один из основателей русской антропологии А. П. Богданов, зоолог Н. Ю. Зограф, историк, выдающийся оратор В. О. Ключевский и др. Курсы метеорологии и физики читал «строгий» профессор А. Г. Столетов; его лекции предназначались одновременно для медиков, математиков и химиков и проходили в большой физической лаборатории. По воспоминаниям одного из современников, В. П. Танеева, желающих послушать лекции Столетова было так много, что «в дверях, когда их открывали, происходила ужасающая давка, а в аудитории скамейки, все проходы и внизу всё свободное место у кафедры занимали густой толпой студенты».[108] Вместе с университетом в жизнь Саввы Тимофеевича пришли новые друзья.

Одна из Великих реформ 1860-х — Университетская реформа — имела огромное значение для недворянской молодежи, которая хотела приобщиться к элитарному миру науки.

Университетский устав 1863 года предполагал повышение уровня университетского образования. Было увеличено количество учебных дисциплин и число преподавателей; большое внимание уделялось организации практических и лабораторных занятий, семинаров. Кроме того, этот устав сделал обучение в высшем учебном заведении доступным для всех слоев населения. Студентом мог стать молодой человек любого социального происхождения, достигший семнадцатилетнего возраста и окончивший гимназию или другое среднее учебное заведение. Поэтому на одном курсе с Саввой Морозовым учились выходцы из самых разных слоев общества.

Внук С. Т. Морозова отмечал: «В университете… обучался молодой Морозов вместе с юношами из самых почтенных московских семей. Были среди его однокашников даже два графа: Сергей, сын Льва Николаевича Толстого, и Олсуфьев». Действительно, Дмитрий Адамович Олсуфьев и Сергей Львович Толстой, также поступившие на физико-математический факультет в 1881 году, довольно скоро стали приятелями молодого купца. Сергей Толстой, как и Морозов, увлекался конной ездой и псовой охотой. Но ближе Морозову в духовном отношении был Дмитрий Олсуфьев. По признанию самого Олсуфьева, оставившего краткие воспоминания, отношения их, скорее приятельские, чем дружеские, сохранялись до конца жизни Саввы Тимофеевича. Вот что писал Дмитрий Адамович: «Познакомился я с Саввой Морозовым в 1881 году; мы оба были на первом курсе Московского университета по естественному факультету. Вспоминаю Савву Тимофеевича плотным, невысокого роста, живым, добродушным молодым человеком. Мы скоро сошлись и подружились. Впоследствии, когда Морозов женился, я бывал часто в его семье».[109]

По словам Д. А. Олсуфьева, «Морозов в 90-х годах… еще дружил с проживавшим тогда в Москве молодым помощником присяжного поверенного А. В. Кривошеиным и был, мне кажется, под сильным влиянием консервативно славянофильских идей, которых держался Кривошеин». В XX веке Александр Васильевич Кривошеин станет крупным российским государственным деятелем, будет занимать важные посты в русском правительстве, в том числе пост главноуправляющего землеустройством и земледелием (1908–1915); в годы Гражданской войны станет видным деятелем белого движения, председателем правительства Юга России (1920).

Если Толстой, Морозов и Олсуфьев были погодками, то А. В. Кривошеин (1857–1921) годился им в старшие товарищи. Кривошеин был из тех людей, которые задают тон в общении. Впоследствии супруга Саввы Тимофеевича язвительно напишет о нем в воспоминаниях: у Кривошеина «…было уменье войти в чужую душу, и он этим прокладывал себе жизненный путь и дошел до поста министра земледелия, не умея отличить гречу от овса».[110] Александра Васильевича объединяла с Морозовым не только учеба на физико-математическом факультете (который он скоро сменит на юридический факультет Санкт-Петербургского университета), но и общее увлечение — искусство: Кривошеин коллекционировал произведения западноевропейской живописи. «Близкий нам человек во время нашего студенчества, почти свой в наших семьях, А. В. Кривошеин пользовался огромным успехом в московском купеческом «свете» и в особенности среди дам и девиц. Кривошеин был тогда восторженным эстетом, декламатором стихов и любителем живописи».[111] Дружба Морозова с Кривошеиным длилась более десятилетия, по крайней мере до начала 1890-х годов. В 1892 году А. В. Кривошеин породнился с Саввой Тимофеевичем, женившись на его племяннице, Е. Г. Карповой, и после женитьбы переехал в Петербург. Видимо, после этого общение друзей сильно затруднилось.

Студенческая жизнь сближала Морозова не только с дворянами. Если верить свидетельству его внука, «не стеснялся Саввушка приводить домой и других коллег — в косоворотках под потертыми студенческими куртками». На протяжении большей части XIX века высшие учебные заведения были головной болью правительства: нередко в их стенах распространялись левые и крайне левые идеи. Однако в 1880-х годах, после убийства народовольцами императора Александра II (1881), власть старалась пресекать действия революционно настроенных граждан еще в зародыше. По словам C. Л. Толстого, несмотря на отдельные факты вовлечения студентов в народовольческое движение, «время моего пребывания в университете было глухим временем: революционеры были разгромлены и скрывались в подполье».[112] Поэтому в 1880-х, да и в 1890-х годах Савва Тимофеевич был еще очень далек от сочувствия революционерам.