Возвращение - Дмитрий Манасыпов

Васильевка, куда мы направлялись, была, в отличие от Привета, достаточно хорошо населена. Навскидку могу вспомнить минимум пять больших общин-группировок и десять семей Измененных. Чем они занимаются? Да я вас умоляю, чем можно заниматься в Районе? Тем же, чем и рейдеры. Многое им здесь по барабану, к примеру туман, который сразу убивает нормального человека, – вот они и пользуются, собирают артефакты. Потом продают их по отработанным каналам, и по ним же получают то, что в Радостном не отыщешь днем с огнем – постоянно необходимое оружие, боеприпасы и амуницию с экипировкой, хотя, опять же, комбинезоны здесь редко кто носит. Обходятся собственными свойствами, толстошкурые.

Неплохой доход местным приносит деятельность, связанная с выращиванием и производством наркоты. Смешно, но это так. Мало того, что растительные галлюциногены Района намного интереснее для тех, кто живет за Периметром, так еще есть возможность создавать такие «синтетики», за производство которых на Большой земле немедленно дают «вышку». Здесь же их производят и потом сбывают через постоянные каналы за Черту. Мы в «быстром реагировании» про все это знали, и когда могли – валили таких курьеров, уничтожая груз. Было это, правда, всего несколько раз, а потом или маршруты изменили, или, скорее всего, среди наших нашлась «крыса», сливающая графики работы группы и прочее. Сущность человеческую никак не изменить, и если есть возможность хорошо заработать на том, что убивает людей, так всегда найдется тот, кто это сделает.

Нет, вы не подумайте, что мы все из себя благородные и никогда не приторговывали местным «самосадом», к примеру. Было дело, толкал сам со Сдобным, когда не на чем больше было заработать. Но одно дело – продавать Марию, которая дочь Хуана, и совершенно другое – заниматься «красным», стопроцентное привыкание к которому начинается с первой дозы. А умирают от его применения спустя всего лишь полгода. А мне, в бытность мою обычным подростком, хватило наблюдений за теми, кто был мне близок и убивал сам себя обычным «герычем». Ненавижу наркотики и тех, кто ими занимается, потому и поступал так, как и многие товарищи по реагированию.

Измененные, живущие здесь, выращивают целые плантации конопли, которую подвергают циклу обработки, после чего отправляют покупателю. Это основной заработок трех общин и нескольких семей. Все они входят в группу, во главе которой стоит один из местных патриархов, Бабка Матрена. Корявое, изломанное некогда Волной страшилище непонятного возраста, жестокая и беспощадная, с живым компьютером и калькулятором в голове. Скорее всего, именно она была тем самым местным, кто «торчит» Сдобному за оказанную услугу. Это напрягало, если честно, так как прикинуть все плюсы и минусы эта мадам могла легко. А в подчинении у нее около тридцати гавриков, хорошо вооруженных и боевитых до неприличия, между прочим. Не самые сильные противники, так как все-таки здесь стараются не лить много крови «своих» и опыта маловато. И соблюдают нейтралитет, не нарываясь зря на приходящих из-за Черты, но все же. Так что держать нам уши навостренными еще ой-ой сколько.

Чугун неожиданно зашевелился и застонал, да так бодро, что мы еле удержали носилки в руках. Сто с лишним килограммов живого веса – это вам не шутки. Но удержать удержали, и то хорошо. В себя он не пришел, и, чуть постояв, дожидаясь, пока бродяга успокоится, мы двинулись дальше.

Пугающее зрелище… я про то, что вокруг. Город, который умер и воскрес, наполнившись каким-то странным подобием жизни после смерти. Дома, большая часть которых давно и упорно разрушается, приходя в полную негодность. Поваленные заборы из досок и профилированного листа, краска давным-давно сошла и висит теперь лохмотьями. Асфальт, разорванный на куски прорастающими упорными побегами, раскрошившийся там, где поработали солнце, температура и осадки, петляющий еле заметной тропой. Запахи, которые здесь в основном от перегноя, разлагающихся туш и тел, застоявшейся воды и прочей столь же приятной мерзости. Стаи местных вездесущих ворон, седлающих редкие провода линий электропередачи, не поваленных на землю временем. Живность непонятного вида, которая здесь очень активна и которой очень много. Крысы, недопески, хорьки-переростки, бррр… всякой твари по паре. Умершие сады и огороды, на которых разрослись такие джунгли, что и заходить-то боязно. И это все у вас перед глазами, и когда видишь в первый раз, впечатление – я в компьютерной игре. В страшной, непонятной и безумной, потому что понять, что все это настоящее и живое, – тяжело.

– Впереди движение, приготовились. – Голос Скопы в наушниках сразу вернул в действительность. – Пять объектов, прямоходящие, если судить по параметрам.

Ну, здрасьте, приехали… Двинуться к ближайшему укрытию быстро и грациозно не удалось, проделали мы это как танцующие танго бегемоты или какие другие слонопотамы. А как еще, учитывая, кого несли?

Кузов давно сгнившей «вазовской» модели совсем древнего типа, «Приоры» или «Калины», оказался вполне даже неплохим укрытием, особенно в отсутствие альтернативы. Осторожно положили носилки, а сами залегли в густых зарослях борщевника и псевдоамброзии, которые давали ощущение «страус воткнул голову в песок». Что поделаешь с собственной психологией, когда нервы на пределе? Да ничего.

Скопа осталась чуть впереди, скрывшись за одиноко торчащим столбом с железкой наверху, к которой, скорее всего, когда-то крепился фонарь. Мы ждали, понимая, что сейчас может решиться многое. Кто мог идти навстречу, не откликаясь на «свой-чужой», как не местные? И контакт нам хотя бы примерно сможет показать, чего теперь придется ожидать в течение всего нашего пути к цели.

Из-за поворота показались приближающиеся фигуры. Я поднял автомат, наведя на них прицел, пальцем прижал сенсор приближения, пытаясь рассмотреть тех, кто шел к нам.

Местные, и если память не изменяет, а она вроде как у меня молодая и не пропитая, то знать их хотя бы шапочно должен. Ну, точно, парняги из карательного эскадрона той самой Матрены, о которой думал совсем недавно. По именам и не знал, обходился лишь прозвищами.

Дылда, высокая и худющая хренотень ростом далеко за два метра. Если бы у него мышечная масса соответствовала росту, то я мог запросто признать его самым страшным сукиным сыном в окрестностях. А так – просто очень высокий и худой, весь какой-то нескладный уродец с малюсенькой головой, на которой хорошо выделялся только нос, как-то смешно смотрящийся на крохотном полудетском личике. Но считать его слабым противником ни за что бы не стал. Вооруженный странным местным гибридом автомата системы Никонова, подствольного гранатомета и как-то примастряченного сбоку автоматического дробовика, он шел первым. Да-да, Измененные любят сами мастерить на досуге всякие смешные штуковины из имеющегося в наличии оружия. А некоторые подобные самоделки еще и нормально функционируют.

Страшная рожа, или просто Рожа. О, это вообще восхитительный экземпляр. Низенький, плотный, похожий на колобка, переевшего стероидов. Ткань ветровки оливкового цвета, явно приобретенной у каптера братских войск незалежного Казакстана, туго натягивалась во многих местах, где выпирали глыбы совсем нечеловеческих мышц. Он тащил на плече удобнейший «Миними», каким-то чудом оказавшийся в Радостном, и всем своим видом доказывал, что он мужик крутой и тертый. Но даже если бы не было буржуинского пулемета, то хватило бы одной его рожи. Уж на что Кефир страшный и отталкивающий, но этот урод может переплюнуть его на раз-два.