Возвращение - Мария Архангельская

Ну, а уж яхта из Федерации, болтавшаяся в системе Аида, могла стать прекрасным подарком, способным поднять настроение вечно пребывающему не в духе главе государства. Правда, господа федеральные разведчики уже могли доложить куда следует обо всём, что им удалось здесь вынюхать, и тогда придётся решать, переносить ли училище или же наращивать планетарную оборону. Первое дешевле, но кто знает, какое решение примет консул. Впрочем, допрос попавших в ловушку федералов и принятие соответствующих решений – это уже не забота адмирала. И всё же де Вега, будучи человеком добросовестным, лично посмотрел снимки захваченных и еле слышно хмыкнул, узнав человека, изображенного на одном из них. Севье не так уж сильно изменился за те годы, что они не виделись, хотя уже начал седеть. Надо будет проследить, чтобы с парнем обращались – помягче.

Остальной экипаж яхты выглядел довольно занятно – как будто его собирали с бору по сосенке. Словно и не разведывательная миссия, а клуб любителей приключений. Биометрические данные, снятые с арестованных, отправились в программу опознавания. Девушка, нильфхелец и дейнеб (этот-то как сюда затесался?) оказались базе данных неизвестны. Псионики отправились на опознание второй серией. Старик тоже остался безымянным, зато, просмотрев данные, поступившие на женщину-капитана, де Вега хмыкнул во второй раз. Давина Мортимер – для знающих людей личность довольно известная.

Оставался лейтенант. На этот раз программа не думала вообще, по экрану тут же побежали строчки текста, которые венчало имя. Рядом высветилась фотография. Адмирал кинул взгляд на экран, несколько секунд непонимающе смотрел на него, после чего наклонился и чуть не уткнулся носом в монитор, моргая и щурясь, словно у него внезапно приключилась близорукость, и он никак не мог разобрать, что там написано.

– Что-о?! – прошептал он.

Яхта «Зимородок» застыла рядом с пустующей причальной трубой – она не была челноком, способным пристыковаться снаружи, пришлось сквозь специальный порт втянуть её внутрь. Корабельный псионик подтвердил, что на её борту не осталось никого живого. Впрочем, памятуя, что достаточно сильный телепат может на какое-то время спрятать своё присутствие даже от собрата, обыск всё равно провели со всем тщанием, однако он только подтвердил слова псионика. У откинутого трапа добросовестно выставили часового, но наблюдением за пустующей посудиной никто себя специально не утруждал. Если бы компьютер не поднял тревогу, никто из диспетчеров и не обратил бы внимания на то, что камеры трюма вдруг засбоили, и какое-то – впрочем, очень недолгое – время разглядеть, что происходит рядом с пленённым кораблём, было невозможно. Быстро проведённые тесты никаких нарушений в работе камер не выявили, и диспетчеры махнули рукой, списав помехи на обычные перебои, время от времени случавшиеся в работе любого оборудования под действием космических излучений. Часовой, как и до сбоя, стоял у трапа, дожидаясь, пока его сменят. Разглядеть его лицо под полуопущенным забралом шлема через камеры было невозможно.

10

Порядок ареста и предварительного допроса Райан знал, и никаких сюрпризов он вроде бы не таил. На вопросы он отвечать отказался, достаточно унизительную процедуру обыска и снятия биометрии вынес спокойно, ожидая, что теперь их всех разведут по камерам и оставят там на неопределённый срок. Едва ли настоящими допросами займутся прямо на корабле, так что либо их отправят куда положено специальным рейсом, либо оставят в покое до тех пор, пока «Единорог» болтается в системе Аида.

Однако получилось не совсем так, как он рассчитывал. Помещение, в которое его отвели, не было камерой, скорее оно походило на комнату для допросов высокой степени. Во всяком случае кресло, в которое его усадили, фиксировало тело так, что двигать можно было разве что головой. Впрочем, конструкция подголовника наводила на мысль, что и это упущение вполне исправимо. И, что ещё более удивительно, кресло в комнате было не одно, а три, и два оставшихся заняли Давина и Рауль. После того, как всех троих усадили на места и застегнули все ремни и браслеты, конвоиры вышли, оставив пленников наедине.

Райан переглянулся с Раулем, ловя в его взгляде собственное удивление. Бледная Давина, сидевшая между ними, смотрела прямо – перед собой, словно избегала встречаться с ними взглядом. Время шло, а ничего не происходило.

– Как вы? – наконец нарушил тишину Райан, глядя на женщину.

– Я в порядке, – Давина не повернула головы. – В порядке, да.

Райану до боли захотелось дотянуться до неё, мысленно или рукой, но и то, и другое было невозможно. Ренкот действовал, и сейчас он был так же беспомощен, как и любой человек.

– Я так понимаю, сейчас самое веселье и начнётся, – сказал Рауль.

– И это странно.

– Что в этом странного?

Ответить Райан не успел – дверь распахнулась, и в помещение вошёл человек. Форма эполет на его мундире не оставляла сомнений, кто это, но даже если бы он пришёл в гражданском, Райан бы всё равно его узнал. Адмирал Марк де Вега был личностью известной.

Он был один, и всё это, чем дальше, тем больше, казалось странным. Обведя пленников тяжёлым взглядом, он подошёл вплотную к Райану и уставился ему в лицо так пристально, словно хотел ощупать, не прикасаясь. Райан ответил точно таким же пристальным взглядом. Де Вега мало изменился с тех пор, как он видел его в последний раз (а когда он его видел, кстати?). Породистое лицо, благородная седина, которой уже было больше, чем тёмных волос. Адмирал бы невысок, ниже Танни, и сухощав, хотя о его выносливости ходили легенды. «Однажды я сравнил его с Наполеоном, – вдруг вспомнил Райан. – Все засмеялись, и он смеялся вместе со всеми. Кажется, мы что-то пили…»

– Ну, – произнёс адмирал, и мелькнувшее было воспоминание юркнуло куда-то в дальнюю норку памяти. – Довольно неожиданно встретить тебя здесь. Более чем неожиданно, я бы сказал.

Райан промолчал, просто не зная, что ответить.

– Это даже хорошо, что ты сменил лицо, – сделав крохотную паузу, продолжил де Вега. – Не хотелось бы, чтобы тебя узнал кто-то, кроме меня. Ну и консула, разумеется. А у него, полагаю, будет к тебе много вопросов.

Он снова замолчал, но ответа так и не дождался.

– Что тебя толкнуло на это?! Я могу понять других, но ты… Ты предал всё и всех. Каково это – продавать всё, что мы делали, всё, чего добились? Я думал, что ты умер, и лучше бы ты и в самом деле умер! Впрочем, это упущение ещё можно исправить.

– Вот уж не тебе говорить о предательстве, – подал голос Рауль. Де Вега медленно отвёл взгляд от Райана, словно бы с трудом вспомнив, что в комнате, кроме них двоих, есть кто-то ещё.

– Севье, – ровным голосом произнёс он. – Я вижу, тебе жизненные уроки на пользу не пошли. Хотя я когда-то предупреждал тебя, что твоё дело – служба и только она, а от политических игр лучше держаться подальше.

– Оставить их тебе? – Рауль напрягся всем телом. – Даже для политика то, что ты сделал – предательство и государственная измена! А для тебя…

– Ты глуп, Севье. Не суди о том, чего не знаешь.