Страсти-мордасти рогоносца - Дарья Донцова

– Любуйтесь!

Мне пришлось заглянуть в комнату.

– И как в этом кошмаре порядок навести? – заголосила Бокова.

Я молча рассматривала пейзаж.

Вот парадокс: красиво и аккуратно может быть даже в крохотном пространстве, где вынужденно обитает много людей. Как-то раз я оказалась в небольшой однушке, которая служила домом для двух семей, и это было одно из самых уютных из всех виденных мною жилищ. Маленькая деталь: все обитатели малого количества квадратных метров очень любили друг друга. А сейчас передо мной было двадцатиметровое пространство, посреди которого стоял разложенный диван с горой несвежего постельного белья. На паре кресел, придвинутых к стене, валялась скомканная одежда, на журнальном столике громоздилось несколько пустых коробок из-под пиццы и тарелок с остатками еды, на подоконнике теснилось всякое барахло, а цвет паласа на полу определить не удавалось, потому что его покрывали толстый слой пыли и разбросанные фантики от конфет, обертки шоколадных батончиков и прочие бумажки.

– Вот в каких условиях живет моя дочурка с маленьким дитем! – возмущалась Юлия. – Просто свинарник! А почему, как вы думаете?

Я решила не отвечать – все равно Бокова не станет меня слушать.

– Потому что наш папа отнял у семьи комнату! – взвизгнула Юлия, сделала несколько шагов и открыла другую дверь.

Моим глазам предстала диаметрально противоположная картина: идеальная чистота, никакой мебели, кроме стеллажей, за стеклянными дверцами которых находились волейбольные мячи с табличкой возле каждого.

– Его-то коллекция живет шикарно, – продолжала негодовать хозяйка, – занимает кучу квадратных метров.

– Ваш супруг был знаком с Тихоном Матвеевичем? – предположила я.

– Знаком? – всплеснула руками Бокова. – Да Афанасий у Тихона в его чертовом музее дневал и ночевал! А сейчас рыдает – Ткачева же нет, и неизвестно, что с их обществом идиотов и кретинов будет. Поэтому мы с Тоней и подружились. Вы все поняли?

– Нет, – ответила я, – давайте вернемся на кухню. Кто такая Рита Грачева?

– Проститутка, – объявила Юлия, шагая по коридору. – Не было ей большего удовольствия, чем чужого мужа в постель затащить. Маргарита – жена дурака Егора. Ему все говорят: супруга у тебя шлюха. А он с ней живет. Вывез Ритку из какого-то города… Грачев под стать Семену Кузьмичу Павлову – над тем Катька издевается, а над Егором – Ритка.

Юлия села на табуретку, оперлась локтями о кухонный стол, застеленный грязной клеенкой, и с обидой произнесла:

– Ну вот где справедливость, а? Катерина сумасшедшая психопатка, у Маргариты при виде любого мужика под юбкой огонь вспыхивает, а мы с Тонечкой порядочные женщины, которые думают лишь о семье, о детях… И что? Катьку с Риткой их супружники обожают, все им прощают, а нам с Тоней – фигушки, никакой любви. Ни капельки! Только замечания типа: «Юлька, ты грязнуля!» А как хорошо убрать, если вместо трех комнат две, и в них четверо живут, да еще свекровь припирается?

Я окончательно потеряла нить разговора и решила структурировать информацию, которая сыпалась из хозяйки, словно гречка из разорванного мешка.

– Юлия, пожалуйста, объясните мне подробно, кто такие упомянутые вами люди и почему вы решили, что именно Рита убила Антонину. Отчего вы вообще пришли к выводу, будто смерть Ткачевой подозрительна?

– Так а с чего бы ей на тот свет уезжать? – возмутилась собеседница. – Вот у меня со здоровьем кирдык. Все болит – сердце, почки, печень, легкие, ноги, руки, спина… У Тони же нигде не щелкало, она намного здоровее меня была.

– Антонина Ивановна пережила стресс, вызванный кончиной любимого мужа… – начала я.

– От радости на тот свет не уезжают, – не дала мне договорить Бокова.

– От радости? – удивилась я. – Юля, вы, наверное, не расслышали. Тихон Матвеевич умер, и его жена…

– Да, она его очень любила, – снова оборвала меня Бокова. – Но если о тебя постоянно ноги вытирают, любой амур заглохнет. Сейчас попытаюсь вам все объяснить.

– Буду весьма признательна, – улыбнулась я.

– Только перестаньте меня перебивать! – потребовала Бокова. – Сидите тихо.

– Извините, молчу, – покорно пообещала я.

– А то у меня от вашей болтовни нога сильнее заболела, – капризно поджала губы Юлия.

Я постаралась не рассмеяться и смиренно сказала:

– Еще раз прошу прощения.

– Ладно, слушайте, – смилостивилась Бокова. – Но учтите, времени на долгое бла-бла нет, мне квартиру убирать надо. Изложу коротенечко, а вы запоминайте.

Я расплылась в широкой улыбке:

– Конечно. Вся внимание.

Если человек чем-то всерьез увлекается, то он быстро находит единомышленников. Стоило Тихону Матвеевичу открыть в интернете сайт музея мячей, как Ткачеву начали звонить люди, которые собирали подобные коллекции. Одним из них был Афанасий Леонидович Григорьев, муж Юлии Боковой. Он стал верным соратником Ткачева, во многом благодаря ему музейная коллекция держится на плаву.

Музей создавал Тихон Матвеевич на собственные деньги, он был убыточным, дохода не приносил. Афанасий попытался организовать посещения школьников – он беседовал с директорами гимназий, предлагал им провести экскурсии. Но дети появлялись в залах нечасто. А ведь нужно платить за свет, воду, отопление. Чтобы сэкономить на уборке, Тихон сам брался за веник и тряпку.

По идее прибыль должны были приносить выставки. И действительно, из провинции иногда приезжал какой-нибудь собиратель, который платил обществу за возможность показать свою коллекцию в Москве. Но, как правило, это оказывались крошечные суммы. И гостю было негде жить, поэтому он ночевал у кого-нибудь из членов президиума, те угощали его завтраками-ужинами. Короче, если подсчитать доход от музея и расход на его содержание, то выяснится: вторая позиция всегда больше первой.

Юлия занимается реставрацией картин. Работает она не спеша, вдумчиво. Ранее художница трудилась частным образом: брала заказы у коллекционеров картин, но потом народ начал экономить на всем, и работы не стало. Тогда Афанасий попросил Тихона:

– Твоя жена служит в музее. Вдруг там образуется вакансия? Мне бы жену пусть на маленький, но постоянный оклад пристроить, а то собиратели нынче не спешат полотна реанимировать.

Ткачев поговорил с женой, а та вдруг воскликнула:

– Не поверишь, у нас только сегодня уволилась сотрудница, занимавшаяся картинами! Повезло ей – вышла замуж за иностранца и укатила жить в Рим.

Так Юлия оказалась в музее и подружилась с Тоней.

А вот с Екатериной Андреевной, супругой Семена Кузьмича, второго члена президиума, ни Ткачева, ни Бокова общаться не могли, потому что Павлова ненормальная, ревнует своего мужа к каждой женщине. Идет, например, Сеня по улице, подходит к нему старушка лет этак восьмидесяти и просит: «Сыночек, подскажи, как пройти в поликлинику». Вежливый мужчина, конечно же, покажет дорогу и забудет о мимолетной встрече. Но когда он вернется домой, то увидит надутое лицо супруги и услышит вопрос: «Встречался на дороге со своей очередной пассией?» Бедный Семен начнет клясться, что сегодня вообще ни с одной женщиной не беседовал, и в конце концов вспомнит про пенсионерку. Коим образом Екатерина узнала о коротком разговоре супруга со старушкой? Ответа на этот вопрос не знает никто. Ревнивица всегда в курсе того, чем занимается ее благоверный. И старательно потом наказывает его за «измену»: отправляет спать на диван в гостиной, готовит борщ, который муж терпеть не может, молчит несколько дней, но затем всегда прощает «ловеласа».