Джоконда улыбается ворам - Евгений Сухов

Как быстро меняется благосклонность публики!

Ни о каком отдыхе, какой он обычно себе позволял в начале рабочего дня: чашка кофе – в правой руке, газета – в левой, не могло быть и речи. Его глаза так или иначе упирались в заголовки газет, буквально кричащие:

«Кто он, комиссар Лепен»? «Комиссар полиции вновь в центре скандала», «Господин Лепен, вы не правы!»

– Франсуа, вы читали сегодняшние газеты? – обратился комиссар к своему помощнику – инспектору Франсуа Дриу, сидевшему на соседнем стуле и также просматривавшему журнальные публикации.

Инспектор Дриу выглядел непроницаемым.

– Да, господин комиссар. Мне приходится это делать, все-таки это неотъемлемая часть сыскной работы.

Тряхнув газетой, комиссар продолжал:

– Вы только послушайте заголовки: «Фиаско комиссара полиции», «Кто вы, господин комиссар?», «Будет ли отставка господина комиссара?». Что вы на это ответите, разлюбезнейший инспектор Дриу?

Инспектор Франсуа Дриу, срочно вызванный комиссаром на совещание, вместо предполагаемого обстоятельного разговора был вынужден выслушивать жалобы на журналистов. В какой-то момент Дриу показалось, что сетования могли перерасти в откровенные стенания, однако худшего не произошло, – комиссар Лепен оказался на высоте.

Для инспектора было неожиданно, что Марк Лепен, не однажды встречавшийся лицом к лицу со смертельной опасностью, человек, раскрывший полторы сотни убийств, обладает столь тонкой душевной организацией.

– Это безобразие, господин комиссар! – отозвался Лепен. – Я всецело разделяю ваше возмущение.

– А вы читали последний номер «Энтрансижан»?

– Пока еще не успел, господин комиссар.

Марк Лепен взял со стола очередную газету. Похоже, что он скупал всю периодику и развлекал себя тем, что читал пасквили в собственный адрес.

– В сегодняшнем номере поэт Гийом Аполлинер разродился огромной статьей с критикой в адрес правительства и вашего покорного слуги… Хотите послушать, что он там пишет?

Инспектор лишь пожал плечами, выражая смущенное согласие. Не тот случай, чтобы отказываться от выразительного чтения начальника.

– Не знаю, насколько это уместно с моей стороны, господин комиссар.

Инспектор украдкой посмотрел на часы: большая стрелка, дернувшись, с металлическим звоном остановилась на цифре «девять», меньшая как будто бы продолжала стоять на месте. В коридоре его ожидала толпа из вахтеров и сторожей, дежуривших в день преступления в Лувре, которых следовало допросить самым тщательнейшим образом. Однако комиссар не думал прекращать разговор, продолжая изливать поднакопившуюся горечь:

– Я ценю ваш такт, Франсуа. Вот послушайте… «Вы удивлены, что в Лувре украли картину? А что же вы хотите, господа? В галереях не встретишь ни одного охранника. Национальное достояние Франции стерегут значительно хуже, чем какой-нибудь заштатный музей в Испании. Руководство Лувра откровенно потворствует грабителям и ворам разных мастей. Остается лишь удивляться парижской полиции, возглавляемой комиссаром Марком Лепеном, который совершенно ничего не делает для того, чтобы отыскать украденную «Мону Лизу» и засадить за решетку злоумышленников. Если он и дальше будет потакать грабителям, то мы останемся без национальных сокровищ. Может, пришло время поменять его на более расторопного?» – Сложив газету, комиссар в раздражении бросил ее на стол. – Что вы на это скажете, инспектор?

– Это просто отвратительно! Я не нахожу слов! Они даже просто не знают, о чем пишут, – посочувствовал Дриу.

– Кстати, здесь написано и о вас, – поднял он очередную газету.

– Что же именно? – насторожился инспектор.

– «К поимке похитителя префект полиции привлекает инспектора Франсуа Дриу, который мало чем отличается по расторопности от своего патрона, а не пора ли, господа, отправить их обоих на свалку и поручить дело тем людям, кто действительно способен отыскать «Мону Лизу»?»

– Хм, этот журналист весьма прямолинеен.

– Я тоже это заметил, – буркнул префект. – Есть ли какие-нибудь продвижения в этом деле?

– Кое-что имеется. Картина ограбления примерно такова. «Мона Лиза» исчезла где-то до восьми тридцати утра. Именно в это время ее не было на ее месте. Служащие музея обратили внимание на пустое место, но никто не подумал, что произошло ограбление. В этот день Лувр был закрыт на санитарный день. И ее пропажу констатировали только в девять часов утра в среду. О ее исчезновении главному хранителю было доложено около двенадцати часов. Таким образом, расследование началось только через двое суток после кражи. Более того, за неделю до ограбления в музее было собрание, на котором главный хранитель выступал с кратким докладом о том, что в его ведомстве полнейший порядок.

– Преступная халатность! – крякнул комиссар. – Продолжайте дальше.

– По ходу расследования выяснилось, что в книгу регистрации не были записаны имена и адреса художников, которым разрешалось делать копии с картин. Поэтому кто был допущен в салон в понедельник, установить практически не представляется возможным. Мы, со своей стороны, пробуем выявить всех копиистов, но это чрезвычайно трудная задача.

– Продолжайте работать в этом же направлении. Но я хочу обратить ваше внимание еще на одну статью, – со значением произнес комиссар Лепен.

Инспектор кисловато улыбнулся. Все эти пасквили, видно, очень здорово вывели из душевного равновесия старину Лепена. Придется слепить сочувственное лицо и, набравшись терпения, выслушивать очередной пасквиль. Столь душевное и выразительное чтение ему довелось слушать разве что в далеком детстве, когда матушка читала ему сказки братьев Гримм.

Взяв «Пари-Журналь», комиссар спросил:

– Вам знаком журналист под псевдонимом «Острое перо»?

– Не имел чести быть представленным. Хотя статьи порой пишет любопытные.

– Вот и я о том же, – пробурчал комиссар. – Вы знаете о том, что журнал предложил крупную сумму за любую информацию о пропаже «Моны Лизы»?

– Да, – охотно согласился инспектор. – Я прочитал это сообщение.

– А сегодняшний номер прочли? – пытливо посмотрел комиссар на инспектора.

– Еще не успел, – Франсуа Дриу почувствовал себя почти виноватым. – Опрашивал свидетелей. Их довольно много.

– Так вот, извольте. – Переломив газетный лист пополам, комиссар принялся читать: – «Вчера вечером в редакцию нашего журнала пришел некий господин, который продемонстрировал нам несколько египетских статуэток, похищенных из Лувра. Это лишнее доказательство того, что наш национальный музей не охраняется должным образом. Из рассказа этого господина следует, что фигурки – не единственное его приобретение. В национальном музее налажен весьма прибыльный бизнес, где распределены роли каждого участника: одни присматривают изделия, другие осуществляют кражи шедевров, третьи участники этого преступного замысла – заказчики, для которых, собственно, и существует эта преступная цепочка. В результате нашего журналистского расследования стало известно, что подобным образом пропала картина Леонардо да Винчи «Мона Лиза». И человек, пришедший к нам в редакцию, имеет самое непосредственное отношение к пропаже шедевра. Мы смеем предположить, что заказчик «Джоконды» – весьма влиятельный человек и очень богатый. Так что если картина попала в его коллекцию, то вряд ли когда-нибудь французы сумеют увидеть ее вновь».