Kurohibi. Черные дни - Gabriel

— Вот так… — Мари стерла пот со лба. — Хорошо… Чувствуешь это невероятное ощущение, как что-то гигантское проникает в твое сокровенное лоно? А ведь вошла едва ли десятая часть. Ничего, мы продолжим.

И вновь подпрыгнув, она снова нажала на плечи Рей, и снова ее тело под давлением чуть соскользнуло вниз с жутковатым хлюпающе-скрипящим звуком. Попка девушки уже окончательно потеряла свою аккуратную округлую форму, став похожей на натянутую кожистую воронку, а внутренняя полость кишечника начала вынужденно расширяться и чуть ли не с треском раздаваться в стороны.

— МГХ-Х-Х-Х!.. — не выдержала голубовласка, выпучив на пике нестерпимой боли глаза и захрипев через нос. Ее скулы напряглись, крепко сжав кляп, щеки затрепетали из-за стремительно участившегося дыхания, голова мелко затряслась — мышцы девушки, ослабленные медикаментом, все же начало сводить от напряжения и раздирающих ощущений в теле.

— Так, дальше не идет, — поправив очки, прокомментировала Мари. — Горлышко уперлось в тазовую кость. Остановит ли это нас? Черта с два! Диаметра фаллоса как раз достаточно, чтобы протиснуться в брюшную полость. Наверное. Сейчас проверим.

Под ее нажимом тело Рей продолжило свое медленно мучительное насаживание на огнетушитель. Натягиваемая рывками и продвигающаяся короткими шажками попка проглотила уже почти четверть его дины, разведя анус столь сильно, что тот перестал пропускать из нутра смазку и, казалось, готов был лопнуть в любую секунду. Побелевшая кожица затрещала от вибрации плоти, живот голубовласки начало скручивать, словно его всасывало внутрь, а сама она уже стала терять голову от боли, не переставая мычать ужасным страдальческим голосом, да мечась переполненным слезами страха и ужаса взглядом, изредка лишь останавливая его на Синдзи, а затем срываясь вновь.

— Итак, толстая кишка заполнена целиком. Я удивлена, если честно, ожидала, что ее разорвет еще на начальном этапе. Что ж, похвально. И, казалось бы, вот она — победа, ведь дальше физически некуда пихать. Но нет. Дальше есть куда. Дальше у нас есть мясо.

И тут Мари вдруг буквально запрыгнула на Рей и стала со всей мощи толкать ее вниз. И тело девушки внезапно осело, а на животе ее под кожей чуть выше лобка проступил пугающий своими размерами бугор — крепкий, конусовидный, вздувший плоть и образовавший неестественный жутковатый выступ из чрева.

— МГ-Г-Г-ГКХ!!! ГХ-Х-Х-Х-Х!!! — Рей забилась столь сильно, что лески начали буквально срезать кожу с ее конечностей, орошая белоснежное тело кровавыми струйками. Она из-за боли уже больше ничего не воспринимала, на белках ее остекленевших обезумивших глаз стали рваться сосуды, усеивая глаза красными подтеками, из груди начал вырываться бессвязный не то сдавленный рев, не то невыносимый хрип. Разум девушки затрещал, наполнив ее тело нечеловеческой агонией.

— Давай, детка, вперед!!! — прогорланила Мари, заскакав на ней, будто наездник на молодом бычке. — Разорви неразрываемое, глубже, глубже, в бесконечность и дальше!!!

Бугор на животе голубовласки вытянулся чуть вперед, заставив ее тело слегка развернуться и выпрямиться. Теперь настоящий цилиндрический вал стал вырастать из основания ее чрева и распирать плоть изнутри широким продолговатым бугром, натягивая на себя разворачивающийся кишечник и сминая внутренние органы. Стенки кишки заскользили вдоль бугра под натянувшейся кожей живота, и словно огромный брус выпятился из ее нутра, достигнув желудка и оставшись торчать немыслимо толстым, мощным и крепким сюрреалистическом шпилем.

— Мгкх!.. Гх-х-хк… Кхг… — Рей почти лишилась чувств и сокрушила сознание, будто начав выкашливать свои внутренности и сводить конечности так, чтобы они переломались, лишь бы хоть как-то заглушить эту нечеловеческую боль. Глаза ее закатились столь сильно, что зрачки скрылись за веками, с губ потекла вязкая слюна и даже из носа начала брызгаться пена, а глубоко вмятая попка стала затекать неторопливо просочившейся кровью.

— Ну что там? Полпути только прошли, — Мари сама тяжело дышала, сверля голубовласку под собой возбужденным взглядом. — А, ты на пределе, деточка? Похоже, живот-то кончился, дальше вроде как грудная клетка начинается. И ты еще жива?

Она повернулась к замершему, словно камень, Синдзи.

— Ну а ты чего молчишь? Представь, ка-а-ак ей больной сейчас. Давай, птенчик, вырази свои эмоции. Ужаснись, закричи, возбудись, сделай хоть что-то!

Он не отреагировал, даже не моргнув своим черным неколебимым взглядом, и тогда Мари взвыла.

— Черт, как ты меня бесишь! Я же твою подружку к праотцам отправляю, я делаю ей так больно, что она сейчас лопнет от мучений! Посмотри на ее лицо! Ей конец, она уже терпеть не может! А ты… ты… хоть бы ради приличия показал, что тебе не все равно, ты, чудовище!

Но ответа от него она не дождалась и тогда, взревев от отчаяния, раскрасневшаяся воспаленная девушка навалилась на голову Рей и с невероятным усилием вогнала ее застопорившееся тело на остатки столба. И тот, с секундным напряжением замерев, будто все прекратилось, вдруг с хрустом утонул в теле Рей, и бугор в ее животе распорол тонкую стенку кишечника, тут же покрыв ее белоснежную кожицу бордовой тенью изнутри. Голубовласка, натянувшись, словно пружина, вдруг притихла, замерла, сделавшись похожей на попавшую под пресс куклу человека, и тут в центре ее тела раздался чудовищный хруст — огнетушитель, словно бур, пронзил диафрагму, распоров легкие, переломал грудную клетку, как тростинку, и тело соскользнуло вниз до пола, вобрав в себя столб целиком до основания.

Голова Рей упала вперед, оставив ее взгляд устремленным прямо на Синдзи, и тот, не дышащий и превратившийся в лед, вдруг с ужасом осознал, что девушка была еще жива. Боль, мука, агония — все это вдруг исчезло из ее чудесным образом прояснившихся, невообразимо красивых алых глаз. Она смотрела с нежностью, с капелькой счастья, с легкой и немного неловкой благодарностью, плача не от раздирающих тело ощущений, не от настигающей ее смерти, а от теплого, ранимого и робкого чувства на сердце, ласкового дуновения души, таимой надежды и мечты, в последней капельке жизненных сил прощаясь.

А затем из ее рта сквозь кляп выплеснулся поток густой темно-красной крови, сфинктер ануса одновременно лопнул, разворотив ее кишку, и в ту же секунду примотанный лентой колпачок слетел с распылителя огнетушителя и плотный поток пены вырвался прямо внутрь тела девушки. Ее живот сразу же вздулся огромным пузырем, тело скрутило, вдавив лески в мясо, и лицо Рей лишилось чувств, угаснув, словно растаявшая на ладони снежинка, а глаза всего за несколько секунд померкли, затухли и сделались двумя безжизненными мутно-красными стекляшками.

И тогда