Легион павших. VI - VII Акт - Эри Крэйн

а, зверюга? — Райз хотел почесать того за рогом, но грив нервно дернул хвостом, отталкивая руку.

— Не думаю, что дело в здоровье, — произнес Къярт. — Я проверял его лапу и морду — все в полном порядке: ни воспаления, ни других осложнений.

— Кроме того, что он не может охотиться, — Кара вывалила на ладонь часть содержимого консервы и протянула Клыку.

Грив, не поднимая головы, принялся вяло слизывать куски мяса, будто даже движение языком были ему в тягость.

— А вот сейчас он откровенно придуривается, — Райз ткнул зверя локтем, но тот даже не рыкнул в ответ. — Разжалобить пытается. А ты у него на поводу идешь, — он с укоризной посмотрел на Кару. — Лучше сама поешь. Толку такой громадине от какой-то консервы.

— Виторэ должны что-то поймать, — заверил Къярт. — Мы далеко ушли от места битвы с Ордой, какая-то живность должна здесь водиться.

— Да не нужна ему живность, — отмахнулся Райз. — Как будто ты его не знаешь. Он намеренно строит из себя вселенское горе, чтобы ему было позволено сожрать тех, кого мы найдем в убежище Зова.

Едва слова прозвучали, как Клык заметно оживился.

— Что я говорил, ну? — Райз усмехнулся.

Грива заинтересовало не озвученное предположение.

Коготь тоже поднял голову, потянул носом, а затем в вечерней тишине раздался вой дикого зверя.

Вскочив на ноги и возбужденно рыкнув, Клык сорвался с места.

— Эй, куда?! Место! — крикнул Райз, но грив и не думал слушать.

Он пронесся мимо паладинов, охраняющих вход в грот, и скрежеща когтями по камням, стал отчаянно карабкаться вверх по скале.

— Вот засранец, — прошипел Райз и пронзил взглядом приподнявшегося на лапах Когтя. — А ты даже не думай.

Обиженно пророкатав, грив снова улегся.

— Все больше склоняюсь к мысли, что Клыка проще временно усыпить, чем разбираться с его непослушанием, — Райз посмотрел на посиневшее от сумерек небо.

— Пускай поохотится. Даже если не сможет сам съесть добычу, то хоть повеселеет, — Къярт погладил топорщащуюся от пыли шерсть Когтя.

Сейчас он едва ли не с ностальгией вспоминал овеянные летом дни, когда они купали гривов в реке, и оба зверя были живы. Да и не только они.

— Еще бы сейчас думать о настроении своевольного засранца.

Райз снова был не в духе. Къярт не мог забраться ему в голову, а если бы спросил напрямую — получил бы очередную шутливую отговорку, еще и стрелки на него перевели бы. И в чем причина? Есхария давно пропал с глаз и без происшествий направлялся в Эсшен; с Зовом Крови не должно было возникнуть проблем; и сам Къярт пытался не слишком думать о чем-либо, что могло окрасить его энергию духа в неугодные напарнику цвета. Но тот все равно был на взводе, словно занесенный кнут, в любой момент готовый щелкнуть того, кто протянет руку, куда не следует.

Они снялись с места спустя несколько часов отдыха — как раз, чтобы добраться до Зова к рассвету.

— Пускай поохотится, да? — кисло протянул Райз, забираясь на спину виторэ. — Не знаешь, где его носит?

— Я отправил разведчика на его поиски, но пока никаких результатов.

А может быть, произошедшее с Клыком и стало причиной дурного настроения Райза. Къярт так и не спросил у него, что произошло на площади Троана, но догадаться, как именно пострадал Клык, было несложно. Семьвель не обладал силой, способной испепелить плоть и кость. У Райза таковая имелась.

Клык вернулся, когда до убежища Зова оставалось пройти последний перевал: выскочил черный, как ночь, и завился вокруг хозяина.

— Удачно поохотился, — с улыбкой заметила Кара.

— Да уж, удачно.

— Похоже, он вывалялся во всей грязи, которую смог найти.

— Это не грязь, — Райз провел ладонью по штанине, когда Клык, в очередной раз проскочив мимо, задел его ногу. — Не только грязь, — он поднес ладонь к лицу, понюхал и брезгливо скривился. — Ты, что ли, разодрал бедную животину и выкачался в ее потрохах?

Грив довольно рыкнул.

Врата убежища Зова Крови сверкали в свете молодого месяца. Можно было бы только дивиться, почему некроманты не озаботились тем, чтобы сделать вход в их пристанище незаметным, но они озаботились. Внешнюю часть врат спрятали под холщовой, залепленной грязью тканью, и издалека ее было не отличить от скал. А вот внутреннюю, судя по всему, полировали как минимум дважды в день.

— Разве двери были открыты, когда виторэ их обнаружили? — нахмурившись, Райз не отрываясь смотрел на распахнутые настежь врата и чернеющий за ними зев прохода.

— Нет.

— Они должны были следить за тем, кто входит и выходит.

Къярт кивнул и установил связь с наблюдавшими все это время за входом разведчиками. Вскоре он с некоторой долей растерянности сообщил:

— Они ничего не видели.

— Как они могли ничего не видеть? Когда врата открыли?

— Чуть меньше часа назад. Но самого момента открытия они не видели.

— Почему не сообщили?

— Они не…, — Къярт сам не был уверен в том, что собирается сказать. Он снова коснулся разума одного из разведчиков, чтобы все перепроверить, но ответ остался прежним: — Они не помнят. И даже сейчас находятся в полусонном состоянии.

— Призванные? В полусонном состоянии?

— Их тела живые, а значит, и заснуть они могут.

— Но уж точно не должны были в такой-то момент. Что за ерунда?

Райз пристально посмотрел на врата и велел:

— Отправь туда разведчиков — не тех, кто решил вздремнуть, — он на несколько секунд прикрыл глаза. — Я не чувствую внутри энергию духа.

Спек утверждал, что убежище никогда не оставляли без присмотра, но сейчас за каменной толщей не было ни единой души — ни живой, ни призванной. От постовых на входе остались только набитые костями доспехи. Два слева от врат, два справа — вот и вся охрана.

Первыми на территорию Зова вошел десяток паладинов-сенсоров; Къярт, в сопровождении Кары и Райза — следом. Спину прикрывало еще одно отделение. Столько же осталось на входе, и еще пять групп рассредоточились по округе.

В убежище, как ни в чем не бывало, горели масляные лампы. Коридоры множились, делились, точно ходы муравейника, но куда бы не полетели виторэ, предстающая перед их глазами картина не менялась. Едва ли не на каждом шагу попадались еще сегодня патрулировавшие территорию мертвецы. Без защиты консервирующих печатей смрад разлагающихся тел обещал расползтись по всему убежищу уже через пару дней — скорбная участь для места, в которое вложили столько сил.

Тянущиеся бесконечными лентами ковры скрадывали шаги, мерцала нанесанная на стены роспись — не печати, а простые узоры, пусть и не несущие никакой практической пользы, но несомненно придающие убежищу изысканность. Дорогу