Дом там, где сердце - Шеннон Фаррел

– Но ведь был Новый год, и все такое, и, возможно, он думал о том, чтобы продать поместье? Может, хотел привести в порядок кое-какие дела. Несомненно, когда вы выходили за него, вы ему на это намекали, – отчаянно причитал толстый низенький лысый юрист. – Он прислал мне распоряжение из Шотландии уже с подписью.

– Не принимайте меня за дуру. Я знаю, что он не присылал никаких бумаг. Ведь он был обручен, – с негодованием воз­разила Мюйрин. – Как бы то ни было, вы знаете не хуже меня, как ненадежна почта в Ирландии в наше время. Если бы даже он и подписал их в какой-то день, ближайший к указанному здесь, а это, кстати, второй день нашего путешествия на бор­гу парохода, они бы все равно не прибыли к вам вовремя и у вас бы их сейчас не было. Так что перестаньте тратить мое время. Я хочу получить все документы, касающиеся поместья, и немедленно, вы слышите! – Мюйрин топнула ногой.

Локлейн угрожающе склонился над низеньким человеком, заставив его поспешить во внутреннюю контору, откуда тот наконец принес грязный чемодан и несколько папок. Мюйрин просмотрела несколько лежащих сверху бумаг, пока Локлейн посетил младшего члена магистрата города, мистера Кларка, контора которого была двумя этажами ниже конторы мисте­ра Генри. Все законные документы были вверены ему на со­хранение до суда. Бросив на мистера Генри испепеляющий взгляд, Локлейн проводил Мюйрин до коляски.

– У вас еще остались здесь какие-то дела? – спросил он мягко.

– Нет, без денег мы немного можем сделать, – устало от­ветила Мюйрин.

– Да успокойтесь, это был всего лишь мелкий авантюрист, дорогая, но вы все сделали правильно. Владельцы магазинов почувствуют себя более уверенно, ведь вы возвратили им по­ловину долга. Они успокоятся, узнав, что вы заморозили счета мистера Блессингтона и мистера Генри, что их собственность арестована, поскольку они пытались вас надуть. Хорошая работа.

Затем они надолго умолкли, прижавшись друг к другу, ког­да густая вечерняя тьма окутала их. Наконец Мюйрин промолвила:

– Думаю, могло быть и хуже. Придется как-нибудь свести концы с концами до следующего месяца, но мы хотя бы уже не должны столько, сколько было вначале.

– В Эннискиллене – нет, но, вероятно, имеются и другие долги, – предупредил Локлейн. – И еще надо выкупить за­кладную. Одному Богу известно, когда это будет.

– Нужно только дождаться слушания дела в марте. А тем временем нам надо постараться убедить всех, что Барнакилла еще на плаву. Теперь я возьму на себя ведение счетов. Начало уже положено с того момента, как мы заплатили мяснику и всем остальным. А сейчас попытаемся составить список всего, что есть в доме.

– Что вы имеете в виду?

– Я хочу, чтобы мы составили полный перечень всего, что есть на ферме, до последней чашки, ложки, инструмента, не­зависимо от того, старые они или не очень. Когда мы увидим, что нам понадобится для работы, мы решим, куда пристроить лишнее и что надо докупить.

– Но у нас не осталось ни копейки, ведь члены магистрата забрали все бухгалтерские книги, а вы истратили все до последнего пенни.

– Знаю. Вот почему первым делом я хочу начать собирать ренту уже завтра утром.

– Каким образом? У жителей Барнакиллы нет ни денег, ни золота!

Мюйрин спокойно посмотрела на него.

– В Дублине вы просили меня доверять вам, Локлейн. Что ж, теперь и вам придется мне доверять, не правда ли? Мы можем попросить помощи Патрика, Марка, Колма, их жен и еще четверых или пяти достойных доверия людей, как и вашем с Циарой?

– Да, но…

– Хорошо. Сегодня вечером инвентаризация, завтра – рента.

– Но я не понимаю.

– Я знаю, сколько они заплатили и сколько должны. Если у них нет денег, они могут заплатить мне другим способом.

Я лучше буду знать, когда мы проведем инвентаризацию, – от­ветила Мюйрин, больше не проронив ни слова.

После быстрого ужина (каша и тонкий ломтик хлеба) Мюйрин начала с кладовки в кухне, и вместе с Броней, Шерон, Сиобан и Циарой они составили список всего имеющегося продоволь­ствия, вплоть до последней изюминки.

Локлейн, готовый на любую помощь, под глубоким впечат­лением от практичности Мюйрин, прошел с Патриком, Колмом и Марком по внешним постройкам, подсчитывая все, что здесь имелось, до последнего гвоздя. Он молил Бога о помощи в надежде, что Мюйрин знает, что делает.

Около полуночи Локлейн пошел искать Мюйрин. Он нашел ее в доме наверху, где та выстраивала цепочкой рабочих из коттеджей, чтобы они снесли все из кладовок вниз.

– Вы что, собираетесь все это выбросить?

– Не выбросить. Мы продадим все это на рынке в Эннискил­лене, если, конечно, кто-нибудь захочет что-то купить. Много не дадут, наверное, поэтому Августин никогда не утруждал себя за­ботами о том, как бы продать лишнее, но, сколько бы это ни сто­ило, для нас это лучше, чем ничего. Кроме того, в этих комнатах столько лет не убирали! – Она поморщилась, вытирая лоб тыльной стороной ладони. – Я должна увидеть, в каком состоянии дом. Я не могу этого сделать, пока не вынесу отсюда все эти вещи.

– Но как вы будете здесь жить? Чем пользоваться? Она пожала плечами.

– Коль скоро у меня есть кровать и комод с зеркалом, и гвоздь , на двери, чтобы вешать одежду, чего мне еще не хватает?

– Мюйрин, вы же не так воспитаны! Это не те жертвы, на которые вы должны идти.

– Это всего лишь мебель. Ее не съешь, и налоги ею не за­платишь, – небрежно бросила Мюйрин тоном подчеркнуто равнодушным.

Локлейн наблюдал, как она спускается по ступенькам со ста­рым стулом. В конце концов он сдался и решил, что бесполезно бороться с Мюйрин, когда она что-то решила. Это все равно что бороться с ветром.

Всю ночь они работали в доме, и в холодном утреннем свете, к половине седьмого, Локлейн смотрел, как грузят вещи в Понозку, чтобы отвезти их на рынок в город.

– Мы отремонтируем двухместную коляску и маленькую собачью повозку, так что их тоже можно будет продать, – ска­пала Мюйрин, подойдя к нему.

– Но, Мюйрин, вы добропорядочная леди. Как вы сможете наносить визиты без коляски?

Мюйрин рассмеялась.

– У меня нет лошади, которая бы тянула ее! И притом, раз­ве я могу кого-нибудь пригласить сюда, где нет ничего, кроме голых осыпающихся стен?

Она снова зашла в дом и поднялась в свою маленькую спаль­ню, где помыла руки, смуглое лицо, вытерлась полотенцем. Затем она спустилась по лестнице и принялась разбирать че­моданы, принесенные рабочими в комнату, которая, как дога­далась Мюйрин, некогда была гостиной.

Локлейн, обеспокоенный холодом, который, казалось, про­никал в каждую щель старого дома, проверил трубу, убедился, что она не заложена, а потом принес немного дров, чтобы раз­вести огонь.

Чемоданы были набиты старыми и довольно дорогими ве­щами. Вскоре Мюйрин решила, что Патрик и Сиобан, которые имели опыт торговли на рынке, должны взять с собой и их, чтобы продать в городе.