Серебряный волк - Алла Гореликова

– Ну да… а королева увидела.

– И намекнула капитану, что ты слишком много на себя взял и можешь не выдержать. Лека, ну скажи – зачем? Ведь ты и в самом деле перебрал! Ведь не было такой уж… острой необходимости. Карел ведь справился сам, и наш Серега не слабак.

– Да я не спорю! – Лека с силой трет лицо. Не помогает. – Но, Ясек, представь, как я мог снять при ней Серегин амулет?!

– А что такого? Если она все равно поняла?

– Что поняла?! – вскидывается Лека.

– Ну, про чары братства… И откуда знает? Одно слово – ведьма!

– Ф-фух… ты меня так больше не пугай. Понимаешь, Ясек, ведь это ее амулет. Ведь Серегина матушка была здесь придворной дамой. Мы стояли в шаге от раскрытия… а то и ближе.

Ясек замысловато ругается.

– Вот именно, – усмехается Лека. – Примерно так и я подумал… Как знать, может, сэр Оливер вовремя подоспел с этим своим зельем. Эй, а почему Серый с Карелом еще не проснулись?!

– Тебе досталось на две капли меньше. Знаешь, он просил тебе передать…

– Что?

– «Что бы вы ни надумали, куда бы ни пошли – держитесь подальше от Корварены. Помните – наш король суров с изгнанниками».

– Да, сами бы мы не догадались!

– И письмо для Карела. От королевы. Лека… мой принц, послушай… может, поедем домой вчетвером? Переждете зиму в Славышти и вернетесь по весне с подмогой.

– Мы не можем ждать, Ясек. Весной не подмога нужна будет здесь, а армия: просто и без затей прибрать к рукам то, что осталось. Слишком быстро все меняется. Теперь, без законного наследника, любой день может стать для Таргалы последним. Если Карел покинет Полуостров – считай, он признал поражение. А много ли мира останется нам, когда сюда придет Империя?

– Против ханджарской конницы… ты прав, Лека, мой принц. Но я боюсь за тебя. Не забывай – Двенадцати Землям тоже нужен законный наследник, а Егорка слишком мал.

– Не забуду. Передай отцу… передай, что мне его не хватает. Я так хотел бы с ним поговорить! Передай… да просто расскажи все, что знаешь. Уверен, он поймет… и скажи матушке, что я ее люблю.

– Где мы встретимся, если я вернусь?

– У Олли в Готвяни… Помнишь, я тебе рассказывал? Или у мадам Урсулы, если сложится так, что мы вернемся в столицу. Или… Не знаю, Ясек. Разве теперь угадаешь?! Пусть отец Лаврентий для тебя «ищейку» сделает. Слушай, будь другом, сходи принеси воды. Просто воды. Холодной.

– Ладно уж, – усмехается Ясек и выходит.

– Л-лека?

Серега отрывает голову от подушки, глаза мутные, опухшие… Свет Господень, неужели он тоже так… хм, выглядит…

– Лека, что со мной, а? Что-то я не припомню… вроде мы вчера не напивались, а голова…

– Нас вчера лечили, – бурчит, не раскрывая глаз, Карел. – И напоили сонным зельем. Боже мой, ну что за гадость мерзостная! И как подумаешь, что надо вставать…

Лека хмыкает: надо же, у бедолаги Карела даже выругаться толком сил нет.

– Лежи.

– Надо двигаться. – Карел, так и не открывая глаз, спускает ноги на пол, шарит рукой по постели. – Сэр Оливер уехал? Лека, кинь рубашку, а? Надо двигаться, тогда быстрее пройдет. Серега, слышишь? Вставай.

– Угу…

Возвращается Ясек, ставит на стол кувшин, говорит тихо:

– Мне пора.

Лека подходит к нему, порывисто обнимает:

– Удачи.

– О чем ты говоришь… вам удачи. Может, все-таки…

– Нет. Давай, двигай, а то догнать не успеешь.

– Успею, – машет рукой Ясек. – Что там их догонять. Лека… помни, ладно? Ты нам нужен.

– Помню.

Ясек кивает и выходит.

– Ну что, вы там двигаетесь? – спрашивает Лека. – Завтрак ждет.

– Свет Господень, какой завтрак?! – стонет Серый.

– Боюсь, уже холодный, – наливая себе воды, отвечает Лека.

Надо двигаться, думает Лека. Уехали королева и сэр Оливер – наверное, задолго до рассвета, ведь никто во дворце не должен догадаться, как провели они эту ночь. Ускакал Ясек – догонять караван Ракмаиля. Нечего и им рассиживаться у самого въезда в Корварену.

– Пора и нам… – Лека с некоторым сожалением оглядывает остатки завтрака. От еды, пусть не сразу, но полегчало, и хочется лечь и поспать нормальным здоровым сном, без всяких там мерзопакостных зелий.

– Куда вот только? – Серый вертит в руках нож; наверное, прикидывает, прикончить окорок сейчас или упаковать остатки в сумку, насмешливо думает Лека. Свет Господень, ну и утречко им выдалось!

– Пока что – отсюда. Подальше от Корварены. Карел, тебе тут письмо оставили…

– Кто? Сэр Оливер? – Карел разворачивает сложенный вчетверо лист плотной бумаги. – Матушка! Здесь была матушка?!

– Лечила вас. И сказала, кроме прочего, что король видит черные сны. Я не уверен, что понимаю это… но мне это не нравится. Да еще лекарь вчерашний…

– А что лекарь?

– Не помнишь? Лекарь сбежал, когда понял, кто ты. Сказал, что им передали приказ короля – не оказывать помощь… Карел, чего еще тебе ждать? Я хочу убраться с дороги, по которой может пойти погоня.

Карел пробегает глазами письмо королевы. Складывает. Подходит к окну и долго стоит, глядя в никуда… а потом говорит:

– Послушайте. Это кажется мне важным.

И, развернув письмо, начинает читать.

«Милый сын. Когда-то я думала, что нет женщины счастливее меня. У меня было все, чего можно желать. Ныне же – ты уходишь в изгнание, а я остаюсь с человеком, коего теперь ненавижу. Карел, сын мой, будь осторожен! Король еще не утолил свой гнев, и упаси тебя Господь от новой встречи с ним.

Но знай, тебе суждено спасти эту страну. Именно тебе. Я знала это со дня твоего рождения; теперь же вижу, что пришло предначертанное время. Карел, ты – последняя надежда Таргалы. Мне больно, мальчик мой, и страшно: Бог весть, что ждет тебя на этом пути. Но ты вырос, я не вправе тебя удерживать. Это твоя страна, ты не можешь бросить ее в беде. Короли не вольны в своей судьбе. Помни об этом, мой сын и будущий король. Да хранит тебя любовь моя!»

Лека вздыхает: снежно-белый лик, сжатые губы, тонкие пальцы, окутанные льдистым сиянием… истинное благородство, благородство поступков. Теперь я знаю, Карел, почему ты, вылитый Анри Грозный, так не похож на него.

– Что ж, Карел, она права. Это твоя страна.

– Я больше не принц.

– По-моему, во всей стране только двое верят в эту чушь – твой отец и ты сам. Карел, я слышал, что говорили люди на площади… это твоя страна. В тебя верят. Конечно, если ты готов принять приговор, можем уехать. Двенадцать Земель примут тебя. Хочешь? Вчера туда ушел караван, еще не поздно догнать. Доедем спокойно.