Искалеченный мир - Вадим Громов

— Да помнит! — хохотнула Лихо. — Он за мной в прошлые разы пытался приударить со всем старанием. Уже вроде в годах, но ба-альшой любитель сладенького, особенно таких редких экземпляров, вроде меня. Не за деловые качества, а за то, что я вся из себя натуральная блондинка. Если бы вы только знали, что он мне сулил за то, чтобы я в стольном граде осталась, у него под любвеобильным крылышком. Только куда ж я без вас, обормотов? — да и не нужны мне его карамельки… Должен он меня помнить, а уж Андреича — и подавно. Он через него примерно месяца три назад мне приветик передавал. Всё не оставляет надежды воспользоваться моим девичьим легкомыслием, старый развратник. Но, если подходить глобально — человечище серьёзный, без отталкивающих огрехов. Растолкуем ему расклад, глядишь — чем-нибудь обрадует. Ковровую дорожку до Байкала, конечно же, расстилать не кинется, но без подмоги не останемся. Такие вот перспективы…

— Что бы мы без тебя делали?! — Алмаз широко открыл глаза, с преувеличенным умилением глядя на блондинку. Потом хмыкнул и подмигнул уже без кривляния. С облегчением, которое обычно присутствует после появления чётких ориентиров в пространстве.

— А вы что, были бы способны без меня что-то сделать? — также преувеличенно изумилась Лихо. — Ну кровохлёбу яйца оторвать — это я согласна, даже при условии, что нет у него никаких яиц… Но ещё что-нибудь? Без меня? Шутить изволите, господин юморист…

«Горыныч», управляемый твёрдой рукой, поглощал расстояние, приближаясь к первой точке их маршрута. За окнами мелькали давно и прочно заброшенные поселения в пять-семь безнадёжно покосившихся домишек и лес, лес, лес. Проехали Любань, Крестцы — от которых осталось что-то невнятное, выглядевшее красочной декорацией к состоявшемуся апокалипсису. Что, в принципе, недалеко ускакало от истины. Впереди лежала бывшая Валдайская заповедная зона.

Никакой нечисти в поле зрения не попадалось. Этот факт можно было считать большой удачей, правда неизвестно, по каким причинам случившейся. Может быть, всех гадов разогнала наконец-то нашедшаяся на них аномалия, а может — просто везло. Если не фантастически, то где-то очень рядышком…

Проехали Вышний Волочек, Тверь, Клин — там местами виднелись признаки функционирования гомо сапиенсов, судя по всему, еще не изведавших грянувших перемен. Или хлебнувших, но не полным ковшом. Останавливаться и вызнавать новости четвёрка не посчитала нужным: вряд ли это принесло бы какую-то пользу. До Москвы оставалось совсем немного.

Миновали Солнечногорск, от которого, после окончания первой десятилетки Сдвига, остался насквозь неприглядный пейзаж, на довольно продолжительный период времени вызывающий стойкие ассоциации если не с преисподней, то с её преддверием. Побывав в Солнечногорске, можно было написать не один научный труд на тему «Нестабильное распределение аномального влияния Сдвига на окружающую среду». Если, конечно, осталось кому и когда писать эти пухлые тома словесной зауми, вместо того чтобы озаботиться становящейся всё более актуальной проблемой выживания.

Поменявшийся местами с Лихо Алмаз уверенно вёл «Горыныча» в быстро густеющих сумерках не самого безобидного фиолетового колера, приближаясь к МКАДу. После далёких от человеколюбия выкрутасов Сдвига, способных вызвать у душевно не стойких индивидуумов мгновенное помутнение рассудка, население бывшей златоглавой сократилось до двух с четвертью миллионов. Против тринадцати с лишком миллионов, проживавших до катаклизма. Окраины опустели, народишко перебрался поближе к центру, пережив все прелести, сопутствующие этому аналогу Смутного времени. Мародёрство, грабежи, разброд в умах, неуверенность в завтрашнем дне. Одним словом, всё то, что было описано в фантастическом ширпотребе, так беззаветно любимом Книжником. И в один (прекрасный, ага…) день ставшее доподлинной реальностью.

В общих чертах бывшая Первопрестольная являла собой некое относительно удачное подобие Суровцев с поправкой на некоторые критерии, конечно же. Управлять трёхтысячным посёлком или городом, где население, пусть и сократившееся в разы, но превышает два миллиона? Что вы выберете, учитывая то, что экологическая, экономическая, политическая и прочие обстановки изменились кардинально? Вот то-то…

— До центра бы добраться… А то не люблю ночевать на улице, тем более — в незнакомой местности, — сказал Шатун. — Неуютно мне.

— Не помешало бы. — Алмаз неторопливо преодолел преграду в виде лежащего поперёк дороги фонарного столба. — Думаю, доберёмся, места цивилизованные. Это дальше — вольному воля, а здесь, если, конечно, верить нашему «детектору лжи», вполне порядочные люди обитают.

— Во всяком случае, месяца три назад они такими вроде бы являлись. — Лихо с лёгкой задумчивостью кивнула головой. — Но в связи с недавними событиями могут возникнуть некоторые варианты. Вот так навяжет судьбина узелочков — а ты мучаешься. Особенно если перед этим все ногти до мяса обкусал… Ладно, до ближайшего поста дотянем — а там и заночуем. С утречка двинемся, я вас с государственным мужем познакомлю. Смокинги и вытягивание во фрунт необязательны, достаточно кивать головой, особенно когда он про единую и неделимую балаболить будет. И между вами сразу же установится чуткое и законченное понимание… Вон, Книжника вперёд пустим — он у нас мальчонка начитанный. Пойдёшь, Книжник, со всем пылом на амбразуру государственности?

— Для вас, мадам, готов что угодно. — Очкарик вызывающе прищурился, словно впереди уже замаячила та самая пресловутая амбразура. — Даже «кляксу» наизнанку выверну. Не говоря уж о небольшой политической дискуссии.

— Теперь я точно знаю, что наша миссия обречена на успех. — Лихо улыбнулась уголком рта. — Когда такие люди в стране и рядом есть. Алмазик, сверни сейчас направо и — до упора. Должен быть пост, если меня память не подводит.

Пост и точно обнаружился ровнёхонько там, где его и ожидала встретить Лихо. Алмаз остановил «Горыныча» метрах в пятидесяти от него, пригасил фары. Луч прожектора, бьющий с другой стороны, прошёлся по кабине внедорожника и замер в паре метров от капота. Впереди маячили определённо напряжённые фигуры с оружием на изготовку. Шатун насупленно глядел в сторону поста, потом повернулся; в глазах стоял вопрос, обращённый сразу ко всем.

— Сидите! Должны тут знакомые физиономии обретаться. Не дёргайтесь зря. — Лихо открыла дверь и неспешно выбралась наружу. Прожектор пополз вверх, освещая блондинку с ног до головы.

— Лихо, никак ты? — Голос, донесшийся от поста, был хриплым, словно простуженным, в довесок ко всему — иногда проглатывающим окончания слов. — Или у меня со зрением какая-то ахинея приключилась? А с лицом у тебя что? Надеюсь, что тот, кто это сделал, умер быстро и безболезненно.

— Неужели я вновь слышу этот неповторимый, полный чувственной эротичности голос Бубы Полушкина? — без малейшей иронии крикнула в ответ Лихо, и со стороны поста послышался явственный гогот пары глоток, впрочем, тут же смолкший. Лихо терпеливо ждала.

— А где Глыба? — послышался новый вопрос. — Первый раз я тебя без Андреича вижу, так что не посетуй на формальности…