Сага об орке. Некомандный игрок - Игорь Чиркунов

Береговые скалы стали быстро вырастать из моря, мы шли к берегу.

— Приготовьтесь грести!

Народ тут же загремел рундуками, ставя их в положение гребных скамеек. Разбирали весла, открывали весельные порты… Сидели теперь спиной к берегу, так что мне пришлось вывернуть шею, чтоб смотреть, как корабль несется в распахнутый зев коридора в высоченных скалах.

— Убрать парус!

Те же, кто и ставил подорвались со своих мест. Мне, сидящему почти в корме видно было плохо, как разворачивали и опускали рей, как подбирали парус, чтоб он не попал в воду и не намок когда рей опускался. Наконец всю конструкцию закрепили в нижнем положении, парус подобрали и увязали.

— Весла!

Просунул весло в отверстие порта. Корабль пока что шел по инерции. Только сейчас заметил, что волнение почти улеглось. Вдоль бортов потянулись высоченные, отвесные каменные стены.

— Весла в воду! И-раз!

Стараясь поймать ритм с Бьярни, наклонился вперед, отдавая весло почти на вытянутые руки, затем опустил лопасть в воду и на выдохе потянул к себе.

— И-раз!

Пристали мы у какого-то небольшого пляжика, в одном из коротких рукавов фьорда. Хольды было заворчали, что могли бы зайти в местный порт, поесть нормальной еды, но Фритьеф оборвал всё претензии.

— Привыкайте, вы теперь в походе.

— Фритьеф, поверь, нам привыкать не к чему, чай не в первый раз!

— А я и не про вас говорю, — качнул жбаном Сигмундовский «ближник», — а вот дренгам полезно. Пусть привыкают, пока мы еще в своих водах.

Хольды поворчали еще немного, типа а с чего мы-то должны страдать, но нахмуренный взгляд пожилого ветерана быстро потушил угли недовольства.

На берегу, подальше от корабля, развели костерок, для чего пришлось вырубить начисто весь кустарник, до которого смогли дотянуться: выхода наверх, к лесу так и не нашли. С другой стороны, это же и хорошо, как пояснил Кнуд — значит оттуда не нападут, не надо ставить дополнительный пост.

— А кто может напасть?

Кто спрашивал, я так и не разобрал.

— Да кто угодно! — отрезал старый кормчий, — Ты теперь походник, должен ждать нападения, даже когда дома с женой спишь! Понял?

— Да вот еще! — заявил долговязый Торстейн. — Так и свихнуться недолго.

Его высказывание поддержали смехом.

— Походник может быть или плюющим на осторожность, или старым. — рыкнул Фритьеф. Выдержал паузу, обводя всю компанию суровым взглядом. — Я и Кнуд, как видите, походники старые. А те, кто смеялся над осторожностью, давно уже рыб кормят.

— Так ты что, боишься смерти? — в голосе Ролло лично мне почудилась насмешка.

— Кто там такой умный? — «сержант» Фритьеф нащупал глазами «умника», смерил взглядом. — Чтоб ты знал: глупо бояться того, что неизбежно, все мы умрем, кто-то раньше, кто-то позже. Но и торопить не стоит. Пока ты здесь, ты еще можешь что-то сделать в этой жизни. А когда окажемся там… — Фритьеф поднял глаза к небу. — Или там… — опустил к земле. — Останется лишь ждать последней битвы. С тем запасом, что положишь в копилку… Кстати, — он ухмыльнулся, — вот я и нашел первого караульщика!

Ужин вышел немудрящим. Воду пришлось брать из своих запасов, на берегу источника не нашлось. В кипящую воду кинули муки, кажется ячменной, да такого грубого помола, что изредка попадались чуть ли не целиковые зерна. Настрогали вяленного мяса. А под конец, когда варево уже сняли с огня, туда же отправился и здоровенный шмат сливочного масла.

Чтоб всем не толпиться у одного котла, часть отлили в три котелка поменьше. С одним из них подсуетился шустрый Си́ндри.

— Асгейр, Бьярни, давайте сюда, — махнул он нам рукой, с уже зажатой в ней деревянной ложкой.

— Парни, примете в команду? — подошел к нам Торстейн.

— Подваливай, — пододвинулся Си́ндри, оглянулся, — эй, Фре́ир, что ходишь как неприкаянный? Присоединяйся!

Остальные гребцы тоже разбились на пятерки. К большому котлу присоседился Фритьеф:

— Ну-ка, молодежь, посторонитесь!

И тоже заработал ложкой. С «индивидуальными» тарелками оказались лишь Сигмунд и Кнуд.

Хоть Бьярни и ворчал, что у себя дома он таким поросят кормит, сметелили все. Сказывался целый день проведенный «на свежем воздухе, за физическими упражнениями». Запили прихваченным с собой пивом.

— Эх, разбавленное! — проворчал кормчий.

— Смотри, старый, не наклюкайся! — подмигнул ему Ойвинд.

— Ты меня еще поучи! — насупился Кнуд. — Ну-ка плесните еще добавки, а то каша явно пересоленная оказалась.

На ночь выставили караулы. В первом, ожидаемо оказался Ролло. В напарники он получил Рерика.

Спали на корабле, прямо на палубе, завернувшись в плащи. Я вытащил из рундука запасной суконный плащ, свернул из него что-то навроде подушки, да еще с удовольствием стащил высокие кожаные сапоги, прозванные «морскими». Ух… ногам прям полегчало. Провощенные да промасленные, они, конечно, хорошо защищали от морской воды, но прели в них ноги просто жутко!

Утром никто не будил, проснулся сам от голосов и хождения народа туда-сюда. Ну что сказать? Поскольку это была не первая моя ночь на досках, с подстилкой из одной только шкуры, проснулся вполне свежий и отдохнувший.

На берегу уже кипятилась вода, ходили хмурые парни. Фритьеф отчитывал Ролло. Оказывается, ночью он вставал проверять караульных, и поймал парня спящим.

— Так! — поднялся после завтрака ветеран. — Ну-ка послушали меня все! — интонация не сулила ничего хорошего. — Ролло, за то, что заснул ночью на карауле, лишается десятой части доли.

— Фритьеф, но… — вскинулся тот.

— Заткнись! — оборвал его ветеран, — Чтоб до всех дошло: это мягкое наказанье. Будь мы в водах людей… Ролло бы утром казнили. Усекли?

Над пляжем повисла гнетущая тишина. Слышно было лишь как волны бьются о борт драккара, да где-то в небесах кричат птицы.

— А его напарник, Рерик… Его лишаю двадцатой части доли!

— А меня то за что?! — взвился Рерик, — Я-то не спал!

— Ты допустил, чтоб уснул Ролло!

— Но…

— Без «но»! А чтоб не спорил, лишаешься еще двадцатой части. — Фритьеф поднял взгляд, оглядел притихших дренгов, — И чтоб все уяснили, в походе я дважды не повторяю.

— А любит наш кормчий пиво, — негромко проговорил Бьярни, пристраиваясь рядом.

— Да уж, — обронил Си́ндри, бросая осторожные взгляды на хмурого старикана, — с утра еле добудились. Сейчас голова у него наверно трещит, знатно.

Мы опять в открытом море, парус гонит наш корабль дальше на юг. Вновь череда взлетов-падений с волны на волну, периодически залетают брызги, всё так же свистит ветер в снастях, всё так же скрипит и «дышит» корпус.