Другая Элис - Элис Петерсон

Билл больше не приходил ко мне. Возможно, скоро придет. Почему он не показывался? Мне бы хотелось его видеть. И все-таки мне хотелось стереть из моей жизни таких подруг, как Шарлотта и Конни. Общаться с друзьями из колледжа, с Софи, Ребеккой и Себом, которые не имели отношения к теннису, было гораздо легче.

На следующий день Себу исполнялось восемнадцать. Вечером он приглашал всех друзей. Я хотела пойти. Я не собиралась гнить тут, как затхлый кочан капусты, завидуя моим друзьям, которые будут веселиться без меня.

– Можно мне пойти на день рождения моего друга? – умоляюще спросила я у доктора Бакли, когда он делал обход. – Себ так огорчится, если меня не будет.

Доктор Бакли, словно божество, стоял в окружении молодых студентов-медиков и сиделок.

– Сначала сосредоточьтесь на упражнениях, – сказал он, удивившись моей просьбе. – Вы можете положить руки за шею или на голову?.. Можете сжать кисть руки в кулак?.. Вам больно это делать? – спрашивал он, мягко сжимая мне костяшки пальцев. – Так чувствительно? – спрашивал он, сгибая мои колени.

Студенты записывали диапазон движений. Мне хотелось, чтобы они поскорее ушли, не таращились на меня. Я с трудом вытягивала руки.

– Можно я пойду завтра? Обещаю, что сразу вернусь. Мне уже намного лучше, – отчаянно врала я.

Доктор Бакли приподнял брови.

– Вообще-то я не должен вас отпускать, сами знаете, но я отпущу. Развлекайтесь, – негромко проговорил он.

– Ты им вертишь, как хочешь, девочка, – буркнула мне сиделка, когда он ушел. – Тебе достаточно лишь похлопать ресницами. – Она неодобрительно покачала головой. Я решила, что она просто ревнует.

Что мне надеть? Непременно нужно что-нибудь яркое, что-то такое, что скажет всем: «У нее все прекрасно!» Покопавшись среди вещей в гардеробе, я выбрала короткое платье цвета лайма с узенькими бретельками, которые перекрещивались на голой спине. Вот так лучше. Я не хотела, чтобы окружающие что-то заподозрили. Не хотела, чтобы все думали, что я все еще лежу в больнице. Я просто пойду на вечеринку и буду развлекаться, как все мои друзья.

Том заглянул ко мне, когда я была полуодета, и поспешно отвернулся, стукнувшись при этом головой о косяк.

– Извини, я думал, ты готова к полету в космос, – пробормотал он. Мой брат стал употреблять странные выражения. Он старше меня на четыре года, но мне постоянно кажется, что он мой младший брат. Мы все беспокоимся за него. Он никогда не был после своего рождения нормальным на сто процентов, но вообще-то, все еще сложнее. Ни один доктор не может поставить точный диагноз и определить, что с ним такое.

– Том, не уходи. Расскажи мне что-нибудь забавное, – попросила я. – Я уже оделась. Или поставь музыку. Мне надо настроиться на веселье. – Я занялась косметикой тщательнее обычного. Том поставил саундтрек к Джеймсу Бонду и запрыгал по комнате, накинув на плечи полотенце.

– Парень с золотым стволом, – пел он, кривляясь и стараясь меня рассмешить. – Бонд, Джеймс Бонд, встряхнуть, не перемешивать, – провозгласил он и завыл от смеха.

Я вошла в дымный многолюдный бар, но, к счастью, сразу увидела Софи. Она сжала мою руку и пропищала:

– Я так рада, что ты выбралась! Давай выпьем. – Она была уже поддатая. Я пока еще не видела Себа – шарила взглядом по бару, но не могла его отыскать.

– Эй, привет! – окликнул меня бойфренд Софи. Я повернулась к нему и обняла его. – Давай потанцуем.

Почему бы и нет, кому какое дело, что мои колени болят, алкоголь приглушит боль. Сегодня вечером я хотела забыть про все. Я сделала большой глоток из бокала и направилась на танцпол. Когда кончилась предыдущая песня, следующую диджей посвятил мне по просьбе Себа. «Красное, красное вино». Я снова огляделась и заметила его возле бара. Он весело мне улыбался.

Еще пара танцев, и я почувствовала, что хватит. Прошла к бару. У меня болели ноги. Я стала думать, как вернусь завтра утром в больницу. Ущипнула себя и прогнала эти мысли. Ко мне подошел одноклассник и спросил, как дела.

– Гораздо лучше, – ответила я, улыбаясь. – Почти нормально.

– Это классно, – обрадовался он. – Значит, ты все-таки поедешь в Америку?

– Да, конечно, – уверенно ответила я. Потом выпила еще. Жизнь прекрасна. Я молодая. Я буду снова играть в теннис. Да, жизнь прекрасна. Я опять вышла на танцпол к Софи и Себу.

Потом я вернулась домой и лежала, свернувшись калачиком, в своей теплой и уютной постели. Я та же самая, прежняя Элис, думала я, уплывая в сон. Жизнь улыбалась мне. Я безмятежно лежала под теплым солнышком на поле среди ярких подсолнухов.

Утро было ужасным. Мне казалось, что меня переехал ночью огромный автобус, а потом дал задний ход и переехал еще раз. Под глазами растеклись черные пятна от туши, словно синяки после драки. Я с трудом выбралась из-под одеяла и в пижаме спустилась вниз. Мама что-то шила. Я приготовила себе кофе.

– Как вечеринка? – весело спросила мама.

– Нормально. – Я была способна только на односложный ответ. – Пожалуй, я посмотрю телик, – добавила я и поплелась в игровую комнату.

– Элис, ты должна вернуться в больницу. Я не хочу тебя торопить, но скоро надо будет ехать. Тебя ждут утром, – нервно напомнила мне мама; вероятно, она боялась за меня, считала меня бомбой, которая может взорваться в любой момент.

– Господи, – завыла я. Секунды тикали. Проклятье. – Я не хочу возвращаться туда. Я не поеду, черт побери, и ты не заставишь меня.

Я постепенно возвращалась к реальности. И ненавидела ее.

Через две с половиной недели доктор Бакли сказал, что на следующий день я могу вернуться домой. Он сделал инъекции стероидов в мои лодыжки, которые стали размером с мячи для гольфа, и в локоть. Жидкость работала без передышки, просачиваясь во все мои суставы, куда только могла. Я раздулась, как подушечка для булавок.

В тот вечер меня навестила Софи. Под курткой она принесла несколько жестяных банок вина.

– Привет, давай выйдем на улицу, – предложила она и пихнула меня на коричневое сиденье инвалидной коляски, ибо мне по-прежнему был прописан постельный режим. Мы прошли на игровую площадку, где часто сидели посетители и пациенты, и налили вина в пластиковые стаканчики. Мы говорили о поездке в Корнуолл. У нас получится классная неделя.

– Я больше не хочу думать о больницах долго-долго, – сказала я, качаясь на качелях. – Мне даже не верится, что все это было со мной. А ты можешь в это поверить?

– Нет, я тоже не верю. Ты поправишься, Эли, – отвечала Софи, взяв меня за руку. – Мы все переживаем за тебя, ты так просто от меня не отделаешься. – Она закусила губу.

– Я скучаю по теннису. Ужасно скучаю, – вздохнула я, опустив голову; длинные волосы падали мне на лицо. – Это все равно что потерять друга.

– Я знаю, – отозвалась Софи. – Мне бы хотелось посмотреть, как ты сыграешь в каком-нибудь серьезном турнире. Я бы гордилась тобой.