Дочь предателя - Диана Фад

— Можно, я сама ее в садик отведу завтра? Пожалуйста, — добавляет она.

— Если Даша не против, — пожимаю плечами.

Я не в восторге от такой бабушки, но вижу, что внучку та полюбила всей душой. У Даши никого нет кроме меня, пусть будет бабушка, ребенку нужны близкие люди.

Провожаем с дочкой нежеланных гостей, долго стоим в прихожей, пока они одеваются, словно специально медленно, оттягивая свой уход. Артем помогает матери с пальто, мне приятна его галантность. Одергиваю себя, не хочу замечать в нем, что-то, что может понравиться мне.

— Завтра пятница, я хотел бы забрать Дашу на выходные к себе, — говорит Артем и с вызовом смотрит на меня, — И мы с тобой договорились, завтра пришлю машину за тобой.

— Артем, давай, ты не будешь строить из себя совсем другого человека, — морщусь я, но Даша дергает меня, чтобы не нервничала. Здорово видимо я ее тогда напугала своим недомоганием.

— Рита, я не буду спорить с тобой, просто прими, как факт, — зло говорит муж, — Утром клиника, вечером на все выходные едем ко мне. Или можешь отпустить со мной Дашу. Поедешь, принцесса? — садится перед дочкой на корточки, берет ее ручки в свои большие руки.

— Только с мамой, — тут же пищит Дашка и я тяжело вздыхаю.

— Может дождемся суда и тогда ты будешь забирать дочь? Не слишком много ты хочешь, Артем? Мое отношение к тебе не изменилось, — говорю ему, с вызовом смотрю в глаза. Вижу, как они темнеют от ярости, но он себя сдерживает. Встает с корточек и наклоняется ко мне.

Его губы в опасной близости от моего лица, дыхание опаляет кожу, от него приятно пахнет цитрусом и морской свежестью. Я вдруг вспоминаю этот запах, который был мне когда-то родным и долго ассоциировался с предательством после.

— Не провоцируй меня, Рита, я не белый и пушистый медвежонок, — говорит строго Артем, а Дашка хихикает. Завожу вверх глаза, показывая, как мне это все надоело.

— В клинику я схожу сама, все равно собиралась встать с Дашей на учет, чтобы был свой постоянный врач, а к тебе мы приедем на день в субботу и не останемся, — пытаюсь отвоевать нам с дочкой хоть немного свободы. Не хватало еще мне снова зависеть от мужчины, пусть даже от пока еще не бывшего мужа.

— Упертая, — сквозь зубы произносит Артем, — Мы с мамой уже давно наблюдаемся в этой клинике, там хорошие врачи. Я хочу, чтобы Даша была прикреплена к ней, ну и ты за компанию.

— Делай, как хочешь, — огрызаюсь я, снова повышая голос.

— Мама! — возмущается Дашка.

— Рита, — качает головой ее бабушка.

Все против меня, вот угораздило.

— Ой, а мы торт в машине оставили, — вспоминает Наталья Геннадьевна, — Пойдем Артем, принесешь.

— Не нужно, — начинаю я, но снова ловлю строгий взгляд, а Дашка уже прыгает рядом, словно торта никогда не ела.

Они уходят, а Артем возвращается минут через пять обратно. Держит в руках коробку из известной кондитерской. Протягиваю руку, забираю торт, будь он неладен.

— Рита, я знаю, что ты меня не простишь. Все, что я сделал — это моя вина, но давай ради дочки зароем или хотя бы спрячем топор войны. Если хочешь меня наказать, придумай другой способ, — говорит Артем и уходит, а я стою у открытой двери и смотрю ему вслед. Слишком просто, Артем, слишком все просто, забыть все, не вспоминать, отпустить — это слишком кажется простым. Но у меня были мама, папа, дом — ты всего меня лишил. Забыть не получится, никак.

Глава 27. Прошлое

Жена сопротивляется, заводит, бесит, возмущение накатывает волнами, пока едем с матерью домой. Мама молчит, я тоже. Не хочу говорить о Рите. Одни мысли о ней вызывают то ли ярость, то ли желание придушить упертую жену. Когда вижу ее, все время чувствую, как готов придушить за эту хрупкую белую шею, сжать руки и целовать... Хрень какая-то, наваждение. Во мне извращенные мысли просыпаются, убить или взять ее, чтобы забыла все свои мысли, чтобы плавилась подо мной, выкрикивая мое имя. Сам удивляюсь таким мыслям, что пугает это, никогда так не думал ни об одной женщине. Я вообще о них не думал, если честно, удовлетворял свои физические запросы, не более. Кто-то нравился, кто-то задерживался больше чем на пару месяцев, но никого, никогда, я не хотел так покорить, как свою жену. Мне это удалось однажды, она была полностью моей, вся, без остатка. Сейчас это другое, это как охота. Поймать, добиться своего и никакого развода не будет, я позабочусь об этом.

— Ты должен ее отпустить, — говорит мама, словно читая мои мысли, — Не держи Риту, дай ей жить своей жизнью.

— С чего ты взяла, что я ее держу? — наиграно ухмыляюсь, хотя она в чем-то права.

— Я вижу, как ты смотришь на свою жену, — качает головой мама, — Ты путаешь свои чувства, сын. У тебя нет к ней ненависти, ты боишься открыться ей.

— Мне не в чем открываться, — ворчу и отворачиваюсь к окну.

— Разве? Ты любил Риту, когда женился на ней или был влюблен?

— Я никогда и никого не любил, — смотрю матери в глаза и отвожу их, не выдерживаю ее изучающего взгляда.

— Ты ошибаешься, — чему-то улыбается мама, — Просто ты путаешь любовь и ненависть, иногда эти чувства похожи, — Тебе хочется, чтобы это была ненависть, а на самом деле ты боишься незнакомых чувств, которые есть в тебе.

— Мама, ты говоришь загадками, — тяжело вздыхаю, отворачиваюсь к окну, — Рита всего лишь мать моего ребенка, не более. Я никогда не любил ее, я лишь использовал, в чем сейчас признаюсь тебе. Но любви между нами нет, даже симпатии нет. Рита красивая женщина, яркая, элегантная, любой мужчина будет рад видеть ее своей женой.

— Ты сам противоречишь себе, сын, — улыбается мама, — Хорошо, пусть будет, как ты хочешь. Надеюсь, когда-нибудь ты все поймешь, разберешься в себе.

— Ох, избавь меня от своего психоанализа, мама, — возмущаюсь я, — Я такой, какой есть, не приписывай мне качества положительного героя.

Подъезжаем к дому мамы, помогаю ей выйти