Убежать от тирана - Злата Тур

Все – таки я мощный аккумулятор позитива. Дюймовочка улыбнулась свободней, в глазах снова засветилась детская радость, перемешанная с робкой надеждой, и я снова почувствовал то невероятно сладкое притяжение, которое заставляло звенеть натянутой струной каждый нерв. То притяжение, которое безошибочно говорило - я нашел свое счастье. Трудное, неожиданное и от того еще более пронзительное.

- Колесо обозрения? Посмотрим на мир с высоты птичьего полета и убедимся, что под другим углом и проблемы будут не такими глобальными?

Я не удержался, снова взял ее руку, и опять та же химия, опять всплеск желания.

- У нас в запасе примерно час, - взгляд Дюймовочки затапливает меня нежностью, которая не расслабляет, а заставляет жадно сглотнуть слюну, тяжело вздохнуть и снова задавить очередную вспышку страсти.

Каждую минуту этого часа мы словно записывали на подкорку, чтобы потом доставать эти воспоминания, смаковать их и подпитываться радостью до следующей встречи. Правда, я постоянно поглядывал на часы, физически ощущая, как крупицы счастья словно просачиваются сквозь пальцы, и нет никакой возможности их удержать.

Когда мы были на верхней точке чертова колеса, я склонился к ее ушку и коснулся его губами.

- Я чувствую себя Золушкой, - жарко выдохнул и замер от восторга. Никогда в жизни я не испытывал такого щемящего блаженства от самой невинной ласки.

Дюймовочка затихла, и я почувствовал, как забилось ее сердечко. Но я понимал, что просто не имею права распускать руки, поэтому со вздохом отстранился. Моя зеленоглазка вскинула благодарный взгляд, а потом хихикнула, совсем как девчонка.

- Золушка с сорок пятым размером ножки.

- Зато у меня волшебные ручки!

- И какое волшебство ты умеешь делать? – смешинки в ее глазах превращали меня в пускающего слюни молодого жизнерадостного бычка, который готов, задрав хвост, скакать от счастья.

- Могу голову врага превратить в тыкву, - и увидев, что Дюймовочка испуганно взмахнула ресницами, тут же плотоядно ухмыльнулся: - А могу любимую женщину заласкать до звездочек в глазах.

Лада вспыхнула от смущения и попыталась отвести глаза, но я поймал ее подбородок и, сдерживая сумасшедший стук сердца, твердо сказал:

- Пока я не хочу ворованных поцелуев. Поэтому ты понимаешь, что в моих интересах быстрее найти управу на нашего общего родственника. Иначе у нас не получится второй ребенок. Детородный орган перегорит от неудовлетворенности…

Я вез домой Дюмовочку, и с каждым километром на сердце становилось тяжелей и тяжелей, словно они, эти километры, падали на штангу на моей груди. Не доезжая до дома несколько кварталов, я вызвал такси, не имея права компрометировать.

Выходя из машины, она обернулась.

- Даня. Спасибо.

В состоянии какой-то замороженности я смотрел, как моя Дюймовочка садится в машину, не отрывал глаз, пока она не скроется из поля зрения. Словно проколотый шарик, только что бывший упругим и веселым, превращается в бесформенную тряпочку, я не мог сдвинуться с места.

Из-за своей неприхотливости я никогда не страдал от отсутствия чего-то. Даже в спорте я не горел желанием победить - просто знал, что это будет. Во мне жила уверенность, что все нужное у меня есть или будет. Сейчас мне по-настоящему стало страшно.

Человек, сумевший так забить мозги моей матери, что она, не глядя на траур, вышла за него замуж, опасен. Как хищник, притаившийся в кустах.

Когда Лада упомянула о клочке бумаги с угрозой мне, я лишь посмеялся. Но теперь, когда узнал, на какую подлость он способен, задумался. Это не ринг, это не бой один на один. И еще страх, что он может причинить вред моей девочке.

О том, что он будет требовать от нее секса, я вообще запретил себе думать, потому что кровь сразу закипала и грозила взорвать меня, как ядерный реактор.

Никогда в жизни я не оттягивал решения, не мямлил, иногда даже рубил с плеча, но похоже, иногда что-то случается впервые.

Я не знал, что делать с Милкой. Чертово обязательство, данное слово, держали меня так же крепко, как цепи раба на галере.

Отчим бы нашел, как выкрутиться…Но я не он. Сказать правду – значит нанести девчонке еще одну травму, не сказать – та же травма, ведь отказаться от близости с женщиной и не объяснять еще хуже. С каждой минутой настроение падало, как столбик термометра на мороз.

- Данил! – чуть не захлопала в ладоши Камила, радостно заглядывая чуть ли не с собачьей преданностью мне в глаза. – Тебя так долго не было, я волновалась. Хочешь, кофе сварю? Или поедим в кафе? Ты же наверно проголодался? А я себе работу нашла!

Я растерянно поцеловал ее в лоб, неловко обняв, почувствовал, что внутри, словно в меня вставили совсем другую программу, поднималось чувство отторжения. Вполуха слушая ее беззаботное щебетанье, я уже знал, что сейчас поступлю, как трус.

- Милка, мне в зал нужно. Скоро важный бой, а я что-то начинаю терять форму. А ты сама, если хочешь, сходи в кафе.

- Я с тобой! Буду вытирать тебе пот, подносить водичку и любоваться своим сильным и красивым мужчиной.

- А с тобой, малыш, я буду отвлекаться, - шутливо дергаю ее за нос и чувствую себя последним трусом. Не представляю, как мужики изменяют своим женам. Это ж надо, глядя в глаза, врать, что был на корпоративе или рыбалке, или еще где! Лично меня захлестывало настоящее отвращение к себе.

Быстренько бросаю форму в сумку и выхватываю еще немного передышки.

- Милка, может, пойдешь себе купишь что-нибудь? – банальная попытка откупиться тут же проваливается, как и я проваливаюсь еще глубже в свою нерешительность.

- Ну разве что сексуальное белье, - мурлычет она и бросает взгляд, за который еще недавно выдрал бы ее во всех ракурсах.

«Ну, скажи сейчас! Самое время! Иначе запутаешься во лжи, как муха в паутине!» - приказываю я себе, но моя сила воли, которая помогала вырывать победу у более сильного противника, сейчас, как трусливый шакал, сбежала с жалко поджатым хвостом.

- Купи. Если тебе его не хватает для полного счастья, - бросаю я и удираю из квартиры.

Наверно, никогда еще груша не испытывала таких яростных ударов. Я колошматил так остервенело, будто хотел выбить из нее «начинку». Но измотавшись физически, я никак не успокоил душу.

Я была на свидании. Самом настоящем свидании с мужчиной. И если об этом узнает муж, мне несдобровать. Но почему - то сейчас эта мысль не пугает, не заставляет дрожать осиновым листком. Такое ощущение, что мне вкололи анестетик, наглухо заморозивший чувство самосохранения.

И Данилу ничего не сказала по факту, и окончательно поняла, что значит влюбиться. Он словно набросил на меня сеть своей энергетики, из которой нет шансов выбраться. В ней я чувствую себя невероятно счастливой. Но может и короткое замыкание произойти, если эта сеть будет постоянно под напряжением, а мне придется поливать ее холодной водой, чтобы не искрилась счастьем.