Рожденный для войны - Ярослав Маратович Васильев

прочих направлений. В случае пробития разрушается перегруженная плитка, остальная часть бронежилета, в отличие от стандартных моделей, сохраняет защитную способность. Предварительно должен гарантировать выживание бойца на расстоянии удара винтовочной пулей или чарами до второго класса атаки на расстоянии от полусотни метров. Надеюсь.

Оба бойца посмотрели на Михаила немного ошалелым, но восторженным взглядом. Водитель спросил:

— Господин Тёмников. Дозвольте обратиться?

— Обращайтесь.

— А эти бронежилеты… Вы их планируете для всех, или только на… телохранителей?

— На всех, но не сразу. Не отработано ещё, вон, Пламен у нас первый подопытный. Сами видели, чары вручную индивидуально подгоняем. Надо проверить. Насколько тяжело и насколько удобно носить, чего возможно поменять или доработать. И как долго при реальной носке сохраняются свойства плиток, не придётся ли их обновлять слишком часто. Но как отработаем — то всем. Будем вместо количества брать возможного врага качеством. А сейчас, Пламен, надевайте что-нибудь поверх бронежилета, чтобы в глаза не бросалось, и поехали.

Большую часть дня Михаил мотался, снова решая финансовые вопросы и подтверждая уже в центральных отделениях банков и всяких государственных конторах свидетельства и доверенности, связанные со счетами и собственностью нового рода. Бюрократия оказалась страшная. Дальше Михаил заехал в свой ресторан, куда в том числе прибыли директора столовых сети. Но совещание вышло коротким и скомканным, объявить, что формально все они теперь принадлежат другому роду, затребовать отчётность и тому подобное. Было заметно, что от всякого рода высокомерных ухмылок перед сопляком больше удерживает не то, что Михаил владелец и дворянин, а громадная фигура Пламена за спиной. В будущем это наверняка создаст проблемы, но пока было неважно. Ибо сразу после ресторана Михаил поехал на ту самую главную для себя встречу, ради которой они вообще торопились в Москву именно сейчас.

Глава 11

Встречи важные

Небо напоминало чашу остывающего расплавленного металла. На красном фоне заката за окном машины длинным чёрным силуэтом бежала панорама города — деревья вдоль улиц и бульваров, высотки домов. Мелькнули полукруглая колоннада напоминающего дворец здания, купол городского театра и навеки застывший на коне и с саблей памятник какому-то герою неизвестной Михаилу войны. Тоже ещё один выверт здешней истории. Санкт-Петербург, вторая Северная столица так и не оказался построен. Точнее, здесь имелся лишь удобный порт Новгород-Невский. Но застройка Северной Пальмиры восемнадцатого и девятнадцатого века как будто не захотели уходить в небытие, а потому время от времени Михаил сегодня по дороге уже с удивлением встречал куски самого настоящего Питера, будто заблудившегося в Москве.

С востока понемногу надвигалась ночь — пепельно-синяя, чистая, сантиметр за сантиметром поедавшая широкое зарево заката, который пока ещё пытался задержаться на ярких стёклах верхних этажей и уже почти посеревших витринах нижних.

Нужный дом располагался в квартале офисной застройки и был одной из тех самых пятиэтажек-гибридов хрущёвок пятидесятых и советского ампира тридцатых. При этом лепнина и украшения зданий по всему району явно делались по одному и тому же стандарту, так что даже честные попытки сдвигать и перемешивать в разной последовательности архитектурные элементы декора не смогли отбить ощущение серой бездушной безликости. Дом, возле которого автомобиль высадил Михаила, от соседей не отличался вообще ничем. Разве что нет таблички с названием организации возле входа, но и такое в офисных кварталах встречалось. Кому нужно, те обычно и так знали, чего именно находится внутри того или иного дома.

— Михаил Юрьевич, я с вами? — собрался было выходить следом телохранитель.

— Нет. Меня ждут, и дали понять, что ждут лишь меня одного. А вы ожидайте в машине на стоянке вон там, — Михаил показал на парковочный карман возле соседней многоэтажки.

Внутренняя отделка тоже ничем не отличалась от типичной для местных офисов. Михаил ещё с первого раза окрестил её для себя «позднесоветской». Паркет или плитка на полу, ДСП-листы «под дерево» до середины комнаты, а выше краска. Вот уж точно некоторые вещи — как прошиты в культуру, хотя может быть просто всё дело в доступности тех или иных материалов на данный момент? Встретивший Михаила сотрудник опять же выглядел типичным офисным клерком, костюм плюс галстук. А вот хозяин рабочего кабинета, куда привели посетителя, вызывал оторопь. За широким «директорским» столом, заваленным бумагами, сидел уже начавший полнеть, благообразный, усатый и абсолютно седой старик, похожий на переодетого генерала — вот только на нём была чёрная монашеская ряса. Митрополит Иосиф, один из влиятельнейших членов Синода, а ещё, по слухам — синодальный обер-прокурор, в ведении которого был поиск ересей и внутренний надзор за нарушениями священников и монахов. То, что он уже согласился принять Михаила, было очень хорошим знаком.

— Доброго вам вечера, владыко Иосиф, — поклонился Михаил.

— И тебе доброго вечера, благополучия и здравия, чадо, — к удивлению гостя, священник тоже встал и перекрестил парня, как бы благословляя. — Готов выслушать тебя, раб Божий Михаил, какие печали и радости привели тебя ко мне. Но сначала позволь выразить соболезнование тебе и сёстрам твоим, за смерть родителей ваших. Пусть да покоятся они с миром, а Господь простит им грехи вольные и невольные.

— Благодарю вас, владыко, — Михаил подошёл к столу, достал бумаги и вручил их священнику.

Тот взял листы, сел на своё место и, нацепив очки, быстро пробежал текст глазами.

— Интересно. И что вы за это хотите, молодой человек?

Наверное, надо было подыграть на это изменение тона и стиля общения в сторону деловой сделки. Но Михаил так вымотался за последние дни, причём не физически, а морально, что изображать растерянного и ничего не понимающего подростка у него уже не осталось сил. Поэтому он ответил:

— Говорят, что перед тем, как закончить жизнь земную и шагнуть в жизнь небесную, должно оценить дела свои, чтобы искупить грехи вольные и невольные. Эту бумагу меня просили передать родители, чтобы искупить свой большой грех, совершённый по скудоумию. Они пусть и поздно, но поняли свою ошибку и постарались её исправить. Апостол Матфей предупреждал нас, что если мы взаймы даём тем, от которых надеемся получить обратно — то ничем не отличны мы от грешников, что дают взаймы грешникам, чтобы получить обратно