Пособие для начинающих шантажистов - Ирина Потанина

– Послушай, – Жорику явно надоела вся эта комедия, – ты перестанешь наконец отвечать за нее? Знаете что… Разрешите мне поговорить с Лерой наедине?

После недолгих пререканий мы с Клюшкой были безжалостно выставлены из кабинета.

В приемной сидели два молодых человека. Они мало походили на бесправных юнцов, описанных Жориком, но я все равно почему-то решила, что это клубработники. Увидев Николая, они синхронно и как-то заученно улыбнулись, после чего двинулись было по направлению к нам.

– Меня нет! – нагло произнес Клюшка и попятился обратно к двери кабинета. – До завтра меня нет!

Молодые люди оценили ситуацию правильно и, галантно раскланявшись, удалились.

– И работы тоже нет… Причем, может, и навсегда, – пробурчал Клюшка уже себе под нос.

Я лихорадочно пыталась найти удобный повод, дабы извиниться за происходящее. Клюшка открыл бар в серванте, налил два стакана сока.

– Э-э-э, господин Клюшка, хотелось бы извиниться…

– Не стоит, гражданка Кроль. В жизни каждый играет свою роль. Главное – отдавать себе отчет в предстоящей ответственности за последствия.

– Но есть роли, которые мы не выбираем.

Собственно, было уже неважно, что подумает про меня Клюшка. Я оправдывалась скорее из вежливости, чем по велению души, раздражаясь еще больше из-за собственного вынужденного лицемерия.

– Безусловно, – Клюшка рассеянно вздохнул. – Мы вообще очень мало на что можем повлиять или что-либо предпринять по собственному желанию.

Диалог оборвался. Несколько минут мы, каждый в своих суверенных мыслях, стояли по разным углам приемной, избегая встречаться взглядами. Потом Клюшка как будто что-то вспомнил, настороженно глянул на меня и, не сочтя обстановку опасной, принялся перебирать бумаги на столе у секретарши. Обнаружив нужные документы, он рассовал их по карманам. Потом включил компьютер и принялся что-то в нем уничтожать. Клюшка явно опасался, что на рабочем месте Леры могут устроить обыск. Я мучительно взвешивала, стоит ли мне вмешаться. Пособничать в сокрытии необходимых для поиска Александра данных, конечно, не хотелось. Но с другой стороны, я и так принесла бедному Клюшке массу неприятностей. Впрочем, он их, кажется, заслужил! В очередной раз, когда Клюшка полез в ящик стола и выгреб оттуда пачку бумаг, я упрямо вцепилась в них и положила к себе в сумку.

– Гражданка Кроль, я просто не хочу давать полиции в руки лишнюю информацию для прикрытия моего клуба. Поверьте, уничтожаемые мною файлы и бумаги не имеют никакого отношения к ограблению вашей треклятой подруги. Могу подтвердить.

Он раскрыл передо мной какую-то тетрадь с Лериного стола, я сунулась было в нее, потом поняла, что это глупо, отмахнулась и вернула ему бумаги.

– Не надо подтверждать. Извините. Я заигралась. Вашего слова достаточно.

Клюшка больше не отвлекался на меня. После нескольких секунд раздумья я решила тоже не стесняться его присутствия. Позабыв всякие правила хорошего тона, я приложила ухо к двери, ведущей в кабинет. Клюшка отреагировал на мое нецензурное поведение весьма оригинально: встал рядом и скопировал мою позу.

– Ну чистый подонок! – послышался из-за двери низкий грудной, немного хрипловатый голос. – Я тебе все сама выложила, доверилась, а ты… Хоть закурить даме дай, начальник!

Я недоуменно уставилась на Клюшку. Вот уж никак не могла предположить, что у «кошки» такой голос с такими интонациями. Мало того что она говорила, а не скрипуче мурлыкала, как обычно, так к тому же еще проделывала это весьма эмоционально.

– Ни разу не слышал от нее ничего подобного, – как бы оправдываясь, прошептал Клюшка. – Даже не представляю, что нужно было сделать, дабы она так заговорила.

Я шикнула, чтоб он не мешал слушать.

– Так и будем сидеть? – не замолкала «кошка». – Зря время тратишь, расстегни браслеты. Я ж говорю, показания начну давать, только когда своими глазами увижу, что он не на свободе. Имею полное право молчать! У тебя и ордера-то нет. Мы, знаешь ли, люди ученые. Как с вашим братом обращаться, знаем. Я сдуру на туфту, что ты Колькин друг, купилась. Думала, правда помочь хочешь.

– Лера, – Жорик цокнул языком, явно не одобряя поведения собеседницы, – я действительно хочу помочь тебе. Мне нужен только Александр. Ты действовала по принуждению – тебя не тронут. Только пойми, без твоих показаний я не смогу его привлечь к ответственности. Ты же сама в его поимке заинтересована! Повтори все под запись, и я тебя спокойно отпущу.

– И так отпустишь, начальник. Не будешь же ты тут сутками торчать! Тебя вон в приемной баба ждет.

Я на всякий случай внимательно оглядела приемную.

– А я своему ребенку не враг, – продолжала «кошка». – Пока Сашка на свободе, ни слова не скажу. Тут и думать нечего. Ничем ты это мое решение не поколеблешь. Расстегни браслеты. – Лера вдруг вздохнула с такой тоской, что мне захотелось сломать дверь. – Что ты за человек такой? На женские слезы не реагируешь, от денег, мать их, отказываешься, угроз не боишься… Чего ты хочешь?

– Правды, – сухо ответил Жорик.

– Тьфу! – Тут Клюшка принялся колотить в дверь. – Я из-за этой его фразы столько денег в свое время попалил, чтоб дело закрыть. Правды он хочет! Или врет, или дурак.

Жорик открыл кабинет и посторонился, впуская нас внутрь. Лера, закинув ногу на ногу, восседала на подоконнике, нервно курила, держа сигарету в левой руке, в то время как правая была пристегнута к батарее самыми настоящими наручниками. При нашем появлении она даже не шелохнулась, только глянула в глаза Клюшки, фыркнула презрительно: «Вон до чего довел!» – и отвернулась.

– Она что, по-твоему, может сбежать? – сухо поинтересовался Николай. – Зачем наручники?

– Для пущего эффекта. – Жорик обвел присутствующих взглядом. – Что? – Он наткнулся на мое нескрываемое неодобрение. – Что вы все на меня так смотрите? Всем этот Александр мешает, всем поперек горла стоит, а, дабы вы следствию помогли его поймать, приходится вас к стенке припирать и наручниками к батарее приковывать. Считаете меня мучителем, – он протянул Лере ключ – та судорожно вцепилась в спасительное колечко. – Что ж, пусть будет по-вашему, без насилия. Только вот сейчас она освободится, – Жорик смотрел мне прямо в глаза, – побежит, отзвонится преступнику, расскажет о происходящем и будет дальше всю жизнь ему потакать, трясясь от страха. И это будет лично твоя, Катерина, вина. Твоя и твоих выразительно осуждающих глаз.

– Не стану я ему ничего докладывать, – пообещала «кошка», с благодарностью глянув на меня. Потом снова насупилась и повернулась к оперу: – Но и против него открыто не выступлю. Ни при каком раскладе.

С этими словами Лера освободила запястье от наручников, как-то совсем по-детски растерянно огляделась, потом соскочила с подоконника, бросилась шефу на шею и отчаянно разревелась, зачем-то пытаясь спрятать голову под отворот Клюшкиного пиджака. Ошеломленная, я отвернулась. Вот вам явное доказательство женского непостоянства: то холодное презрение во взгляде, то такая любовь.