Охотник на шпионов - Владислав Морозов

– Понятно, хотя и не до конца. Ладно, раз уж такое дело, главная наша задача – отключить этот чертов аппарат и вызволить вашего агента, попутно попытавшись решить проблему «Объекта‐2». Положительный момент тут, по-моему, лишь один. Судя по твоим прикидкам, этот «гнилой хутор» Лахо-маатила находится именно в том направлении, где следует искать по наводке саперов этот загадочный танк, будь он неладен. Для нас это плюс – подготовим разведывательный поиск в ту сторону и при этом, занимаясь своими делами, будем говорить всем, что ищем исключительно танк и «английский след». Надеюсь, возражений по моему гениальному плану нет?

– Нет. Кстати, мы пришли.

– Хорошо, – сказал я, осматриваясь по сторонам. Хотя на что тут было смотреть, на январском морозе в этом зимнем лесу?

Но я уже видел, что Смирнов, похоже, привел меня куда нужно. За двумя елями стоял трехосный «ЗиС‐6» с высокой, надстроенной сверху до уровня кабины водителя деревянной будкой, смонтированной вместо грузового кузова. По внешнему виду – типичная для тех времен «ремлетучка» из тех, что делали в ремонтных ротах и батальонах мехчастей или на окружных и армейских рембазах РККА. Интересно, что, в отличие от большинства здешних автомашин, «ЗиС» выглядел вполне ухоженным (то есть его, видимо, можно было быстро завести) и был довольно аккуратно покрашен белилами. При этом на крышу машины кто-то набросал еловых веток. То есть, судя по всем этим внешним признакам и практически не дымившей железной трубе, выведенной из фургона наружу сзади и сбоку, под самой крышей, в маскировке здесь немного петрили. По крайней мере, с некоторых ракурсов машина вполне себе сливалась с окружающим пейзажем.

Смирнов приоткрыл заднюю дверь фургона и заглянул внутрь машины. Судя по тишине, там никого не было.

Интересно, а где все? Вот будет номер, если будущий академик вдруг взял и слинял куда глаза глядят!

Я влез в провонявший печным дымом и кислым духом чего-то давно не мытого и не стиранного фургон, следуя как привязанный за своим спутником. Первым делом снял и поставил на пол автомат и вещмешок, после чего, наконец, огляделся. Внутри было тепло, через четыре широких окошка в бортах в фургон проникал скудный свет зимнего дня. Да, изначально предназначение машины было явно ремонтное. У левой стены фургона – самодельный окованный железом длинный и широкий верстак с двумя закрепленными на нем, покрашенными казенным красным суриком тисками, под верстаком и на нем ящики и коробки с инструментами и каким-то железом непонятного на первый взгляд назначения. Здесь же, на верстаке, лежали друг на друге, куполами вверх две каски образца 1936 года и стояла пара явно давно не мытых, но выглядевших весьма тщательно вылизанными, металлических мисок (логично – где же тут посуду мыть?) в комплекте с алюминиевыми ложками. Похоже, верстак этот сейчас служил ремонтникам еще и импровизированным обеденным столом. Разумеется, если было чем обедать. К примеру, хлебных крошек я на верстаке не заметил. Да и махрой в фургоне как-то не пахло, а значит, у них тут было неважно не только со жратвой, но и с табачком…

Подумав, я поднял с пола и положил на верстак свой ППД, просто чтобы был под рукой. Кроме верстака, внутри фургона были две широкие деревянные лавки с лежащими на них мятыми шинелями (видимо, на них здесь спали) и три тщательно ошкуренные, но некрашеные табуретки. Для эстетического услаждения скромного солдатского быта на стену над верстаком были пришпилены канцелярскими кнопками цветные репродукции двух картин, судя по большому формату, вырванные из «Огонька» или какого-то еще центрального, толсто-глянцевого журнала. Одна картина была «Дубовой рощей» И. Шишкина – скопление освещенных солнцем очень толстых деревьев на фоне летней зелени в нашей ситуации было явно не в тему. Еще менее подходила к обстановке вторая, наводящая на исключительно невеселые мысли репродукция – «Утро стрелецкой казни» В. Сурикова с кремлевскими куполами и стенами на заднем, а также телегами и предвкушающими скорую плаху или пеньковый галстук мрачными, бородатыми мужиками в исподнем на переднем плане. Однако странноватые эстетические вкусы у будущего академика Игнатова. Хотя, по идее, нацепить эти явно первые попавшиеся под руку картинки на стену мог вовсе и не он. А вот если это сделано осознанно – в нашем времени такое точно стало бы поводом для продолжительной беседы у полоумного психолога (например, в школе, где я когда-то работал, психологом на полставки была одна, мягко говоря, странная, чем-то походившая на зомби из плохого кино тетка, которая слегка заикалась и при разговоре никогда не смотрела собеседникам в глаза – какой поп, такой и приход)…

В правом заднем углу кузова – еле-еле (видимо, дров в нее давно не подкидывали) горела буржуйка, над которой сушились на веревке чья-то несвежая нижняя рубаха и пара заношенных шерстяных носков грубой вязки под стать ей (похоже, вот этим в основном и провонял фургон), а в двух стоявших на печке закопченных котелках лениво парила греющаяся вода. Скорее всего – снеговая. На полу, рядом с печью, была рассыпана небольшая куча дровишек.

Интересно, почему всех столовых приборов здесь было всего по два? Эти фиговы Кюнсты-Компосы, они, что, вообще не едят и не пьют, даже ради конспирации? Как говорил персонаж одного из самых любимых сериалов моего детства, железный чурбан Электроник своему непутевому образцу Сергею Сыроежкину: «А особенно я не люблю пить воду, она потом булькает»? В левом переднем углу фургона, где торчала явно предназначенная для баллонов к газовому резаку пустая в данный момент стойка из металлических полос и уголков, были прислонены к стене мосинская винтовка 1891/1930 гг., с убранным назад по-походному штыком и несколько пар лыж. Ну да, прямо как у того классика бардовской субкультуры – лыжи из печки торчат… И на полу у той же стены я увидел два слишком аккуратных для этой эпохи рюкзака защитного цвета и несколько каких-то сумок или подсумков поменьше. Вот это уже явно были вещички Кюнстов…

– Ну и где все?

– Скорее всего, пошли с Кузнецовым.

– Куда?

– На случай обстрела у нас четкая инструкция – уводить Объект подальше от скопления живых существ и механизмов, дабы исключить любые случайности. Раз обстрел закончился – они сейчас вернутся.

– Кстати, а кто такой Кузнецов?

Последующее объяснение Смирнова насчет происхождения фамилий, как своей, так и остальных членов группы, было простым и кратким, но не особо убедительным. Оказалось, что здешнюю команду Кюнстов, «по легенде», звали Назар Смирнов, Никанор Кузнецов и Нестор Соколов. Кто же это, блин, придумал, разрази его гром? И вот это и есть их «тщательная подготовка»? У меня опять (в который уже раз!) возникли сомнения насчет квалификации «работодателей». Ведь в наше время примерно такие комбинации получились бы, если некий идиот, которому на все наплевать, просто вбил бы в поисковую строку «список самых распространенных русских фамилий» и «русские имена на букву «Н»». Вот и вся их логика.

Согласен, эти фамилии действительно из «горячей десятки» наиболее распространенных в России, а вот имена… Назар, Никанор и Нестор – это как понимать? Хотя меня, человека, было дело, поработавшего в отечественной школе начала третьего тысячелетия, подобным сложно удивить. Поскольку то ли просто перманентно долбанутые, то ли чрезмерно верующие во что-то не то родители порой нарекают свои чада и покруче. Вот оттуда в электронно-цифровую эпоху и возникают все эти непроизносимые Авдикии, Авксентии, Агапиты, Агофоны, Богданы, Боголепы, Вавилы, Варлаамы, Варсанофии, Вафусии, Демиды, Евлампии, Евлогии, Ипатии, Кондраты, Онуфрии, Павскикакии, Пафнутии, Симеоны и прочие Мстиславы. Или, к примеру, «коренные шкабыры» с именами вроде Альфреда, Адольфа или Фердинанда? Ну да, «Альфред из Улукуева», «Адольф из Балышлов» и «Фердинанд из Удрякбаша», это, согласитесь, звучит. Чувствовалось, что «координационный центр» совершенно не заморачивался по поводу создания более-менее достоверной легенды для экстренно засланной сюда группы. Вдобавок, по отчеству эти трое были почему-то Николаевичи. Искать логику здесь было и вовсе бесполезно. Вдруг у них там, в будущем, выжили и размножились какие-то отдаленные потомки мадам Поклонской – горячие поклонники несуществующего таланта последнего российского императора?