Тени утренней росы - Татьяна Воронцова

Я не вернусь, Ронан.

Вчера, с законной гордостью наблюдая за тем, как я выгибаюсь под ним, издавая невнятные возгласы, теряя рассудок от наслаждения, он сказал: «Как только мужчина и женщина перестают сражаться друг с другом, они становятся счастливыми». Прекрасная мысль, которая редко приходит в голову представителям обоих полов. Грубые, заносчивые мужчины считают дурами обидчивых, строптивых женщин — вот и вся любовь. С этим же парнем можно в полном смысле слова отпустить себя на волю.

Глядя на него, сидящего на мотоцикле, или изучающего меню в таверне, или бредущего вдоль берега по щиколотку в воде, я не могла не вспоминать упоительную тяжесть его тела и хриплый шепот в темноте: «Бери меня, Элена, возьми от меня все, что сможешь». И я беру. Я уже неспособна обходиться без этой круглосуточной подпитки. Мы осуществляем непрерывное взаимодействие не только на физиологическом уровне, но и на эмоциональном, и на ментальном — одно неотделимо от другого. Я хочу его постоянно. Меня бросает в жар от звука его голоса, от взгляда его прищуренных глаз. Мое чувство к нему никогда не было платоническим. О, нет! Да и много ли я знаю о нем, чтобы любить его чистую душу?

Этой ночью я снова видела сон. Длинная, узкая улица, каких полно в Старой Праге, я иду следом за высоким человеком в черном плаще. Развевающийся от быстрой ходьбы подол плаща позволяет разглядеть каблуки начищенных до блеска сапог, а также что-то вроде меча в драгоценных старинных ножнах. Меч, по мнению доктора Фрейда, это всего-навсего фаллический символ, типичный для женских сновидений. Никакой особой смысловой нагрузки он не несет.

Мы идем довольно долго. На улице, кроме нас, никого. Наглухо заколоченные окна домов, черные трубы, обледенелые скаты крыш. По булыжной мостовой метет легкая поземка.

— Далеко еще? — спрашиваю я своего спутника.

— Уже пришли.

Он оборачивается, но лица я не вижу. Лицо скрывает черный капюшон.

— Вперед!

Он распахивает ничем не примечательную с виду дубовую дверь, ведущую, как мне сперва показалось, в подъезд жилого дома, но оттуда тянет такой непереносимой, такой запредельной жутью, что я отшатываюсь. Беззвучный хохот мертвецов. Могильный холод, холод заброшенного склепа.

— Вперед, вперед, — торопит проводник. — На этом пороге не медлят.

Я прижимаюсь к стене, пристально вглядываясь во мрак капюшона. Руки мои холодеют, ноги становятся ватными от страха.

— Кто вы такой? Почему заставляете меня идти туда? Что там, за дверью?

— Вам это известно, сеньора.

— Но там опасно! Я слышу лязг зубов или оружия. Там какие-то существа, с которыми мне не справиться! Прошу вас, не заставляйте меня! — Язык мне не повинуется. Губы окоченели. — Я не хочу!

Человек в плаще наклоняется ко мне, но я не слышу его дыхания.

«Вы должны пройти через врата тьмы, если хотите достичь белизны райского света»[31].

Мне предстоит умереть, в этом нет сомнений. Боже, как страшно!.. Я содрогаюсь от слез.

— Хорошо, я пойду первым.

Переступив порог, он некоторое время прислушивается. Потом повторяет шепотом:

— Вперед. Смелее!

Ободренная его словами, я вступаю в сумрак преисподней. Вместе мы начинаем нисхождение по крутой каменной лестнице, которой нет конца. И если поначалу я принимаю своего спутника за одного из обитателей этого кошмарного, потустороннего мира, то теперь убеждаюсь, что и он здесь чужой. Такой же странник, как и я.

В темноте, которая все же позволяет различать неясные очертания предметов, я отыскиваю его руку.

— Мне страшно.

— Ничего.

Внезапно я чувствую какое-то шевеление, какую-то возню справа и слева от нас. И в то же мгновение он выхватывает меч. Остро отточенное лезвие вспыхивает синеватым пламенем. Летят чьи-то головы, воздух дрожит от воя и визга. Скованная ужасом, я оседаю на каменные ступени, но мой проводник — высокий человек в черном плаще, с обнаженным мечом — протягивает мне руку.

— Пошли.

Я вижу эту руку, выныривающую из-под плаща. Только руку, не лицо. Лицо по-прежнему прячется в складках капюшона.

Эта рука... Я смотрю на нее, ни в силах шевельнуться. Узкая мускулистая рука с раскрытой ладонью, готовая принять и крепко сжать мою ладонь. Красивая рука с длинными загорелыми пальцами. На запястье — золотой браслет.

Непослушными пальцами я набрала телефонный номер и прижала трубку к уху. Висящее напротив зеркало тут же показало мне меня во всей красе. Волосы всклокочены, глаза опухли, как после пьянки.

— Нейл, это я. Прости, что разбудила, но мне приснился сон...

Он фыркнул. Зевнул.

— Сон? В самом деле? Ну, что тебе сказать... Самое время, детка.

Я глянула на часы. Четыре утра.

— Дело в том, что это необычный сон. Раньше мне такие не снились. То есть ДО ТОГО, как я узнала тебя.

— А ПОСЛЕ ТОГО, значит, уже снились?

— Да. Я знаю, бывают наведенные галлюцинации. Так почему бы не быть наведенным сновидениям?

Голова как чугунная. Что ты несешь, Елена, что ты несешь?..

— Скажи мне правду, Нейл. Это ты проецируешь в мое сознание всякие кошмары?

— Если ты спишь, при чем здесь твое сознание? — поинтересовался он с легким зевком. — Вспомни Юнга: «Как рассветное солнце поднимается из ночного моря, так же, онтогенетически и филогенетически, сознание рождается из бессознательного и каждую ночь вновь погружается в свое первичное состояние». Сны — это продукт коллективного бессознательного.

— Послание Космического Разума?

— Можно и так сказать.

Стоя вместе со мной на краю пропасти, он пытался воззвать к чему-то дикому внутри меня. К чему-то, выходящему за рамки обыденных представлений. Но я проявила лишь беспокойство и заботу о собственной безопасности, что научило его действовать более утонченно.

— А ты веришь снам?

— Ну, в пределах разумного.

Кажется, он окончательно проснулся. Я представила его, лениво потягивающегося под одеялом, и соски у меня мгновенно отвердели. Этот парень точно или колдун, или сам Сатана.

— Почему ты решила, что я посылаю тебе эти сны?

Потому что мне кажется, что и ты и тот устрашающий персонаж хотите от меня одного и того же.

— Ты левша. Твоими мыслями и твоими действиями управляет правое полушарие мозга. Твоя сфера — это сфера интуиции, а не сфера логики. Сфера бессознательного. Не удивлюсь, если узнаю, что ты умеешь предсказывать будущее.