Девочки. Дневник матери - Фрида Вигдорова

— Самовар?

— Нет!

— Собака?

— Нет!

— Что же это?!

— Светок! (Цветок.)

Корней Иванович тоже был на высоте: жонглировал стульями, тарелками, куклами. «Мойдодыра» он читал на такой манер:

Это привело Сашу в отчаяние, она долго убеждала Корнея Ивановича, что он читает неправильно, объясняла, как надо читать, удивлялась:

— Ведь вы же сами написали, как же вы забыли? Или, может быть, вы не Чуковский?

Сегодня я спросила:

— Понравился тебе Корней Иванович?

Она ответила кратко, но выразительно:

— Ура!

* * *

Учительница у Галки несомненно очень хорошая. Три мелочи:

1. Зовет девочек по именам.

2. Во время перемены не уходит в учительскую.

3. На уроках много шутит.

Как Анна Ивановна.

* * *

— Галя, тебя в школе сегодня спрашивали?

— Нет. Евгения Карловна обвела глазами класс, бросила взгляд и на меня, но не спросила.

28 ноября 46.

Саша живет бурной интеллектуальной жизнью, и от этого всем плохо, потому что никому нет покою.

— Мама, а как зовется маленький волк?

— Волчонок.

— А маленький медведь?

— Медвежонок.

— Значит, абажур — абажурёнок, стол — столёнок, стул — стулёнок? Мама, а ты была маленькой? А Евгения Карловна была маленькая? А дядя Морис был маленький? А нищие были маленькие? А немцы были маленькие? Разве плохие люди тоже были маленькие? А стол был маленький? А стул был маленький?..

— Мама, почитай мне! Папа, почитай мне! Тетя Нюра, почитайте мне!

* * *

Шура говорит Саше:

— Цыц!

— А что такое цыц? — спрашивает Саша.

— Это значит — тише!

— Это по-английски?

* * *

Саша:

— Мама, почему так много плохих людей на свете: баба Яга, немцы, Бармалей?

4 декабря 46.

Саша:

— Мама, люби меня больше, чем Галю. Посмотри: она сосет палец, в школе ей поставили тройку… Она грубая… Люби меня, пожалуйста, больше.

* * *

Мы с Сашей пришли в школу за Галей. Сидим в вестибюле, ждем. Саша оглядывается, осматривается. Находит глазами плакат и читает по слогам: «Учиться, учиться, учиться!» и спрашивает:

— Мама, что это их так уговаривают учиться?

* * *

Вчера были на именинах у Паши. На прощанье я сказала имениннику:

— До свидания, Паша, поцелуемся.

— Только не с тобой! — воскликнул он и тут же заключил в объятия Сашу.

Очень у него это темпераментно получилось.

Ему исполнилось пять лет. Он был потрясен количеством подарков, шумом, кричал, дрался, но всё в каком-то упоении, без злости.

* * *

Саша с падежами не в ладу. Она говорит: «Я тебя люблю, как я могу тебя не любить, у меня же не шесть матерь?»

Она же: «Четыре детей».

9 декабря 46.

Саша, задумчиво:

— Мама, почему так смешно получается: сначала человека нет. Потом он родится. Потом его опять нет: умирает. Правда, почему так?

* * *

Мама Соня возила Галю в кино смотреть «Мастера сцены». Там первые акты из «Царя Федора», «Вишневого сада», «На дне». Девочка все поняла. Особенно проникновенно и с большим сочувствием рассказывает о «Царе Федоре»:

— А под конец зазвонили колокола в церкви, и он говорит своей жене таким жалким, усталым голосом: «Иринушка, не пойду я к обедне, ведь это не такой уж большой грех, правда? А пойду я в свою опочиваленку…»

* * *

Галя:

— Мама, моя соседка Гольденблат Рита потеряла свою ручку и говорит: «Это ты взяла». Я ей отвечаю: «Прежде чем говорить, поищи хорошенько». Она поискала и нашла под партой и все-таки стоит на своем: «Это ты взяла, а потом бросила!» Евгения Карловна услышала и страшно на нее накричала. Она сказала: «Как ты смеешь так оскорблять человека?»

Тут Галя смеется. Я удивленно смотрю на нее. Тогда она поясняет с веселым изумлением:

— Человек! Это я — человек!

9 декабря 46.

Галя, возвращаясь со Сретенки:

— Хорошо они живут! Всего много! Сухари… Конфеты… Колбаса…

Я, осторожно:

— Может, поедешь туда жить?

Галя, спокойно:

— Ни в коем случае.

18 декабря 46.

Шура любит спрашивать: «Сашенька, у тебя что-нибудь болит?»

На этот вопрос Саша имеет в запасе сотни разнообразнейших ответов. К примеру:

Шура:

— У тебя болит что-нибудь, Сашенька?

Саша, подумав:

— Нет, ничего не болит. Кроме уха.

Шура (в ужасе):

— А ухо?!

Саша:

— А ухо тоже не болит.

В другой раз она ответила:

— Ничего не болит… Кроме сердца, конечно…

* * *

Галя рассуждает вслух:

— Мама, посмотри: я в той школе получала одни тройки и редко-редко четверки. А тут четверки и пятерки. Почему так? Мне приятно здесь учиться. Мне в этой школе учиться и труднее, и легче. Как ты думаешь, почему? Я думаю потому, что здесь лучше учат: всё успевает осесть в голове. А потом Евгения Карловна — это не то, что Ирина Николаевна. Евгения Карловна — очень хорошая. Ты знаешь, если кто из девочек заболеет, она к ним домой ходит. Она обо всех так заботится, так огорчается, если кто заболеет. Очень она мне нравится. Ты знаешь, у нее очень много улыбок. Когда девочки с ней прощаются, она каждой улыбается — на всех хватает, и еще остается.

* * *

Галя:

— Когда мне что-нибудь из еды не нравится, я вспоминаю про Ташкент, и у меня тогда всё проскакивает, всё кажется хорошим.

* * *

Саша, услышав фразу «Погибла моя очередь», произносит: «Не говорите о смерти!»

23 декабря 46.

— Саша, у тебя болит что-нибудь?