Как хороший человек становится негодяем. Эксперименты о механизмах подчинения. Индивид в сетях общества - Стэнли Милгрэм

Подведем итог. Эксперименты по изучению подчинения отличаются от моделей, которые представляет Орн, по нескольким параметрам. Во-первых, мы имеем дело не с силой личности экспериментатора, как в случае гипноза, а с последствиями социальной структуры, заданной для конкретного действия, в явном виде. Между испытуемым и властью строятся четко определенные иерархические отношения. Во-вторых, цели, которые ставит власть, не бессмысленные и не глупые (как в исследовании с азотной кислотой): субъект охотно соглашается, что они полезны. В-третьих, у эксперимента есть временной аспект, и это существенно. Он начинается с взаимного согласия всех сторон и приводит к конфликту лишь постепенно.

Вопрос валидности эксперимента сводится к двум очень разным, однако в равной степени важным пунктам, которые в рассуждениях Орна проявлены не вполне четко. Первый вопрос – согласится ли испытуемый в контексте психологического эксперимента, что он наносит другому человеку против его воли болезненные удары током? Для ответа на него следует прибегнуть не только к риторике, но и к логике. Второй вопрос, совершенно независимый с аналитической точки зрения, таков: можно ли хоть в какой-то степени обобщить наблюдаемое в лаборатории и экстраполировать поведение испытуемых на иные обстоятельства или же экспериментальная ситуация настолько уникальна, что никакие наблюдения не влияют на общие представления о функциях подчинения в более широком контексте социальной жизни?

Орн отмечает, что в отношениях испытуемого и экспериментатора поведение обретает законные основания. Он видит это лишь как помеху установлению общих истин, хотя на самом деле цель нашего исследования как раз и состоит в попытке понять причины поведения в пределах узаконенных социальных отношений. То, что в глазах Орна лишь препятствие, в реальности – стратегия исследования.

Орн стремится показать, что то или иное поведение возникает лишь в уникальном контексте психологического эксперимента, однако в поддержку своей точки зрения приводит доводы, правдоподобные лишь на первый взгляд. Например, он сообщает, что «чтобы испытуемый совершал подобные поступки, было необходимо, чтобы он находился в реальных отношениях „испытуемый-экспериментатор“; как мы ни старались, никто из наших коллег не согласился совершать подобные действия». Это всего лишь говорит о том, что подчинение наблюдается только при условии легитимизированных иерархических ролевых отношений. Так и есть. Однако дальнейший вывод – что подобными свойствами обладают исключительно отношения «испытуемый-экспериментатор» – не просто произволен, но и говорит о том, что Орн вообще не видит реалий социальной жизни, пронизанной иерархическими структурами и в значительной мере состоящей из них. Коллеги Орна не подчинились ему по той же причине, по которой на параде, когда маршал выкрикивает «равняйсь», марширующая колонна поворачивает головы, а зрители на тротуарах – нет. Одна группа состоит из подчиненных в иерархической структуре, другая – нет. В момент отчаяния мы можем сделать вывод, что это парад – это уникальная социальная ситуация, а можем усмотреть в этом более глубокий принцип: на приказ реагируют только люди, заключенные в иерархическую структуру. А в ходе наших экспериментов мы изучали именно ситуацию, когда человек заключен в иерархическую структуру.

Пожалуй, главная причина путаницы в рассуждениях Орна – склонность забывать, что иерархически организованная социальная ситуация и социальная ситуация, в которой иерархии нет, – это совсем разные вещи. Он валит все в одну кучу, не учитывая принципиальную разницу, и это приводит к неразберихе. Ситуация, которую мы называем психологическим экспериментом, обладает общими структурными качествами с другими ситуациями, участники которых играют роль подчиненных и начальников. В таких обстоятельствах человек всегда реагирует не столько на содержание приказа, сколько на природу отношений с тем, кто его отдает. Более того, не удержусь и сформулирую этот принцип более жестко: если законная власть требует действий, отношения перевешивают содержание. Именно в этом и состоит важность социальной структуры, именно это и показано в ходе наших экспериментов.

Эксперимент по изучению подчинения опирается на дезинформацию: ученик якобы подвергается ударам током, но на самом деле он просто актер. Орн утверждает, что согласно его анализу эксперимент постоянно подсказывает испытуемому, что все это постановка, и мешает принять происходящее за чистую монету. На самом же деле наблюдения и данные показывают, что догадка Орна неверна и большинство испытуемых убеждено в реальности происходящего.

Конечно, есть много и других способов сбора данных, и дезинформация и в самом деле несколько понижает степень уверенности в результатах, однако исследователь, желающий изучить вопрос подчинения, может поступить двояко. Во-первых, можно изучать поведение только тех испытуемых, которые полностью поддались на обман. Мы уже обсуждали, что данные Милгрэма и Розенхана даже при таком контроле дают уровни подчинения, сравнимые с результатами первоначального исследования. Второй подход состоит в изучении ситуаций, в которых не требуется никаких мистификаций, поскольку жертвой становится сам наивный испытуемый. Даже когда испытуемые в принципе не могут отрицать реальность происходящего, поскольку все происходит с ними самими, степень подчинения у них превосходит всякие ожидания. Так, Тернер и Соломон (Turner and Solomon, 1962) и Шор (Shor, 1962) показали, что испытуемые, привлеченные к участию в их экспериментах, готовы терпеть удары током на грани опасного. Нийоле Кудирка (Kudirka, 1965) провела необычайно интересный эксперимент, в ходе которого испытуемым было дано указание выполнять весьма неприятное, однако не опасное задание – есть горькое печенье (пропитанное крепким раствором хинина). Печенье было крайне невкусное, испытуемые кривились, кряхтели, стонали, у некоторых возникала тошнота. Поскольку в этом эксперименте испытуемый сам становится жертвой, критические замечания Орна по поводу дезинформации здесь неприменимы. Вопрос был в том, проявится ли и здесь сколько-нибудь значительное подчинение экспериментатору. Первые же результаты показали, что стремление подчиниться приказу так сильно, что в присутствии экспериментатора ни один испытуемый не отказался выполнять задание. Поэтому Кудирка сознательно ослабила власть экспериментатора – удалила его из лаборатории. Даже при таких обстоятельствах 14 из 19 испытуемых выполнили экспериментальное задание до конца, и каждому пришлось прожевать и проглотить – зачастую с огромным отвращением – 36 пропитанных хинином печений.

Сам Орн также приводил пример, когда испытуемые выполняли крайне скучные, нелепые и бессмысленные задания (Orne, 1962b) (скажем, долго складывали числа, а потом рвали листок с ответами), чтобы доказать, какой властью над испытуемыми обладает экспериментатор и на какие действия он способен их толкнуть. Он говорит, что, хотя на первый взгляд эти действия бессмысленны, испытуемые их выполняют, поскольку участвуют в психологическом эксперименте. Однако когда Орн переходит к разговору об эксперименте по изучению подчинения, его аргументация меняется. Почему-то власть экспериментатора, которую он так тщательно продемонстрировал, испаряется без следа. Испытуемые Орна искренне соглашались исполнять приказы экспериментатора, а мои, как он утверждает, – нет. Это по меньшей мере извращенная логика, и очевидно, что Орну нужно выбрать что-то одно. С одной стороны, он уверяет, что экспериментатор всецело контролирует испытуемого, с другой – утверждает, что в моем эксперименте этого контроля не было. Гораздо логичнее считать, что эксперимент по изучению подчинения – это завершение последовательной череды экспериментов, доказывавших могущество власти: их эволюцию можно проследить от Франка (Frank, 1944) через Орна (Orne, 1962b) вплоть до моего исследования. Кроме того, доводы Орна ослабляются еще полным непониманием данных Бриджпортского варианта, когда из экспериментальной ситуации исключили связь с университетом. Орн всегда подчеркивал, что университетская среда, как и больничная, подрывает доверие к данным экспериментов по изучению антиобщественного поведения, поскольку слишком способствует получению искомых результатов. Однако, вопреки общим представлениям Орна, из Бриджпортского эксперимента следует, что университетская среда влияет на результаты не так уж и сильно и что антиобщественное поведение вполне может вызвать даже элементарная социальная структура, функционирующая независимо от уважаемых добропорядочных организаций.