Большой беговой день - Анатолий Гладилин

БЕГА

Он подошел к нам и задышал тяжело каждому в ухо:

- Мужики, сымай штаны, ставь все. В заезде - одна Калерия.

Конечно, надо было сразу послать Юрочку-Заправщика к е.м. Но на Калерии был записан Вадик, наш знакомый наездник. И сигнал шел от него.

- Вадик так и сказал: "Передай ребятам, что на третьей четверти я всех потеряю".

Мы прижали Юрочку-Заправщика в угол ложи. Он таращил глаза и божился всем на свете.

- Заправляешь, сука? - спросил Профессионал.

- Чтоб мне лопнуть! - всхлипнул Юра. - В кои веки верный шанс. У Калерии запас, сам знаешь.

Это мы знали. Вадик давно темнил Калерию.

- Мужики, десятку ставьте для Вадика и пятерку для меня.

- Обойдешься трешкой, - сказал Пижон. - И то многовато.

В другой бы раз для Юрочки хватило и рубля. Но мы были при деньгах. Даже если Заправщик и успел протрепаться по дороге, все равно при игре в лобешник получалось солидно. В программе Калерия выглядела неходягой. Последняя езда вообще с проскачкой.

- Надо посмотреть, - как обычно, сказал Профессионал, но я уже чувствовал дрожь нетерпения.

Что смотреть? Раз Вадик едет - все в порядке. А вдруг не успеем в кассу?

Вадик заезжает. Заезжает, развернув Калерию точно у финишного столба. Так он всегда делает, когда намерен ехать всерьез. Профессионал щелкает секундомером, и лицо его темнеет.

- Что? - спрашиваю я с нетерпением и тревогой. - Плохо?

- Дурак Вадик, - цедит Профессионал сквозь зубы. - Раскрывает кобылу. В двадцать две секунды прямая. Дай взаймы десятку.

Я лихорадочно достаю хрустящую бумажку, сую ее Профессионалу - и бегом в кассовый зал. За мною, жалобно скуля, - дескать, "видишь, все верно, поставь, Учитель, и мне пятерку", - семенит Юрка.

Значит, так: от седьмого номера, от Калерии, играю в следующем заезде ко всем по рублю, к фонарю - десяткой, к другому фавориту - десяткой, нет, пятеркой, итого... И как обычно, у кассы пробка. Спят, что ли, у окошка?! Я напираю. Мне помогает Юрочка. Из-за плеча впереди стоящего вижу, как кассирша лениво выписывает билеты. Но от Калерии начата уже вторая строчка. Почему, ведь темная лошадь?.. Сволочь Юрочка, успел всем растрепаться. Впрочем, после такой резвой прикидки ипподром наверняка засек Калерию. Не у нас одних секундомеры. Может, это только в нашей кассе ее играют? А чем я рискую? Калерия - верняк. Такой шанс бывает нечасто. Уф, бывает счастье в жизни! Наконец-то настала моя очередь, и я решаю играть на все деньги.

Растет стопка моих билетиков. Карандаш кассирши бодро заполняет третью строчку. Так крупно я никогда не ставил. Сзади орут: "Заснули, что ли?!" Спокойно, мужики, до звонка еще минута.

- Мне пятерку к первому, - дышит мне в ухо Юрочка.

Это значит - к фонарю. Добавляю.

- А зачем вяжешь к девятому? Неходяга!

Иди ты в жопу, Юрочка! Мое правило: ко всем, так ко всем! Мало ли что бывает!

- Подыграй рублем Антона, - вдруг изменившимся голосом говорит Юрка. Вадик сказал, что боится только Антона.

Заправляет, гад, заправляет! Но я на эти провокации не поддаюсь. Антон ездит раз в год по большим праздникам. Однако сегодня как раз беговой праздник. Ладно, четыре - девять, на последний рубль. Под миллион.

С охапкой билетов отваливаю от кассы. Юры уже и след простыл. Заправил, гад, и смылся.

В ложе спрашиваю Профессионала:

- Успел?

- Успел. Но Антон заезжал адом.

Повесить Юру! Набить морду, подлецу. Но как Профессионал углядел Антона? Железная выдержка у парня. Хоть гром греми, пока всех не пересмотрит, не идет к кассе.

Профессионал угадывает мои сомнения.

- Не дрейфь, Учитель. Вадик едет умирать.

Гонг! И общая куча мала на старте. Все бросились разом. Кто-то сбоит. Проскачка. Кому? Неужели? Я чувствую дикое сердцебиение. Неужели все кончено?!

Проскачку объявляют второму номеру, фавориту. Уф, уже легче. На повороте Вадик первый. Уходит в отрыв. На третьей прямой едет один. За ним, отставая на два столба, трусит Антон.

Мы, все четверо, победно переглядываемся. Даже Корифей улыбается. А он-то уж обычно всегда плачет во время заезда - мол, ребята, еще не вечер, собьется лошадь, встанет...

Нет, Калерия - лихая кобыла. Бежит бодро, очень бодро. Но Антон подтягивается. На последнюю прямую Калерия выезжает с большим запасом и... переходит на шаг. Загнал Вадик кобылу.

Трибуны орут. Трибуны свистят. Корифей швыряет билеты (впрочем, аккуратно в угол, чтобы потом их можно было поднять, не спутав с другими).

- Дотяни, Вадик! - неестественно тонким голоском подвывает Пижон.

Я молюсь всем богам на свете. Дотяни, Вадик! Вадик тянет, но Антон уже рядом. Захватывает. Последние метры Калерия немного оживает, но жеребец Антона чисто выигрывает шею.

- Может, объявят "голова в голову"? - неуверенно спрашивает Пижон.

- Хрен тебе в голову! - со злобой отвечает Профессионал и, в свою очередь, с размаху швыряет билеты.

Мы стараемся не смотреть друг на друга. Все утопились. Это ясно.

- Ну, ребята, мне сегодня здесь нечего делать, - говорит Пижон, после того как объявляют победителем четвертого номера. - Я накололся на сто пятьдесят.

Это весь свой выигрыш Пижон спустил за раз? Но и я не лучше. Просадил сорок рублей. Хорошо еще, что червонец одолжил Профессионалу. Да когда с него получишь? Хотя...

Пижон прощается и твердым шагом идет на выход. Корифей тоже исчезает. По-тихому. Вероятно, припрятал где-нибудь в носке трояк. Это в его натуре вытаскивать из заначки по рублику.

- Повесить надо Заправщика, - говорю я Профессионалу, говорю просто так, чтоб сказать что-то.

- Заправщик не виноват. Вадик ехал вусмерть, не рассчитал пейс.

- Но Юра лишь в последний момент мне сказал про Антона.

В глазах Профессионала мелькает тень, и я догадываюсь.

- А ты ведь сыграл Антона?

- Подумаешь, сыграл, - бурчит Профессионал, пряча глаза, - всего двумя рублями к первому. Если и доеду - дадут копейки. А от Вадика я стоял двадцаткой.

Вывешивают выдачу. Антон в одинаре - 17 рублей. Это уже не копейки.

- Женя! - Впервые за сегодняшний день я называю Профессионала по имени. У меня один билет. От четвертого к девятому. Давай ополовиним. Я беру тебя на пятьдесят копеек. А ты меня - к первому.

Профессионал презрительно фыркает:

- Девятый годится на колбасу.

- Женя, - говорю я ровным голосом, каким обычно беседую в классе с упрямыми девочками, - я тебе одолжил деньги. Нечестно не принимать меня в долю.