Нервный срыв - Бернадетт Энн Пэрис

– Мэттью! Мэттью!!!

Услышав мой искаженный от страха голос, Мэттью выскакивает из спальни.

– Кэсс! – Он мчится вниз по лестнице и через мгновение оказывается рядом. – Что такое? Что случилось? – спрашивает он, опускаясь на корточки и прижимая меня к себе.

– Там, в кухне! – у меня так сильно стучат зубы, что я едва выговариваю слова. – На столешнице!

– Что там?

– Нож! Он там, в кухне, на столешнице, у двери, – бормочу я, вцепившись в его руку. – Он здесь, Мэттью! Нужно вызвать полицию!

Разомкнув объятья, Мэттью кладет руки мне на плечи.

– Успокойся, Кэсс. – Его голос звучит уверенно, ободряюще, и у меня получается вдохнуть. – Давай еще раз. Что случилось?

– Нож! На столешнице, в кухне!

– Какой нож?

– Которым он убил Джейн! Звони в полицию, он еще где-то в саду!

– Кто в саду?

– Убийца!

– Ничего не понимаю, любимая.

– Просто позвони в полицию! – умоляю я, заламывая руки. – Он там, нож, в кухне!

– Ладно. Но сначала я сам посмотрю.

– Нет! Просто позвони в полицию, они знают, что делать!

– Давай я сначала проверю.

– Но…

– Я позвоню, обещаю. – Он делает паузу, давая мне время прийти в себя. – Но сначала мне нужно самому взглянуть на этот нож, потому что меня попросят описать его и сказать, где именно он находится. – Мягко освободив свою руку, он проскальзывает мимо меня.

– А вдруг он еще не ушел? – вздрагиваю я.

– Я только посмотрю от двери.

– Хорошо. Не входи туда!

– Не буду. – Мэттью направляется к кухне и, вытянув шею, заглядывает в проем. – Где, говоришь, он лежит?

Сердце больно колотится в груди.

– На столешнице, у задней двери. Он, наверное, зашел из сада.

– Я вижу только тот нож, которым резал лайм. Больше ничего, – спокойно произносит Мэттью.

– Но он там, я же видела!

– Можешь зайти и показать?

Я поднимаюсь со ступенек и, держась за Мэттью, с опаской заглядываю в кухню. У дальней стены, рядом с дверью, на столешнице лежит наш обычный ножик с короткой ручкой.

– Это его ты видела, Кэсс? – спрашивает Мэттью, пристально вглядываясь в мое лицо. – Этот нож?

Я мотаю головой:

– Нет, не этот, тот был гораздо больше, с черной ручкой, как на фото!

– Ну, значит, он исчез, – невозмутимо заключает он. – Или, может, лежит в другом месте? Зайдем, посмотрим?

Я вхожу следом, по-прежнему держась за Мэттью. Он демонстративно осматривает все углы, подтрунивая надо мной. Мэттью явно не верит в существование другого ножа. От отчаяния и страха, что я схожу с ума, я начинаю жалобно хныкать.

– Ничего, все хорошо, дорогая, – мягко произносит Мэттью, но на этот раз не обнимает меня. Он словно не может заставить себя меня утешить.

– Я видела нож! – всхлипываю я. – Я знаю, что видела! И не этот, а другой!

– По-твоему выходит, что кто-то зашел в кухню, подменил нож, которым я резал лайм, на другой, побольше, а потом поменял их снова?

– Видимо, да…

– Ну, если ты так в этом уверена, то лучше позвонить в полицию: похоже, здесь и правда завелся какой-то маньяк.

Я гляжу на него сквозь слезы.

– Именно это я тебе и пытаюсь втолковать! Он хочет напугать меня! Хочет держать меня в страхе!

Мэттью подходит к столу и садится, словно собираясь поразмыслить над моими словами. Я жду, что он начнет говорить, но он молчит, глядя в пространство. И я вдруг понимаю, что сказать ему нечего. Невозможно выразить словами, что он чувствует, когда я пытаюсь убедить его, будто меня преследует убийца.

– Если была бы хоть одна причина, пусть даже самая малая, по которой убийца мог бы за тобой охотиться, я бы тебя понял, – тихо произносит он. – Но ее нет. Ни одной чертовой причины. Извини, Кэсс, но я не знаю, сколько еще смогу вынести.

В его голосе звучит бесконечное отчаяние, и это приводит меня в чувство. Взять себя в руки невероятно трудно, но потерять Мэттью для меня страшнее, чем попасть в лапы к убийце.

– Я, наверно, перепутала, – говорю я дрожащим голосом.

– Значит, ты уже не хочешь вызывать полицию?

Борюсь с желанием сказать, что хочу. Хочу, чтобы полиция приехала и осмотрела сад!

– Нет, все в порядке, – отвечаю я, сдержавшись.

– Хочешь небольшой совет, Кэсс? – произносит он, вставая. – Начни принимать эти таблетки. Может, тогда нам обоим станет немного спокойней. – С этими словами он выходит, почти хлопнув дверью.

В повисшей тишине я гляжу на маленький ножик, невинно лежащий на столешнице. Даже издалека невозможно ошибиться и увидеть в нем что-то зловещее – если только ты не безумный неврастеник с галлюцинациями. Решено. Я подхожу к чайнику, за которым лежат таблетки, и беру упаковку. Доктор Дикин сказал для начала принимать по одной таблетке три раза в день, а в случае сильной тревоги выпить сразу две. Сильная тревога ничто по сравнению с тем, как я чувствую себя сейчас; но две – это лучше, чем ничего. Глотаю таблетки и запиваю их стаканом воды.

Пробуждаюсь от сна, когда надо мной нависает какая-то фигура. Я пытаюсь закричать, но не могу издать ни звука.

– Тебе совсем не обязательно было спать здесь, – доносится откуда-то издалека голос Мэттью.

Не сразу понимаю, что лежу на диване в гостиной. Сначала не могу сообразить, в чем дело, потом вспоминаю.

– Я выпила две таблетки, – бормочу я, пытаясь сесть. – Потом пришла сюда посидеть. Похоже, меня от них вырубило.

– Наверно, стоит пить по одной, пока не привыкнешь. Я пришел сказать, что ухожу на работу.

– Хорошо. – Я откидываюсь обратно на подушку. Чувствую, что Мэттью еще злится, но бороться со сном нет сил. – Увидимся вечером.

Я закрываю глаза, а когда снова открываю их, слышу голос Мэттью. Не могу понять – он вернулся? Или еще не ушел? Но оказывается, это просто сообщение на автоответчике.

Поднимаюсь на ноги, с трудом ориентируясь в пространстве. Похоже, я очень крепко спала, раз не слышала телефонный звонок. Смотрю на часы: пятнадцать минут десятого. Выхожу в холл прослушать автоответчик.

– Кэсс, это я. Ты, наверно, еще спишь или в душе. Перезвоню позже.

Сообщений несколько, и, пока я их слушаю, мне становится неуютно. Даю себе несколько секунд собраться с мыслями и перезваниваю.

– Извини, я была в душе.

– Я просто хотел узнать, как ты.