Долина откровений - Чингиз Абдуллаев

Чем дальше мы поднимались на плато, тем сильнее меняласьрастительность. Появились заросли кустарников, сахарного тростника. Я досталкарабин, понимая, что именно здесь могут обитать медведи, о которых говорилХайрил. Хотя малайский медведь это не канадский и не белый. Он бываетнебольшого роста, не больше ста тридцати сантиметров и весит килограммовшестьдесят-восемьдесят. Он опасен тем, что нападает внезапно и из-закустарника. Вы можете его даже не увидеть, и внезапно обнаруживаете, что оннаходится рядом с вами на расстоянии прыжка. Крупные медведи обычно встают назадние лапы и дают охотнику возможность сделать выстрел. А малайские медведиболее подвижны и потому более опасны для охотников. Если у вас есть ружьё иперед вами возник крупный медведь, который встает на задние лапы, чтобыпопытаться ударить вас своими передними лапами, вы всегда имеете шанс попасть внего несколько раз.

Мы двигались около двух часов, когда неожиданно послышалосьрычание. Хайрил замер. Он поднял правую руку, показывая куда-то в сторону. КимДо Су снял своё старое ружье. Мы приготовили карабины. Из зарослей неожиданнопоявился медведь. Это потом мы поняли, что он был всего лишь детенышем. Но втот момент он показался нам страшным. Короткий широкий череп, уже видимыеклыки. Мы выстрелили с Ибрагимом почти одновременно, хотя кореец что-то намкрикнул. Очевидно, он просил нас не стрелять. Но два выстрела из карабинабуквально разорвали малыша на части и отбросили куда-то в кустарник. С такиморужием нужно ходить на слонов, а не на детенышей медведей.

Хайрил повернулся к нам и укоризненно покачал головой.Больше он ничего не успел сказать, так как послышался рёв медведицы. И рядом сним возникло уже более крупное существо, с желтой мордой и желтым пятном нагруди. Если у гризли бывает белая подкова, то у малайских медведей она желтая.Медведица была в ярости. Мы с Ибрагимом переглянулись, не решаясь стрелять, онабыла всего в нескольких метрах от нашего проводника. Даяк не испугался.Наверно, он уже видел своего напарника в деле. И поэтому молча смотрел наприближающуюся медведицу.

Зрелище было не для слабонервных. Феликс испуганно замер.Дебольский поправил очки. Наши женщины и носильщики дружно закричали.

Только один человек не потерял присутствия духа. Наш второйпроводник. Медведица была на расстоянии нескольких шагов, когда он выстрелил.Такой негромкий выстрел из его ружья. Медведица оглянулась, замерла, как-тостранно качнулась и начала оседать. Мы с Ибрагимом бросились вперед, сжимаясвои карабины. Но нам не пришлось пускать их в ход. Медведица была мертва. Этотстарый проводник, который казался выжившим из ума старичком, сумел с первоговыстрела попасть ей точно в глаз. Пробил мозг и уложил на месте. Мы стоялипотрясенные. Так точно выстрелить, да ещё в такой момент. Я взглянул настарика. У него стальные нервы.

– Молодец, – кивнул Ибрагим, – ты посмотри, как он стреляет.

Только Хайрила не удивил этот выстрел. Он ведь знал, какумеет стрелять его напарник. Показав на убитого медвежонка, он строго сказал:

– Нельзя стрелять детенышей. Нельзя стрелять. Мать будетрядом. Она разозлится. Может вас наказать. Нельзя стрелять.

Мы с Ибрагимом согласно кивнули. Наши женщины долго не моглиприйти в себя, и я их понимал. Наши охотники довольно быстро и ловко снялишкуры с убитых, чем вызвали настоящий гнев у обеих женщин. За обедом ни Алла,ни Юлия не притронулись к еде, хотя медвежатина была очень вкусной. Их простостошнило. Когда человек впервые выходит на охоту и впервые видит кровь убитыхживотных, ему может быть плохо. Я такое много раз видел. Хорошо мусульманам,они привыкли к тому, что баранов у них режут на всякие праздники. Хотя,говорят, и там попадаются люди, которые не могут выносить вида крови. И уж темболее не могут присутствовать при таком обряде. После обеда мы молча прошлиплато, чтобы выйти к условному месту. Женщины даже не хотели с намиразговаривать. К вечеру мы вышли к небольшому селению Мерах, находящемуся прямона реке.

К этому времени мы вымотались основательно. Здесь мы должныбыли провести нашу вторую ночь. Связавшись с группой Равлюка, мы узнали, чтоони ушли гораздо правее. Но менять маршрут уже не имело смысла. Все устали ибыли счастливы, что пройдена половина пути. Мы с Ибрагимом, правда, нечувствовали себя победителями. Должны были увидеть, что это всего лишьмедвежонок, и не стрелять так поспешно. Но когда у вас в руках такой карабин, аиз зарослей слышен медвежий рык, трудно удержаться и не выстрелить. Ночью насразместили в доме, пол которого был поднят над землей на целых полметра. Япоинтересовался, почему так высоко.

– Змеи, – пояснил Хайрил, – здесь много змей.

Можете считать, что он меня почти успокоил. Хорошо ещё, чтоего не услышали наши женщины. Но в эту ночь я сделал свою последнюю и роковуюошибку. Я уговорил Хайрила немного изменить наш завтрашний маршрут. Мне такхотелось реабилитировать себя за сегодняшний злосчастный выстрел. Юлия даже несмотрела в мою сторону. И тогда я сделал последний шаг к той трагедии, котораяу нас произошла.

Утром мы легко позавтракали и отправились в путь.

Теперь мы поняли, что значит пробиваться через тропическийлес. Группы Равлюка не было впереди нас. И только двое проводников, старик КимДо Су и даяк Хайрил, пробивали нам дорогу в густых зарослях. Слышались крикиживотных, птиц, шумела листва. Несколько раз среди деревьев мы видели крупныхобезьян, очевидно гиббонов. Женщины испуганно прижимались к нам. Алла едвасдерживала слезы. Она натерла себе ноги, и каждый шаг давался ей с трудом. Онадостала кроссовки и хотела их надеть, но кореец покачал головой. Он понимал,что в такой обуви она не пройдет и километра. Мы все с нарастающей злостьюсмотрели на эту неуклюжую дуру, которая задерживала нашу группу. Юлия держаласьгораздо лучше. Она молча шла с нами, иногда доставая свой фотоаппарат.

Никто не знал, что ночью я уговорил Хайрила немного изменитьмаршрут, чтобы обойти горную гряду справа и выйти на тропу носорогов. Я успелузнать у местных жителей, что именно там водились стада однорогих и двурогихносорогов. Там же встречались и слоны. Я жаждал реванша. Откуда мне было знать,что Феликс тоже жаждал реванша, только совсем иного свойства.

Первая половина этого дня была самым трудным испытанием намаршруте. Мы прошли густые заросли, вышли на открытое плато. И сразу увиделибольшую группу гиббонов, которые молча следили за нами. Но обезьяны, очевидно,понимали, что длинные палки в наших руках – это не совсем палки, а те самыепредметы, которые могут причинить им массу неприятностей. Именно поэтомугиббоны следили за нами на расстоянии, не решаясь приблизиться. Видимо, ихуспели познакомить со смертоносным воздействием наших палок, и они несобирались снова испытывать судьбу.

Один раз наш проводник-кореец замер ещё до того, как Хайрилповернул голову. Но через секунду замер и Хайрил, поднимая руку. Мы всенапряглись, я сжал свой карабин. Какая ещё тварь выскочит из этих зарослей? Янапряженно ждал, но кореец неожиданно показал на тень, мелькавшую междузарослями. Это был не очень крупный питон метров четырех. Он явно куда-тоспешил. Мы проводили его неодобрительными взглядами. Почему-то люди боятся змейбольше, чем любых хищников. Может, потому, что змея нападает внезапно и её невидно, а любой хищник кажется менее опасным, даже если он затаился в засаде.