Тройняшки для миллионера-тирана - Анна Леманн

— Я… Я не делала этого! — кричу, пытаясь схватить его за руку и остановить. Не дать уйти с мыслями, что я изменила ему. — Алим, прошу, поверь мне! Я не делала этого! И никогда бы так с тобой не поступила!

Хватаю его за руку и заставляю остановиться. Взглянуть в мои заплаканные глаза.

— Я видел всё своими глазами, Мириам, — зло чеканит в ответ, с обидой глядя мне в глаза. — Ты была там! С другим мужчиной! И вы…

— Нет! — плачу, потому что всё это ложь. Я бы не предала отца своих детей. — Меня подставили, Алим! Ты же знаешь, что твоя бывшая меня вечно…

— Не трогай Розали! — рявкает так, что меня встряхивает от металлических ноток в его голосе. — Она никогда тебе ничего плохого не делала! Это всё твои выдумки. Выдумки маленькой влюблённой девушки! Ревность!

— Нет! Всё это правда! Каждый раз было правдой, — говорю сквозь слёзы, но он мне не верит.

Он считает, что его бывшая больше не имеет на него никакие виды. Думает, что она с ним только дружит и «уважает» меня. Ту, что вынашивает детей для её бывшего мужа.

Но всё это ложь! Розали не раз меня подставляла и даже однажды чуть не скинула с лестницы, чтобы я потеряла малышей.

— Хватит! — выдёргивает свою руку из моей хватки. — Я больше не хочу слышать твои оправдания, девочка! Моё терпение лопнуло!

— Алим, не говори так! Ты… Ты пугаешь меня!

— Через несколько месяцев ты родишь и навсегда покинешь Францию, — заговаривает таким тоном, каким ещё никогда не говорил со мной. — Мне плевать, куда ты пойдёшь, но я не хочу тебя больше видеть ни рядом со мной, ни рядом со своими детьми!

— Они и мои дети! Ты же знаешь… — смахиваю слёзы, осознавая, что он поверил змее Розали, чем той, которая ему верна и предана. Той, что под сердцем носит сразу троих его детей.

— Но ты подписала документ, в котором есть пункт, что после рождения ты напишешь отказ от детей. И они будут только моими.

Ну, раз он так… то и я буду жестокой. Напомню об условиях контракта, который мы подписали.

— По его условиям разговор идёт про один плод, — ослепляю его своей ненавистью. — Его ты и получишь! А остальные двое мои! Ясно тебе? Раз ты не хочешь быть мягче ко мне, то и я не буду!

— Смотри, против кого идёшь, девочка, — хмыкает, якобы весело. — Я могу одним щелчком пальцев тебя уничтожить. И забрать своих детей.

— Никогда! — выкрикиваю и влепляю ему пощёчину. Громкую и сильную, после которой останется след.

Ловлю злой взгляд Алима и посылаю не менее яростный. Развернувшись, иду на выход из комнаты, осознавая, что только что разрушила всё, что было между нами.

Обратного пути нет.

Своих детей я ему не отдам! Но… он мне этого не позволит.

— Ты доигралась, девочка, — прилетает мне в спину, а затем зверь нападает на меня, впечатав в стену. — Отныне только жестокие игры, которые ты заслужила своим поведением, — опускает руку на мой живот, не отрывая взгляда от моих испуганных глаз. — Здесь мои дети, и ты им никто! Женщина, которая согласилась отказаться от них из-за денег! Ты никто моим детям! После их рождения я их заберу, и ты больше их не увидишь!

Не отдам!

Убью его, но не отдам своих крох этому тирану, называющего себя их отцом.

— Алиса, — выпячиваю губы, глядя на разозлённую подругу. — Но… как? Я одна… здесь. Без тебя! Я же не смогу! Подумай лучше! Я буду помогать тебе с сыном! Тебя вернут в университет! — уговариваю её остаться, потому что одна точно не смогу.

В чужом доме. С чужим родственником. В чужой стране. И плевать, что я здесь уже давно и знаю почти все улочки Парижа. И в особенности пригород Парижа, где расположен частный дом Алима Лапина. Дяди моей лучшей подруги Алисы Лапиной.

Зачем вообще, год назад я повелась на уговоры Алисы и вместе с ней перевелась в престижный языковой университет во Франции? Большие перспективы и возможности вскружили мне голову, нарисовав такие прелестные картины, связанные с моим будущим.

Мысли о том, что после окончания этого университета я смогу на хорошую должность с приличным окладом устроиться, оказались решающими тогда для меня и моей семьи.

Так я быстрее накоплю на операцию братишке, и он сможет быть, как все дети. Прыгать, бегать и веселиться. У него с детства проблемы с суставами. Особенно с коленными. И… он ограничен в своих действиях. Отчего сверстники его подкалывают.

— Ты можешь остаться у моего дяди, — равнодушно кидает подруга, продолжая нервно паковать свои вещи. — Но моей ноги больше в этом доме не будет! Понимаешь?! Мой родной человечек заявил мне, что мне пора возвращаться домой! Понимаешь?! Вот… козёл! Я же его люблю, а он… отправляет… на казнь! К отцу… который не знает, что у него родился внук. И ведь Алим об этом знает, но всё равно сказал возвращаться в Россию.

— Без тебя я здесь не останусь, — опускаю взгляд на свои ноги. — Я и так год бесплатно в доме твоего дяди жила. Потому что была твоей гостьей. А сейчас я кто?

— А ты закадри его! — предлагает она неожиданно, прервав даже сбор чемоданов. — Влюби в себя! Этот скряга через годик-второй своей желчью захлебнётся и умрёт! А ты богатой вдовой останешься! Найдёшь потом себе молодого горячего итальянца, такого, как наш профессор по истории. А этот… — намекает на своего дядю, которого вообще-то очень любит и обожает, но сейчас просто злится на него. — … пусть знает, что с моей подачи ты вдовой станешь! И к горячему итальянцу в объятия упадёшь!

— Алиса!

— Ну а что, Мириам? — опускает руки и расстроенно выдыхает. — Понимаешь, он почти что выгнал меня и Матвея, но тебе разрешил остаться. Нет, я на тебя не обижаюсь, всё понимаю! А вот дядю… Скажи, а может, он уже в тебя влюбился? И меня за борт, чтобы я вам не мешала? — делает очень глупое предположение, от которого в другой момент я бы обязательно рассмеялась, но не сейчас, когда вижу, что она это на полном серьёзе говорит.

— Алиса!

— А я что, по твоему мнению, не вижу, как вы сюсюкаетесь вечно? — уже ревностно заявляет.

Ох, и намучились мы с её дядей за этот год. Подруга каждый день мне сцены ревности закатывала, что я в очередной раз поехала с её дядей куда-то.

Но как я могу отказать Алиму, когда он предлагает мне посетить закрытый показ какого-нибудь фильма, галереи. Знакомит с теми, о ком я раньше только в журналах читала и мечтала увидеть.

Да, господин Лапин представляет меня как свою спутницу, и меня часто принимают за его девушку. Порой сам Алим, чтобы отвадить поклонниц. Но позволить себя приобнять, улыбнуться кое-где, кивнуть, если нужно и назвать Алима «Дорогой» — небольшая цена за воплощение моих мечт.