Подарок богини - Антонина Истомина

С негромким хлопком в котле, с которым возился ремонтник, вспыхнуло пламя.

– Ну вот, молодая хозяйка, – с улыбкой обернулся ко мне кореец, видно, радуясь, что закончил, – теперь у вас снова будет тепло!

Я хмуро окинул его взглядом.

– И сколько это будет стоить? – мрачно поинтересовался я. – Сколько стоит ваша работа?

– …Сто тысяч вон… – растерянно ответил тот, видно, не ожидав, что лысая девочка вступит в разговор.

Сто баксов? За пятнадцать минут? Не много ли?

Я уже узнал курс пересчёта местной валюты на доллары. Всё было просто. Нужно всё делить на тысячу. Тысяча корейских вон – это один доллар США. Сто тысяч вон – сто баксов, один миллион – тысяча долларов. Правда, чего я ещё не знаю, так это покупательной способности денег. Сколько и чего можно тут купить на ту же, допустим, тысячу вон. Но сто баксов… Сто баксов – это сто баксов. Мне кажется, что это неплохие деньги.

– Подождите, я сейчас проверю, – сказал я, вылезая из-за стола.

– Что проверишь?

– Проверю вашу работу, – ответил я, подходя к котлу.

– Девочка, как ты разговариваешь со старшими?

Не став отвечать на этот явно провокационный вопрос, я чуть присел и, уперевшись руками в колени, вытянул шею, внимательно разглядывая внутренности котла.

– Девочка, почему ты так себя ведёшь? Где твоё воспитание?

– Я не девочка, я молодая хозяйка, как вы сказали… Не горит.

Я вытянул руку и, осторожно тыкая указательным пальцем рядом с огоньками, начал показывать: вот, вот и вот.

– А вот тут и тут огонь горит не вверх, а вбок. А вот здесь он почему-то не синий, а жёлтый. Все синие, а этот жёлтый. Исправьте.

– Что ты такое говоришь? Я сделал всё, как нужно!

– Ничего не знаю. Работа должна быть сделана качественно. Мы вам платим деньги, а они на нас с неба не падают. Делайте. Я потом проверю ещё раз.

– Да как…

– Юн Ми, что ты делаешь? – раздался от входа в кухню испуганный голос Сун Ок.

– Работу принимаю, – обернулся я к ней, – а что?

– Пожалуйста, простите её, – поклонилась Сун Ок наладчику, – она только вчера из больницы…

– Знаете, ваша девочка, она… – начал было тот, вступая с ней в разговор.

– Не надо слов! – резко повернулся к нему я. – Лучше потратьте свои силы на то, чтобы сделать всё как следует.

– Что ты говоришь! Я сделал всё, как нужно!

– А те дырки, что не горят?

– Они «заварились».

– Ну, так проковыряйте! Или вы собираетесь только смотреть на них? Так они в конце концов заварятся все, и нам что, котёл придётся новый покупать? Вы не профессионал?

Покраснев, как рак, кореец замер с открытым ртом, видно, не находя от возмущения слов.

– Юн Ми, как ты разговариваешь со старшими?! – испуганно ахнула Сун Ок, прикрыв ладонью рот.

– Я просто хотела быть полезной, – сказал я, подумав, что, наверное, зря полез в это дело. Ну, жили же они как-то до этого без меня? Без моей помощи?

– Прошу прощения, если сделала что-то неправильно, – сказал я и, немного подумав, поклонился. Посчитав, что это будет правильно.

– Грубиянка! – наконец подобрал слово наладчик. – Сколько я уже работаю, но ещё ни в одном доме так со мною дети неуважительно не разговаривали! Что у тебя за воспитание такое?! Я вот всё твоей матери расскажу! Хамка!

– Пожалуйста, простите её! Она только из больницы!

– Безобразие!

– Пожалуйста, простите!

– Я этого так не оставлю!

– Пожалуйста, простите!

Я посмотрел на это всё, посмотрел и решил, что мне лучше отсюда удалиться, чтобы не вызывать раздражения к своей персоне. Хотя было сильное желание продолжить «разборки» с ремонтником дальше. Молча вышел из кухни и поднялся на второй этаж. Убрал с пола постель, немного подумал и взялся изучать содержимое шкафов в комнате с целью найти себе штаны на выход. В город в юбке – не поеду!

Минут через пять прибежала раскрасневшаяся Сун Ок.

– Юн Ми! – прямо с порога комнаты закричала она. – Что такое?! Как ты разговариваешь со старшими? Почему ты нас позоришь?

– Он всё сделал как надо? Ты проверила? – обернулся к ней из шкафа я.

– Ты слышишь, что я спрашиваю?

– Прости, я забыла, как нужно разговаривать со старшими.

Сун Ок осеклась, услышав мой ответ.

– Правда? – растерявшись, после некоторой паузы спросила она. – Правда, забыла?

– Да. Ты проверила – все дырки горят?

– Д-да. Мастер мне всё показал.

– Ну вот. А упирался. Нужно было всего лишь поскандалить.

– Юн Ми, что ты делаешь в моём шкафу?

– Штаны ищу. Извини, я не знала, что это твой шкаф.

– Зачем тебе – штаны?

– Холодно на улице. В штанах теплее…

Место действия: комната сестёр в доме их мамы. Юн Ми и Сун Ок собираются в город.

– Юн Ми, вот, возьми. Твоё удостоверение личности. В нём записан наш адрес. Смотри, не потеряй!

– О! Спасибо… Ммм… А почему тут написано, что я родилась в 1997 году?

– Потому, что ты тогда родилась.

– Но ты же сказала, что мне девятнадцать лет? 2014 минус девятнадцать, это 1995-й. Или сейчас не четырнадцатый год?

– Аа-а! Вот ты о чём. В удостоверении записан тот год, в который ты родилась. Но возраст люди считают по-другому. Когда ребёнок рождается, считается, что ему уже год. Он же рос в животе у мамы, понимаешь?

– Ну-у… наверное. А второй год у меня откуда?

– Не наверное, а точно. А второй год у тебя прибавился потому, что ты родилась в ноябре, осенью. Потом наступил Новый год, и тебе прибавился ещё один год. Всё просто.

– Аа-а… Вот как, значит…

– Да. Когда ты родилась, в Сеуле пошёл очень сильный снег. Это большая редкость для этого времени года. Говорят, что у людей, родившихся в снегопад, душа такая же белая и чистая, как падающий снег. Мама, когда видит, как идёт снег, всегда вспоминает о тебе.

– Ммм… А когда ты родилась, Сун Ок?

– Я родилась летом. Тогда в небе светило яркое жгучее солнце. Я горячая девушка, Юн Ми! Мы с тобою – зима и лето, жара и холод! Как две половинки природы! Правда, здорово?!

– Здорово… Значит, мне всего семнадцать лет? И я ещё несовершеннолетняя?

– Конечно.

– А когда я стану совершеннолетней? В восемнадцать?