Второй шанс для двоих - Игорь Гребенчиков

мне в этой жизни немного побольше, чего уж там. Только это меня нисколечко не извиняет, а совсем даже наоборот. И спрашивать с меня по итогу будут по куда более серьезному счету.

Узнать бы только — кто.

Шерсть на загривке Жульки вздыбилась. К чему-то принюхавшись, она тихонько тявкнула и ускорила темп. Ничего не оставалось, как покорно подчиняться собачьим чувствам. Под ногами чавкает грязь, налипая на кроссовки. Смешная, наверное, процессия — сначала бежит не прекращающая обнажать зубы небольших размеров дворняга, а следом за ней какой-то придурок в дождевике, высоко вскидывающий ноги.

Зато вскоре вдалеке показались знакомые полуразрушенные очертания. Возле стен которых мне открылось пренеприятнейшее зрелище. Сначала все казалось относительно нормальным, Рома, в окружении своих дружков разговаривал о чем-то с Алисой. Все выглядело будто бы даже спокойно. Я уже было начал себя ругать за излишнее паникерство, но тут рыжая внезапно отвесила ему звонкую пощечину. Прихвостни Ромы заулюлюкали. Мои кулаки сжались даже прежде, чем ублюдок ударил ее в ответ и угрожающе навис над ней. Тут Жулька разразилась уже яростным лаем и рванула вперед, прилично увеличив расстояние между нами. Матюгнувшись, я побежал следом, отчаянно скользя по размокшей земле.

Шоу маст би гоу, блин.

— Эй, говна кусок! — вылетаю я следом за Жулькой. — А ну руки от моей девушки убрал!

========== ДЕНЬ 7. ОГОНЬ И ЛЕД ==========

С другой стороны, разве подобный отвратительный день мог закончиться как-то иначе? Прямо даже скажем — самое что ни на есть кино про что-то предельно серое. Зато теперь очень хорошо понимаю, какие они — настоящие, непридуманные неприятности.

— А это что еще за херня? — все четверо поворачиваются в сторону воинственно настроенного меня и не менее воинственно лающей Жульки, которая уже была готова вцепиться в Ромкину штанину. Но тот каким-то образом извернулся, и со всего маху зарядил ногой по ребрам собаке. Животное взвыло и, скуля, отбежало на несколько метров. Внутри у меня все вновь похолодело.

— Жуля… — слабо прохрипела Алиса.

Буря эмоций стягивается петлей. Ублюдки улыбаются, у щуплого, чьего имени я даже не запомнил со времен первой встречи, на лице написано голодное предвкушение. По инерции зачем-то оглядываюсь, — может, кто-нибудь поможет?

Напрасные надежды.

— Ух ты, неужто белый очкастый рыцарь пришел на помощь своей шлюшке? — глумливо хрюкает жирный, окончательно переключившись с Жульки на меня.

— Молчать, животное, — резко отвечаю я. — Здоровье надоело, захотелось на докторов поработать? Так сразу бы так и сказал, чего утаивать-то?

Оттянуть время, заставить врага чувствовать себя не в своей тарелке. Достойный словесный отпор может решить проблему, не доводя ее до горячей точки. Ну, мне так кажется.

— Макс, уходи! — отчаянно, борясь с истерикой, попыталась закричать Алиса.

— Послушал бы девушку, фраерок, — Рома выходит вперед, ласково поигрывая в руках ножом-бабочкой. Голос у него ровный, в котором даже не чувствуется ни малейшей угрозы. — Чего вот ты нарываешься, а? Оно тебе больно надо что ли? Топай своей дорогой, пока можешь.

В моих глазах сейчас, чувствую, концентрируется вся жизненная мудрость, воспитанная беспредельными похождениями моей беспокойной темной стороны.

И вся наработанная и воспитанием, и происхождением суровая классовая ненависть, — к этому бесчисленному и неистребимому гнойнику на теле единого организма планетарного масштаба под гордым названием Homo Sapiens. Хоть дустом их, сука, трави, как тараканов. Все равно выживут. И нас переживут, по любому. Как это ни печально…

— А ты меня своей железкой не пугай, — говорю, собираясь с силами. Ведь прекрасно понимаю, что сейчас замочат, что шансов вообще никаких, но бежать — нельзя.

В конце концов, я дорогого человека защищаю. И если я сейчас побегу, то, значит, признаю, — не для них, для себя, — что я действительно трус и дешевка.

Ух, хорошо же мое самолюбие Виола-то задела. Многие до нее пытались, и чего-то никак. А тут вон оно что…

— А я и не пугаю, а пока что только предупреждаю, — Рома поджимает губы в притворной обиде. — Верно ведь говорю, парни?

— Что, резать будешь? Тебя же посадят, придурок, — пытаюсь объяснить как можно более вкрадчиво. — Или ты думаешь, что на нарах тебя курорт ждет? Типа санатория под Ялтой? Подумай хорошенько, пока возможность есть, наивная ты душонка. Не, если ты хочешь разобраться — вперед. Но без говна, на чистых кулаках.

Рома молчит, сдвинув брови. Серые с поволокой глаза словно о чем-то догадываются. Черт, его же год назад девчонка уделала. Пусть и сто раз боевитая. Авось, он и сам-то не особо без своего ножичка махаться умеет. Это вселяло какую-никакую уверенность в своих собственных силах. Может, еще и пронесет, струхнет наш кожаный пижон…

— Да чего ты его слушаешь, вали его нахрен, — просипел жирный. — Или мне отдай, я его сам порешу, свое имя у него на лбу нацарапаю, чтоб помнил, сука.

— Пасть захлопни! — рявкает Ромка. — Тебя, жиробаса тупого, спросить забыл, что я должен делать или не должен!

— Фэтшейминг какой-то, чувак, — хмыкаю, развеселившись с их небольшой междоусобицы. — Не то, чтобы я был против… Могу подкинуть пару идеек! Братан, ты в курсе, что ты такой жирный, что когда встаешь на весы, то они тебе говорят «Не все сразу!»?

Щуплый честно попытался не захихикать, но не вышло.

— Публика оценила, — киваю в его сторону.

— Заткнись, четыре глаза! — взрывается толстяк. Вроде бы занервничал… если даже не испугался. На меня это подействовало, как прочищающая мозги затрещина. Кажется, никто из этой компашки не знал, что делать дальше, и как лично я далеко могу зайти. — Я… Я себя каким есть принимаю!

— Ой, да кто бы сомневался, — чего-то я уже конкретно распалился… Пофиг. — Знаешь, в Твиттере ты был бы популярен.

Эх, такая шутка, жаль, что в молоко ушла. Кто тут сейчас сможет оценить всю ее тонкость и актуальность на момент конца двадцать первого года?

— Остришь? Это хорошо, — услышал я голос Ромы.

И тут он стремительно бросается вперед. Пришедшийся по уху удар сбил с головы капюшон, взлохматив ставшие мгновенно мокрые от дождя волосы. Не знаю, намеренно ли он ударил чуть скосив, но даже так было неприятно.

— Хотя, было бы куда веселее, если бы ты начал бы сейчас визжать от страха, потому что твою очкастую рожу я и без ножа превращу в фарш!

От следующего удара я успел увернуться. Рука Ромы пролетела так близко, что меня слегка обдало дополнительным потоком ветерка.

— Рома, хватит! Не трогай его! — голос Алисы был каким-то смазанным, словно доносился откуда-то далеко, а не с расстояния в пару-тройку метров.

Ага, послушает он тебя, рыжуля, как же…

— Попади сначала,