Лэшер - Энн Райс

Стены зала сотрясались от ликующих воплей. Одержимыенечестивым экстазом, свидетели рождения двух Талтосов вновь пустились в пляс.На этот раз они не стали образовывать круги, а, взявшись за руки, принялись таквысоко подпрыгивать, словно хотели достать макушками до потолка. Я увиделперекошенное яростью и отчаянием лицо отца, главы клана. Он что-то кричал мне,но слова его терялись в грохоте музыки, топоте танцующих и гуле возбужденныхголосов.

— Продолжай создавать их! Порождай новых Талтосоввплоть до наступления утра Рождества! — кричала толпа. — Порождай исжигай их!

Ноги отказывались меня держать. Опустившись на колени, яувидел, как люди схватили Талтоса, родившегося первым и за несколько минутсравнявшегося со мной ростом. Протащив несчастного через весь зал, они бросилиего в очаг.

— Прекратите, прекратите, ради Бога! — молил я, ноникто не обращал внимания на мои горестные вопли. Шум в зале стоял такой, что яи сам не слышал своего голоса. Даже пронзительные крики гибнущего в огне юногоТалтоса, моего сына, были неразличимы в этом шуме. Я видел лишь, какмладенчески гладкое лицо его исказилось гримасой страдания.

Не в силах выносить это жуткое зрелище, я низко склонилголову.

— Помоги нам, Господи, — шептал я, стоя наколенях. — Прекрати все это мерзостное колдовство, уничтожь богопротивнуючерную магию. Господи, спаси нас. Они хотят, чтобы мы породили новых Талтосов,дабы принести их в жертву. О Милостивый Боже, спаси нас от участи жертвенныхагнцев! Прошу Тебя, Господи, вразуми, останови этих людей.

А толпа, охваченная исступлением, по-прежнему орала, ревела,визжала. Но вдруг громоподобные возгласы перекрыли этот шум. Грозные вопли,казалось, вырвались сразу из множества глоток. К ним присоединился грохот, стольяростный, что не расслышать его было невозможно.

В двери замка ломились солдаты! Через несколько мгновенийсотни атакующих ворвались в зал. То были не только воины в доспехах, со щитамии мечами, но и местные крестьяне, вооруженные топорами и вилами.

— Ведьмы, ведьмы, ведьмы! — кричали они. — Выустроили здесь шабаш! Но теперь всем вам пришел конец!

Я поднялся на ноги и закричал, пытаясь остановить бойню. Нобыло уже поздно. Головы полетели с плеч, хлынули реки крови. Те, кто недавновопил от радости, ныне стонали, умоляя о пощаде. Мужчины пытались защититьсвоих жен. Даже маленькие дети не избежали общей горестной участи.

Солдаты схватили меня и выволокли прочь из зала. Вслед замной тащили двух ведьм, новорожденную и ту, что привели с собой протестанты. Застенами замка стояла ледяная непроглядная тьма. Вопли жертв бойни, лязг игрохот битвы эхом отдавались в окрестных горах.

— Милостивый Боже, помоги нам, спаси нас! — громкомолился я. — Не дай сотвориться великому злодеянию! Ведь ты справедлив,Господи. Ты милосерден. Не оставь же нас своей милостью. Если я согрешил,накажи меня, но не отнимай у меня жизнь. Прошу тебя, Господи!

Потом меня швырнули на каменные плиты собора и потащили вцентральный придел. Со всех сторон доносился жалобный звон разбиваемыхвдребезги витражных окон. Я видел, как пламя жадно лижет украшенные росписьюстены. Густой черный дым наполнил собор. Я начал задыхаться, но чьи-тобезжалостные руки по-прежнему волокли меня по каменным плитам. Краем глаза язаметил, что ясли, устроенные у алтаря, тоже охвачены пламенем. Стреноженныеживотные не могли спастись бегством и жалобно мычали.

Наконец я оказался у подножия гробницы святого Эшлера.

— Убьем его, убьем! Давайте выбросим его изокна! — орала обезумевшая толпа.

Огонь почти сожрал все деревянные скамьи и украшения собора.За густой дымовой завесой раздавались стоны и вопли убиваемых. Внезапно япочувствовал, как меня схватили за руки за ноги и принялись раскачивать. Онираскачивали меня все сильнее и сильнее и наконец с размаху бросили прямо в окнос изображением святого.

Грудью и лицом я с силой ударился о стекло и услышалоглушительный звон. «Теперь мне наверняка пришел конец, — пронеслось уменя в голове. — А значит, кошмар прекратится, я вновь обрету мир и покойи душа моя взлетит к звездам, туда, где Господь объяснит мне, почему ондопустил столь жестокую и бессмысленную расправу».

В следующее мгновение взору моему открылась вся долина. Яувидел охваченный пожаром город. Увидел окна, из которых вырывались языкипламени. Увидел крестьянские хижины, превратившиеся в костры. Увидел тела,распростертые на земле в лужах крови. Поначалу мне показалось, что душа моя,возносясь на небеса, бросает прощальный взгляд на земную юдоль скорби. Но потомя понял, что все еще жив.

Тут множество рук вновь схватили меня.

— Тащите его в каменный круг! — раздавались вокругголоса, полные бешенства и злобы. — Тащите туда их всех! Сожжем их вместе— Талтоса и ведьм!

В глазах у меня потемнело. Точно пойманное животное, яхватал ртом воздух и отчаянно твердил про себя: «Милостивый Боже, не дайсвершиться злодеянию, сжалься над нами, спаси нас от пламени!»

Меня поставили на ноги, и я разглядел, что нахожусь в центреязыческого каменного круга. Очертания огромных камней, из которых он был сложен,в свете пожарища отчетливо обрисовывались на фоне ночного неба. Бросив взглядна собор, я увидел, что на его месте полыхает гигантская свеча. От прекрасныхвитражных окон ничего не осталось.

Камень ударил меня в грудь, второй попал в голову. Они летелисо всех сторон, и мне негде было укрыться. Кровь хлынула у меня из глаз, иболее я ничего не видел. Но я слышал, как трещит огонь, подбираясь к моимногам. Я ощущал его смертельный жар. Однако прежде, чем огонь коснулся моейплоти, я умер под градом камней. Жизнь оставила мое изувеченное тело, не давему изведать огненной муки.

— Милостивый Боже, я иду к тебе. Милостивый Боже, твойверный раб Эшлер закончил свой земной путь. Не отринь меня, Младенец Иисус.Прими раба своего, Непорочная Дева Мария. Святой Франциск, не оставь менясвоими милостями. Святая Мария, Мать Господа Всемогущего, в час смерти моейвверяю себя в руки твои!

А потом…

Потом.

Бога не было. Не было нигде. Его не существовало.

Младенца Иисуса не было.

Непорочной Девы не было.

Высшей справедливости не было.

Царствия Небесного не было.

Ада не было.

Существовало лишь одно:

Тьма, непроглядная, беспредельная тьма.

А потом появилась Сюзанна.

Голос ее раздался в бесконечной ночи.

— Эшлер, святой Эшлер, — звала она.