Я – богиня любви и содрогания  - Кристина Юраш

— Я так понимаю, что это — твоих рук дело? — произнес ледяной голос. По интонации я догадалась, что всем моим далеко идущим планам на будущее можно помахать всей своей косорукостью. Желудок примерз к позвоночнику, в надежде, что это и есть тот самый внутренний стержень. Остальные органы решили брать с него пример. Я грустно смотрела на мраморные осколки чужой мечты, разложенные на полу, а потом переводила взгляд на черную фигуру, стоящую в моем храме.

— Думай! — пристала я мраморной голове, в надежде делегировать ей свои мыслительные полномочия.

— Я прошу тебя, — внезапно выдохнул Император, а я удивленно посмотрела на него. Сердце сжалось, но уже не от страха, а от странной смеси боли и жалости. — Верни мне ее…

Может, упаковать все запчасти в коробочку, написать на ней «Баба-загадка» и вместе с клеем и инструкцией, подарить Императору? На секунду представила, как его величество сидит на ковре клеит ее и клеится к ней, сверяясь с инструкцией. «Развивающие игры для Императора. Внимание, очень много мелких деталей. Возрастное ограничение от 3 до 70», — промелькнуло в голове.

«Возлюбленная» думать головой не собиралась, лежа на столике и глядя на меня отрешенным взглядом белых глазниц.

— А что сразу я? Это тебе он каждый день дарил цветы! — ревниво вздохнула я, глядя на то, как Император пристально смотрит в сторону отряда. Рыцари тут же приосанились, вызывая завистливое и опасливое сопение моих жриц.

— У меня встал вопрос, — в голосе Императора прозвучали те самые ноты, по которым очень легко сыграть похоронный марш. — Где она?

Я не знаю, что там встало у него, а у меня сейчас сердце встанет от таких вопросов. «Сделай сам», — мелькала красивая надпись на пока еще воображаемой гремящей подарочной коробке с розовым бантиком. Мой тревожный взгляд упал на украшения и тунику. Я осторожно нажала на лучик света, а потом ткнула в лепестки роз.

— Я выполнила свое обещание, — произнесла я, снова глядя на тунику и нервно облизывая губы. Император замер на месте. Его рука, которая уже приготовилась отдать страшный приказ, застыла в воздухе. Даже сквозь подозрение в глазах, я сумела различить маленький проблеск такой надежды, что отступать стало поздно.

— Тогда почему она не пришла? — негромко произнес Император, которого просто заваливало ворохом лепестков. Он старался не показывать чувств, сохраняя на лице холодную маску презрения, но в глазах то и дело мелькала та самая надежда, вызывая у меня приступ самобичевания.

— У нее после заклинания оживления…, - я экстренно пыталась что-то придумать. Позади меня послышались неожиданный «бумс» и «кряк». Я украдкой посмотрела себе через плечо, доедая себя мыслью, что не нужно было класть голову статуи на край стола. — Голова болит!

Я сглотнула, подлетая к двум частям головы, понимая женскую солидарность! У меня неприятности, а у нее голова раскалывается! Большая часть мраморной головы смотрела в сторону зеркала, а меньшая — с немым укором на меня.

— Сегодня вечером будет бал — маскарад. Если ее на нем не будет, то завтра с утра твой храм сгорит дотла. Я устал. Я просто устал от твоей лжи, от твоих пустых обещаний. Но сердце умоляет дать тебе шанс… Я медленно умираю без нее, — выдохнул Император. Резким движением он отбросил плащ, разметая лепестки, которые сыпались и сыпались, устилая все вокруг, и пошел к выходу из храма. Его отряд двинулся за ним. Я провожала его задумчивым взглядом, любовалась красивым профилем, широкими плечами, закованными в сталь наплечников, и мечтательно что-то мурлыкала себе под нос.

Так! А что это я сижу? Нужно срочно найти похожую девушку! Вот прямо срочно-срочно! Я бросилась за клеем, пытаясь склеить две половинки чужой головы, а потом поднесла ее к зеркалу.

— Найди мне похожих девушек! — со вздохом попросила я. При мысли о «другой девушке» мое сердце объявило мне войну, отдаваясь жгучей болью ревности. Я заглянула под крышечку души, понимая, что настроение уже испортилось, так что терять нечего. Из треснувшего носа статуи потекла клеевая сопля.

— Дай хоть пощупать ее, — ворчливо произнесло зеркало, а я со словами «щупай», засунула склеенную голову в образовавшуюся воронку. Зеркальная гладь всколыхнулась, запестрила картинками с портретами девушек, а у меня зарябило в глазах от такой скорости.

— Есть варианты! — порадовало зеркало, вибрирующим голосом, заставив меня воспрянуть духом.

Из зеркала на меня смотрела крупная сопливая девица, обильно сморкаясь в платок. Следом за ней появилась какая-то потрепанная жизнью и мужчинами развратница без носа, которая жаловалась страшной, как пугало подруге на то, что последнее время чувствует себя неважно, но работу в порту не бросит!

Я с ужасом смотрела на два варианта, понимая, что нужно искать кончик мраморного носа. Вопрос принципиальный! Я перерывала груду мрамора, пытаясь найти отбитый кусочек, а потом нашла что-то похожее и приладила его на место, вытирая пузырящиеся клеевые сопли.

— А так? — с надеждой спросила я, снова засовывая в зеркало лицо статуи. Перед глазами замелькали портреты девушек и женщин. Мне показали пару девиц со шрамами, несколько бабушек и почему-то жирную, грязную свинью, которая спала и видела, как стать зазнобой Императора. Внезапно зеркало застыло, а вместо очередной кандидатки, я увидела свое отражение с головой в руках.

Я настойчиво пыталась засунуть голову статуи в зеркало, в надежде, что оно будет щупать более тщательно, но после тысячи картинок, я снова видела свое отражение. Пузырящиеся сопли застыли, мраморное лицо приобрело тревожную асимметрию, а я упрямо требовала найти хоть что-то мало-мальски похожее.

Внимательно глядя на каменную голову, а потом на свое отражение, я вздохнула. Ладно! Если хочешь сделать что-то хорошо — сделай это сама!

Я сняла тунику с остатков статуи и приложила ее к себе. Мой размер! У нас там что? Бал маскарад! И мне срочно нужна маска! Я стала перерывать одежду, пока не наткнулась на ворох трусов. У некоторых из них было красивое кружево!

Два часа я выгуливала весь свой нецензурный словарный запас и лепила из кусочков бумаги маску, обильно поливая ее клеем и наряжая черным кружевом. Пока мое творение сохло на столике, за ноги цеплялись обрезки трусов. Хороший вопрос, а у меня хоть одни целые трусы остались? Я бросилась перерывать в шкафу все свое богатство. Нет, только не говорите, что все ушли на фронт работ! Так, а это что у нас? Нет, это какая-то косынка! Платье, еще какое-то платье с дыркой… А это у нас что? С видом победителя я извлекла из груды одежды последние трусы на шелковых лентах, а потом прижала их к груди. Спасибо судьба, выручила! Это были последние трусы из моего арсенала. Нарядные, большие, с запасом прочности и порочности…

До бала оставалось еще четыре часа, а я так устала, что безвольной тряпочкой сползла в ванну. Нужно привести себя если не в божественный, то хотя бы в божеский вид! А если волосы у статуи не рыжие? Вдруг она блондинка? Или брюнетка?

Сопливая голова не сознавалась, лежа на тумбочке, а пыталась изобразить точно такую же прическу на своей голове. На шестом заходе руки пообещали отвалиться, но я понимала, что времени почти не осталось.