Оборотный Петербург - Юлия Чернявская

Каждый день девушка пыталась дозвониться до Вадима, но все напрасно. Механический голос сообщал, что телефон выключен или вне зоны действия сети. Оксана уже подумывала отправить брата, чтобы тот разобрался, но каждый раз ее останавливала необходимость рассказать, как она познакомилась с Вадимом. Девушка справедливо полагала, что, после ее признания, ее запрут дома и без присмотра не выпустят не только погулять, но и до университета дойти. Оставалось с тоской смотреть в окно и грустить по уходящим летним дням.

В середине августа, убедившись, что никаких негативных последствий от удара головой не будет, а швы хорошо заживают, Оксану отпустили домой. Первым делом девушка уговорила брата заехать в парикмахерскую, где мастер долго охала, но все-таки смогла сделать довольно приличную, хоть и короткую стрижку. Девушка тут же завязала на голове светлую бандану, переданную отцом. И только внимательный человек мог бы догадаться, что она провела последние недели на больничной койке.

Дома у Юрия уже собрались родители полным составом. Мать что-то колдовала на кухне, а отец тихо переговаривался с бабкой. Улучив минутку, брат шепнул, что отцу удалось найти подход к их непоколебимой в своих идеалах бабушке, презентовав той репринтное издание «Капитала» на языке оригинала, благо немецкий женщина знала в совершенстве. За такой подарок, а также обещание свозить на родину основоположников марксизма, Владимир Иванович не только был прощен, но и признан достойным человеком. Сам глава семейства лишь тихо посмеивался. Оформить жене и теще загранпаспорта не составило труда. Единственное, что представляло сложность — отсутствие туров в Германию и Италию, родину Тельмана. Но и эта проблема легко решалась — Владимир сам решил свозить своих ненормальных женщин за границу. Как он объяснил детям, сам он к ним привык за те годы, что они успели провести под одной крышей, а нервировать чужих людей не хотелось.

Через два дня родители улетели. Юрий сам отвез их в аэропорт, откуда собрался ехать на работу. Как все смеялись, лично убедиться, что они улетели. Оксана лежала на диване и думала, просто выползти на улицу и посидеть у подъезда, или взять плед и пойти в парк. Ремонт у одних соседей и вечная дискотека у других не располагала к постельному режиму. Голова от нее раскалывалась куда больше, чем от сидения на улице. Трель телефона резко прервала раздумья.

— Да, — номер был не знаком. Девушка решила, что кто-то опять ошибся, но тут услышала знакомый голосок.

— Оксана, забери меня, — скороговоркой произнес мальчик, явно волнуясь. — Папа второй день с бутылками разговаривает. Говорит, что ты не придешь. Я у дяди и тети спрятался, но они уедут скоро с Сашей к его бабушке, а я один останусь.

— Хорошо, солнышко, я приеду, — девушка встала и, успокаивая мальчика, стала собирать сумку. Кинув деньги, бутылку воды и таблетки, нашла одежду. — Не бойся. Я скоро буду, мой хороший.

— Я буду у дяди на участке прятаться. Это красный дом сразу за нашим, — пояснил мальчик. — Приезжай поскорее.

В трубке раздались гудки. Оксана быстро натянула джинсы, футболку, повязала бандану. Сунув ноги в кроссовки и схватив куртку, вышла из квартиры. Мелькнула мысль, что надо бы позвонить брату, и он, или кто-то из его ребят с работы, отвез ее, но почти сразу подошел нужный автобус, и больше девушка не думала ни о чем, только что ее ждет маленький напуганный мальчик. Даже о Вадиме она в тот момент не вспоминала.

Вадим сидел на диване и смотрел на кучу бутылок в углу комнаты. А говорят, оборотни не пьют. Еще как пьют, оказывается. Волк внутри недовольно поежился. Сколько дней прошло? Мужчина попытался найти телефон, но безуспешно. Хорошо, пил в своей комнате. Радовало одно — несмотря на противный привкус во рту, в голове было ясно. Ну да, похмелья у оборотней точно не бывает. И память у них хорошая. Вадим поморщился от воспоминаний. Наорал на сына, поругался с братом. Впрочем, Владу надо сказать спасибо уже за то, что накануне он отобрал у него ключи от машины. А то собрался ехать в город за добавкой. Наличные деньги закончились, а душа требовала продолжения банкета.

Мужчина спустился на первый этаж, заглянул на кухню. В доме был порядок. То ли Ирина заходила, то ли Сережка сам старался убирать, но перед случайными гостями краснеть не придется. Вадим прошел в ванную, долго чистил зубы, потом забрался под холодный душ. Стало лучше. Слабость отступила. Желудок намекнул, что не против подкрепиться чем-то отличным от алкоголя и дешевой закуски. Однако на кухне мужчину ждало разочарование. Все, что, по его воспоминаниям, можно было употребить, или закончилось, или испортилось. Мужчина поставил чайник и насыпал кофе. Достал пачку макарон, открыл банку тушенки из запаса. Пока варились макароны, он вернулся в комнату и включил компьютер. И тихо выругался, увидев дату. Покосился в зеркало. Снова завернул заковыристую фразу. Две с половиной недели в пьяном угаре пролетели как пара дней.

Тяжело вздохнув, оборотень выключил компьютер и поплелся на кухню. После еды предстояла важная операция — уборка комнаты. Потом надо будет найти брата, извиниться и забрать ключи от машины. И, самое главное — поговорить с Сережкой. Что бы ни случилось, ему не стоило срываться на ребенке. Сын ни в чем не виноват. Что произошло, то произошло. Надо отметить, что ребенок абсолютно не переживал, а вот он сам вел себя как свинья, что подтверждал один вид его комнаты.

Уборка заняла больше часа. Бутылки Вадим отдал соседу, который собирал утиль. Тот удивленно посмотрел на привалившее счастье, но от комментариев воздержался. Лишь когда оборотень отдал последний мешок, пообещал отблагодарить. Приведя свое логово в приличный вид, мужчина спустился вниз. Надо было приготовить что-то более существенное, чем макароны с тушенкой, а потом отправляться на поиски брата и сына. Когда он заканчивал резать мясо, то услышал на улице шум. Выйдя на крыльцо, Вадим замер на месте.

Оксана вышла из электрички и повисла на ограждении платформы. В какой-то момент стало понятно, что она переоценила свои силы. Захотелось позвонить брату и попросить его приехать. Вот только не было гарантии, что по приезде он не открутит ей голову, дабы и сама не мучилась и других не мучила, и не закопает на берегу тихой Рощинки. Вздохнув, девушка достала из сумки воду и сделала большой глоток. Пить еще одну таблетку она опасалась, надеясь, что принятая в поезде все-таки подействует.

Немного придя в себя, Оксана спустилась с платформы и пошла к садоводству. Больше всего ее радовало, что далеко идти не придется. Значит, минут через десять, самое большее — пятнадцать, она будет на месте. Вот только надо расписание уточнить, потому что она не уверена, что сможет провести несколько часов на платформе, если опять перерыв или отмены. И билет на Сережку взять, наверное. Хотя, сейчас день, народу мало и контроль не ходит. Убедившись, что электричка в город пойдет по расписанию, и в запасе есть минут сорок, чтобы дойти, забрать ребенка у пьяного папаши и вернуться, девушка медленно пошла к садоводству.

Не понятно, как ее заметил Сережка, но стоило девушке свернуть на их улочку, как он выскочил из каких-то кустов и побежал к ней.