Идентичность - Фрэнсис Фукуяма

Проблема современных левых — это те формы идентичности, на которых они концентрируют внимание. Вместо того чтобы строить базу своих сторонников на основе крупных сообществ, трудящихся или эксплуатируемых например, они обращаются к все более мелким группам, подверженным специфической маргинализации. Это часть более серьезной и глубокой истории о судьбе современного либерализма, в которой принцип всеобщего и равного признания мутировал в требования первенства или исключительности для отдельных групп.

Как мы видели, в XIX в. понимание достоинства развивалось в двух направлениях — к либеральному индивидуализму, ставшему неотъемлемой частью политико-правовой системы современных либеральных демократий, и к коллективной идентичности, которая может выражаться в принадлежности к нации или религии. В этой главе от рассмотрения коллективного понимания идентичности мы вернемся к различным типам ее индивидуалистического толкования — к тем, что сформировались в современных демократиях Северной Америки и Европы.

В этих странах достоинство демократизировалось по мере того, как политические системы постепенно наделяли правами все более широкий круг лиц. В 1788 г., когда была ратифицирована Конституция США, полными политическими правами обладали только белые мужчины, имевшие собственность; круг носителей прав постепенно расширялся за счет белых мужчин без собственности, потом — афроамериканцев, коренных жителей и женщин. В этом смысле либеральный индивидуализм выполнял обещание стать более демократичным. Однако одновременно он развивался и в направлении коллективизма, что в итоге способствовало парадоксальному слиянию индивидуалистических и коллективистских тенденций.

Тимос как стремление к признанию личного достоинства впервые упоминается в «Государстве» Платона, но не как универсальная категория, присущая всем людям. Скорее, это было свойство исключительно касты стражей — воинов, которые заслуживают признания из-за готовности рисковать жизнью в жестокой борьбе за защиту всего общества. Мы видели, что достоинство стало универсальным в христианской традиции, потому что все люди считались способными к нравственному выбору, а протестантская мысль полагала это свойство сокрытым глубоко внутри каждого индивида. Затем Кант отделил понятие всеобщего достоинства от религии и облек его в форму рациональных нравственных правил. Руссо добавил к этому мысль о том, что внутреннее нравственное «я» не только способно на бинарный моральный выбор, но и наполнено множеством чувств и личным опытом, которые подавляются окружающим обществом. Моральным императивом стало проявление, а не подавление этих чувств. Сейчас достоинство сосредоточено на поиске и обретении подлинной внутренней сущности и признании обществом потенциала каждого из его членов. Либеральное общество все чаще воспринимается не только как политический строй, защищающий минимальные права личности, но и как общество, активно поощряющее полную актуализацию внутреннего «я».

В христианской традиции внутреннее «я» было средоточием как первородного греха, так и нравственного выбора, посредством которого грех можно было преодолеть или искупить. Достоинство основывалось на способности каждого верующего соблюдать ряд моральных норм — в отношении секса, семьи, поведения в обществе и с правителями, — подавляя внутренние греховные желания. Эрозия моральных представлений, установленных общей религией в странах Запада, лишила людей, соблюдавших христианские нормы морали, монополии на достоинство. Религию стали рассматривать как форму идолопоклонства или ложного сознания; признание оказалось связано скорее с экспрессивным внутренним «я», которое порой стремилось нарушать религиозные уложения и правила.

Воплощение этих идей в американской культуре XX в. можно проиллюстрировать на примере работы Калифорнийской комиссии по развитию самоуважения и личной социальной ответственности, которая в 1990 г. опубликовала доклад «К достижению самоуважения» (Toward a State of Self-Esteem). Эта рабочая группа была детищем члена законодательного собрания штата Джона Васкончеллоса — сторонника Движения за развитие человеческого потенциала, существовавшего в районе Калифорнийского залива с 1960-х гг.{1} Оно строилось на идеях психолога Абрахама Маслоу, создателя пирамиды потребностей. Ее основание образуют базовые физиологические потребности, такие как еда и питье; среднюю часть — социальные потребности, такие как безопасность и защищенность; а верхнюю — то, что Маслоу назвал «самореализация». Он утверждал, что большинство людей не могут реализовать бóльшую часть своего потенциала; самоуважение имеет решающее значение для самореализации, поскольку низкая самооценка сдерживает людей, не позволяя им проявить себя. Идея о том, что самореализация является более высокой потребностью, чем потребности общества в целом, соответствует современной концепции идентичности{2}.

Комиссия определила понятие самоуважения следующим образом:

В докладе отмечается: «Истинное признание собственной ценности и важности не зависит от количества или качества моих способностей по сравнению с другими. Способности каждого человека ценны и необходимы. Каждый может вносить свой вклад в общество». Далее уточняется: «Речь идет не о том, чтобы стать достойным, а о признании того достоинства, что уже существует. Наши чувства являются частью этого достоинства, и принятие их укрепляет наше самоуважение… Каждый из нас может гордиться своей расой, этнической принадлежностью и культурой. Мы можем высоко ценить свое тело, пол и сексуальность. Мы можем принять свои идеи, чувства и творческий потенциал»{4}.

В этих словах отражается долгая история идей, восходящая в конечном итоге к Руссо: в глубине каждого живет внутреннее «я», оно уникально и является источником творчества. Внутреннее «я» каждого равноценно внутренним «я» других; внутреннее «я» выражается не через разум, а через чувства; и, наконец, это внутреннее «я» является основой человеческого достоинства, что признается в таких политических документах, как Декларация независимости. Короче говоря, это четкое изложение «поструссоистской» концепции идентичности.

Однако в докладе Калифорнийской комиссии содержится внутреннее противоречие, отражающее фундаментальный конфликт изотимии и мегалотимии. В нем утверждается, что у каждого человека есть творческое и действенное внутреннее «я». Авторы доклада стремятся быть терпимыми, декларируя, что мы не должны сравнивать себя с другими или позволять судить о себе по стандартам других, но тут же сталкиваются с проблемой того, что внутреннее «я», которые мы воспеваем, может быть злобным, жестоким, самовлюбленным или бесчестным. Или же просто ленивым и поверхностным. Подтвердив необходимость универсального самоуважения, авторы доклада сразу же заявляют, что самоуважение должно также включать «социальную ответственность» и «уважение к другим», отмечая, что преступность является прямым следствием отсутствия такого уважения. Они превозносят в качестве компонента самоуважения «целостность характера», предполагающую такие качества, как «честность, сострадание, дисциплина, трудолюбие, почтительность, стойкость, преданность, великодушие, доброта, мужество, благодарность и такт». Но подобными добродетелями наделены отнюдь не все, а это значит, что одни люди более достойны уважения, чем другие. Мы никогда не станем почитать насильника или убийцу добропорядочным гражданином.