Я хотел убить небо - Жиль Пари

Жужуб на кухне не может удержаться и ест всё подряд, даже хвостики от клубники. Однажды он проглотил тесто для пирога и потом два дня пролежал в постели, и Симон сказал, что он это устроил для того, чтобы не ходить в школу. Жужуб иногда совсем ничего не соображает.

Как-то раз он был таким голодным, что стал пытаться выловить макароны прямо из кипящей воды, и тогда пластырь ему на руку в кои-то веки приклеили по делу.

Симон говорит: «Я не встречал таких обжор, как Жужуб», а Беатриса на это вынимает палец из носа и говорит: «И хорошо, а то бы у нас совсем не осталось еды».

Борис поливал жареную картошку кетчупом из соусницы.

Я спросил у него на ухо:

– Что такое импотент?

Борис опрокинул всю соусницу себе на картошку, и Рози его отругала, а он сказал:

– Я не виноват.

Я успел вспотеть от страха – думал, он меня выдаст.

Я ел крем-карамель, когда Борис ответил мне на ухо: «Импотент – это когда у тебя не стои́т», и я ничего не понял, и стал дожидаться, когда мы поедем на автобусе Жерара, и тогда отозвал Бориса в сторону и снова спросил: «Когда что не стои́т?»

– «Стоит» – так говорят, когда пиписька становится твёрдая, как деревяшка.

– А, – сказал я. – Это больно?

– Вот про это ничего не знаю.

– А почему пиписька становится твёрдая, как деревяшка?

– Потому что там происходит эрекция.

– А что такое эрекция?

– Слушай, ну иногда кажется, что ты с Марса прилетел. Ты что, никогда не смотрел фильмов для взрослых?

– Почему, я по телевизору всякие фильмы смотрел, и детские, и взрослые, но не понимаю, какое это имеет отношение к пипиське, которая становится твёрдой, как деревяшка.

– Всё-таки Симон прав, что у тебя не все дома.

– Симон так про меня говорит?

– Слушай, ну тебя интересуют фильмы для взрослых или нет? Если нет, я лучше плеер послушаю.

– Нет, расскажи, пожалуйста.

– Фильмы для взрослых – это такие фильмы, которые смотрят папы, когда мамы уходят за покупками, или когда они встречаются пообедать с подружками, или когда они спят, потому что ночь. Папам тогда становится скучно, и они смотрят фильмы для взрослых. Фильмы – дурацкие, там нет ни Брюса Уиллиса, ни погонь на машинах, ни катастроф, от которых нужно спасать планету, просто люди, которые всю дорогу только и делают, что раздеваются и залезают друг на друга. Мы с Антуаном их смотрели, когда родители уходили к друзьям играть в карты, а няня засыпала в гостиной на диване. Мы шли в кабинет к папе и смотрели кассету, которую Антуан нашёл как-то раз, когда искал пульт от видеомагнитофона. В этих фильмах девушки жутко накрашены, и они страшные, и у них нет других интересов, кроме как садиться на какого-нибудь месье (и эти месье всё время разные).

– Садиться на месье?

– Да, и в конце все засыпают или курят, а потом мы поставили другую кассету, потому что няня проснулась, и стали смотреть «Крепкий орешек» или «Армагеддон», и это было уж получше.

– Ерунда какая-то, а не фильм. В любом случае, я скажу Камилле, что пиписька её папы не становилась твёрдой, как деревяшка, потому что ему она была нужна для других целей – просто чтобы ходить в туалет. Ей будет приятно это услышать.

В автобусе Жерара сидели все, кроме Беатрисы, которая рисовала в кабинете у психолога. Симон сказал, что лучшим подарком для неё было бы, если бы её мама наконец решилась сесть в самолёт. Мадам Пампино дала нам карманных денег, и я каждые пять минут проверял, не выпали ли мои двадцать франков.

Жужуб прилепил свои монеты себе на глаза и изображал монстра, но они очень быстро отвалились. Одна монета упала и покатилась к Полине, которая в это время разговаривала с Жераром, и Жужуб был слишком толстым и не смог пролезть под её сиденье, поэтому он заревел, а Полина обернулась и сказала: «Жужуб, вернись на место, я разговариваю с Жераром, ты что, не видишь?», и Жужуб ответил: «А мне пофиг», и тогда Полина встала и схватила Жужуба за ухо: «Ах, тебе пофиг, ну тогда поговорим по-другому». Жерар сказал: «Оставь парня в покое», и Полина выпустила ухо Жужуба из пальцев, как будто бы обожглась, уселась обратно на своё сиденье и надулась, потому что Жерар включил Патрика Брюэля слишком громко.

Камилла залезла под сиденье Полины и достала монетку, и Жужуб за это поцеловал её в щёку, и мне захотелось расцарапать ему лицо, не знаю почему.

В деревне все вышли из автобуса, и только Жерар остался внутри и закурил.

– Ты не идёшь? – спросила Полина.

– Нет, магазины – это не по мне.

А мы это дело обожаем.

Камилла примерила колечко, такое же розовое, как очки у Беатрисы.

– Очень красиво, – сказала Полина и сама стала примерять кучу разных украшений, но ничего не покупала из-за этикеток, которые были к ним прикреплены.

Борис и Антуан намазали себе губы помадой, смотрели друг на друга в зеркало и хохотали.

Продавщица и Полина не увидели в этом ничего смешного.

– Прошу прощения, – сказала Полина. – Дети, сами понимаете…

– Я-то понимаю, мадам, – ответила продавщица. – Но с вас сто пятьдесят франков.

Полина достала из сумочки кошелёк, протянула продавщице большую купюру и всё это время смотрела на братьев Шафуан, которые вытирали рот бумажными салфетками.

– Вы что, не можете нормально себя вести, да? Это для вас невыполнимая задача? Нет, ну надо же, помада за сто пятьдесят франков! Когда вернёмся, я всё расскажу мадам Пампино, и посмотрим, когда вам в следующий раз захочется так себя вести!

Продавщица нам подмигнула, как будто говорила: «А она не подарок, да?»

– Только попробуй – пожалеешь, – сказал Симон.

– Чего?

– Я говорю, только попробуй рассказать директрисе, и я тогда расскажу ей про твоего жениха.

– Про какого? – спросила Полина, как будто у неё их целая толпа.

– Того, который с тобой обжимается, пока мы в бассейне.

Тут Полина раскрыла рот, но из него так и не вышло ни звука.

Братья Шафуан отдали все свои деньги за куклу, которая смеётся, когда ей нажимаешь на живот. Жужуб купил два пакета печенья с шоколадом, один для себя, другой – в подарок Беатрисе, но съел оба пакета раньше, чем дошёл до кассы.

Ахмед заплакал, когда продавец сказал:

– Вот этот заяц? Он стоит сто франков, дружище.

Какая-то дама, которая стояла рядом с кассой, возмутилась: «Как вам не стыдно, месье, довести до слёз ребёнка!» – и посмотрела на продавца так, как будто бы он настоящее чудовище, и подарила зайца Ахмеду, и мы все посмотрели на неё так, как будто она фея. Все, кроме Полины, конечно, потому что она всё ещё дулась.