Украина в огне. Эпоха мертворожденных - Глеб Бобров

Капитан продолжил:

— Что касается участка склона, то тоже автоматом: по обе стороны дороги выставляю по однополосному минному полю, длиной в шестьсот сорок метров, от самой грунтовки до начала ворот холма, то есть — до фугасов. Положу в тридцати метрах от дороги жирной полосой до первых промоин. Плотностью засевания «бабочкой» могу довести коэффициент вероятного поражения до «ноль-пять» — «ноль-шесть», при стандарте «ноль-три» — «ноль-четыре». Через такие поля не проходят.

Увидев мой удивленный жест, «Команданте» спросил:

— Что не так, Аркадьич?

— Вроде договаривались мою пехоту с обеих сторон дороги прикрыть «ОЗМками» комплектов «Охота». Теперь выясняется, что просто поставят полосу дистанционного минирования. По-хорошему, Иваныч, на кой мне этот полиэтилен[65]?

Капитана явно задело неуважительно отношение к новым технологиям, и он удивленно приподнял одну бровь:

— Так, господа. Еще раз! Стоит задача запустить колонну противника в огневой мешок и порвать, что Тузик — грелку. Правильно? Отлично… Для предотвращения возможного фронтального разворота бронетехники устанавливается четырехполосное минное поле длиной во всю протяженность ваших позиций и глубиной в двести двадцать метров — от моста до начала подъема. Вы позволяете противнику сделать проход и, по втягивании брони в чулок засады, выжигаете технику, заодно прикрывая минное поле от попыток дальнейшего разминирования. В голове колонны… — он расплылся в ядовитой усмешке, — в виде стояночного тормоза устанавливаются фугасы. Для прикрытия ваших огневых точек от пушечных ударов хвоста строя ставится непросматриваемая дымовая завеса. Пехота отсекается от ваших позиций по обе стороны чулка засады двумя минными полями высокой насыщенности. В чем проблема?

Пришло время отстаивать заветы Передерия.

— Может быть, я чего-то не догоняю…

— Может быть… — едко улыбнулся кэп. При всем и обидеться на него нельзя — видно, что мужик действительно хочет сделать как лучше.

— Оценил! — я улыбнулся в ответ… — Первое. Мне необходимы совершенно непреодолимые минновзрывные заграждения. Причем — везде! Нас — сотня. Их — до штуки. Весь расчет на внезапность и массированный залп тяжелых гранатометов. Прорвется взвод — сотрут всех до единого. Уходить там некуда. Сам замысел на том стоит, что не заметят и не смогут предположить, что найдутся смертники, готовые здесь устроить засаду…

— Я понял, понял! Техника развернуться не сможет. Если, конечно, вы прикроете минное поле на грунтовке от разминирования.

— Пехота там, внизу, сможет пройти и обойти нас по склонам?

— Нет! «Восемьдесят девятая» без контакта срабатывает на любое железо — оружие, бронежилеты, на все. Плюс, я же говорил, сверху и особо стыки просею «бабочкой».

— А на склонах?

— Стандартный коэффициент в «ноль-три» тире «ноль-четыре» подразумевает, что из десяти солдат подорвутся трое-четверо. Полстопы, висящие на шнурках лоскутов ботинка, очень вразумительный аргумент для оставшихся, поверьте!

— Не сомневаюсь! Только здесь их будут мочить с трех сторон в упор и еще минометы — сверху. Когда вокруг валят подряд, без разбору, они могут просто стадом ломануться сквозь что угодно, невзирая ни на мины, ни на прочее. Плюс мне не нравится, что поле начинается в тридцати метрах от дороги. Там и до начала зоны минирования есть где укрыться, залечь и вести ответный огонь. Воевать с бронекавалерийским батальоном я не намерен — только лишь расстрелять из засады, и не более.

— Говно вопрос! Положу две полосы с отступом от дороги в десять метров. Могу для острастки поверх кинуть «паучков»[66]. Они по мощности почти как «озимые»!

Просто молодец этот сапер. Весельчак! Ну, правильно, ему — «поставил-ушел». На самом поле под огнем комбату не лежать и на собственное минное поле — не молиться! Решил давить мужика до последнего…

— Это еще не все… На грунтовке и по периметру склона мины дистанционно набрасываются прямо на грунт. Правильно? — капитан утвердительно кивнул… — Но тогда их будет видно, а это может демаскировать и нас, и общий замысел операции.

— Поэтому и предлагал начать метров с тридцати от полотна. «ПФМка», сама по себе, вообще бздня, к тому же — пылью, водичкой прибьет, снежком присыплет… Хотя по контейнерам все равно — вычислят сразу.

— Ну, вот. А «Охота» закапывается…

— Вот домахались! А светиться мне всем батальоном целую ночь? Не заметят — нет?! А поставить сорок комплектов вручную — каждую мину, блок, датчик, каждый провод закопать — каково по времени?! Две сотни солдат на склоне рачком на всю ночь — не демаскирует?! Взрыватели все равно — последними идут и торчат. В оптику — видно… Вообще, далась вам эта «Охота»! Хотите, так подарю. Хоть четыре, хоть восемь комплектов, только сейчас — не приставайте!

По-моему, мы с Передерием его все же достали… Глянул на Денатуратыча. Тот поджал губы и важно кивнул, мол, соглашайся. Ох, ты, вражина старая! Вымутил своего добра и успокоился? Ну, красавец…

— Допустим. Что с «паучками»?

— Мне нетрудно отдельно зарядить несколько кассет и набросать поверху.

— Дед?

— Нет. «ПОМки» издалека видно. И — перебор. Так, как предложено, красиво получается!

Ушам своим не верю! Передерий — и «перебор» с минами… Не верю!

— Принято. Километр противотанковых, от моста и до подъема, с полиэтиленом поверху. Дымовухи на грунтовке, плюс три фугаса на вершине. На склоне — «бабочки». От полотна — двадцать метров и сплошняком до первых промоин с полным их накрытием. Сколько на все уйдет времени?

— За пару часов — весь комплекс мероприятий… — командир инженерно-саперного батальона был удовлетворен окончательным решением. Ну, правильно — ему еще у Буслаева морочиться неизвестно сколько.

— Когда?

— Завтра, с 24–00. После этого дорога непроходима. Ездить по ней можно только по брусчатке и до развилки. У меня есть вопрос…

— Да.

— Что делать с монументом?

Нормальная тема, капитан, только уже — забытая…

Еще до штурма Северодонецка, барражируя по маршрутам движения техники Восточной Малороссии, штурмовик СОРа как раз на Родаковском подъеме ударил в наш «Т-72». Причем не противотанковой ракетой, а какой-то бомбой. В результате в десяти метрах от развилки основной брусчатки прямо по середине «зимней» дороги образовалась воронка метра на три в глубину, куда целиком поместился нос корпуса вставшего на попа танка. После чего объездная стала однозначно непроходимой — препятствие встало в последнем крутом повороте перед выездом на развилку, и объехать его без прокладки новой петли было невозможно. Кроме того, танк сам по себе весит тонн сорок, а тут еще почти на три метра зарылся в яме и за полгода закопался — дождями, потоками грязи, земелькой — до цементного состояния. Такой себе стихийный «монумент» (на настоящий не тянул: жопой — кверху, мордой башни — набок, ствол согнулся и в землю зарыт — совсем не героический вид, одним словом).