Повседневная логика счастья - Габриеле Зевин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не бойтесь.
Она допила вино.
— Прошлой осенью, когда мы с вами часто переписывались… Поймите, я не хочу, чтобы вы думали, будто я порвала с Бреттом из-за вас, потому что это не так. Я порвала с ним потому, что благодаря вам вспомнила, насколько важно, чтобы близкий человек разделял твои интересы и увлечения. Глупо звучит?
— Нет, — сказал Эй Джей.
Ее красивые тонкие брови сошлись у переносицы.
— В нашу первую встречу вы обошлись со мной ужасно. Я до сих пор вам этого не простила.
— А я надеялся, что вы забыли.
— Нет. У меня хорошая память, Эй Джей.
— Я вел себя отвратительно, — признал он. — Но проявите снисходительность. У меня был в жизни тяжелый период. — Он наклонился над столом и убрал с лица Амелии светлую прядь. — Когда я впервые увидел вас, вы показались мне похожей на одуванчик.
Она смущенно поправила прическу.
— С моими волосами столько мороки.
— Это мой любимый цветок.
— Насколько я знаю, это сорняк, — сказала Амелия.
— Вы восхитительны.
— В школе меня дразнили Большой Желтой Птицей.
— Сочувствую.
— Бывали клички и похуже. Я рассказала о вас маме. Она считает, что бойфренд из вас не выйдет.
— Она права. И это плохо, потому что вы мне очень нравитесь.
Амелия вздохнула и начала убирать со стола.
Эй Джей вскочил с места:
— Нет, пожалуйста, позвольте мне. А вы присядьте.
Он сунул тарелки в посудомоечную машину.
— Хотите посмотреть, что это за книга? — предложила Амелия.
— Какая книга? — спросил Эй Джей, ополаскивая блюдо из-под лазаньи.
— Про которую вы спрашивали по скайпу. Вы разве не ради нее приехали? — Она поднялась на ноги, опираясь на костыли. — Она в кабинете, а кабинет вон там, через спальню.
Эй Джей кивнул. Через спальню он шел быстрым шагом, чтобы не показаться бестактным. Он уже почти добрался до двери кабинета, когда его окликнула Амелия, успевшая сесть на кровать:
— Постойте. Книгу я вам завтра покажу. — Она похлопала по постели рядом с собой. — У меня болит лодыжка, поэтому я не в состоянии вас обольщать. Вы уж простите.
Возвращаясь назад, Эй Джей старался не перейти на бег, но у него ничего не вышло.
После того как Амелия заснула, Эй Джей на цыпочках вошел в кабинет.
Книга лежала возле лампы, на том же месте, где Эй Джей видел ее по скайпу. Даже сейчас, держа ее в руках, он не сумел расшифровать стертую надпись на обложке. Эй Джей открыл книгу на титульной странице. Фланнери О’Коннор. «Хорошего человека найти нелегко».
«Дорогая Эми! — прочитал он на форзаце. — Мама сказала, что это твоя любимая писательница. Надеюсь, ты не расстроишься, что я прочитал заглавный рассказ. Он мне понравился, хоть и показался мрачноватым. Бесконечно рад поздравить тебя с окончанием колледжа. Я так тобой горжусь. Твой любящий папа».
Эй Джей закрыл книгу и положил ее на место.
Он написал записку:
«Дорогая Амелия! Поверь, я не выдержу, если ты не приедешь на Элис, пока не выйдет осенний каталог „Найтли“.
Протопостмодернистский рассказ о том, как заядлый игрок погорел на любимой лягушке. Сюжет самый непритязательный, однако «Лягушка» достойна внимания хотя бы из-за того, как Твен развлекается с образом рассказчика. (Когда я читаю Твена, у меня частенько закрадывается подозрение, что он веселится больше меня.) «Скачущая лягушка» напоминает мне о том, как на остров приезжал Леон Фридман. Помнишь, Майя? Если нет, как-нибудь попроси Эми, она тебе расскажет.
Сквозь дверной проем я вижу вас обеих: вы сидите на ее старом велюровом диване. Ты читаешь «Песнь Соломона» Тони Моррисон, а она «Оливию Киттеридж» Элизабет Страут. Наш полосатый Хмурик устроился между вами, и я чувствую себя самым счастливым человеком на свете.
Всю весну Амелия проходила в туфлях-балетках и посвятила магазину «Книжный остров» гораздо больше времени, чем того требовала ее работа. Шеф если и заметил это, виду не подал. Книжный бизнес был и остался уделом джентльменов. Кроме того, Эй Джей Фикри заказывал у издательства «Найтли» рекордное количество книг, опережая чуть ли не все магазины Северо-Восточного коридора страны. Что именно стояло за ростом цифры продаж — любовь, коммерция или то и другое — шефа не волновало.
— А что, если посоветовать мистеру Фикри установить над стендом «Найтли пресс» небольшой прожектор? — как-то предложил он Амелии.
Той же весной, провожая Амелию на паром до Хайанниса, Эй Джей поцеловал ее и сказал:
— С твоей работой на острове жить нельзя. У тебя слишком много разъездов.
Амелия со смехом отстранилась от него.
— Так-то ты предлагаешь мне перебраться к тебе?
— Нет, просто я… Я думаю, что тебе невыгодно переезжать на Элис.
— И правда, невыгодно, — согласилась Амелия и накрашенным ногтем нарисовала у него на груди сердечко.
— Какой это оттенок? — спросил Эй Джей.
— «Розовые очки».
На пароме дали сигнал к отплытию, и Амелия поднялась на борт.
Той же весной, дожидаясь междугороднего автобуса, Эй Джей сказал Амелии:
— Три месяца в году на Элис вообще не попасть.
— В Афганистан и то легче, — кивнула Амелия. — Кстати, я в восторге, что мы говорим об этом на автобусной остановке.
— Я до последней минуты стараюсь об этом не думать.
— Похвальная стратегия!
— Я так понимаю, тебе она не нравится. — Он взял ее за руки. Руки у нее были крупные, но очень красивой формы. Руки пианистки. Или скульпторши. — У тебя руки художницы.
Амелия закатила глаза.
— И мозги книжного распространителя.
Ногти она накрасила ярко-лиловым лаком.
— Какой оттенок на этот раз? — спросил Эй Джей.
— «Дорожный блюз». Да, пока не забыла. Ты не против, если я накрашу Майе ногти? Она давно меня просит.
Той же весной Амелия сводила Майю в парфюмерный магазин и разрешила выбрать любой лак на ее вкус.
— А ты как себе выбираешь?
— Иногда прислушиваюсь к тому, как я себя чувствую, — сказала Амелия. — Иногда прикидываю, как мне хотелось бы себя чувствовать.
Майя изучала ряды стеклянных флаконов. Сначала она потянулась за красным, но, подумав, поставила его на место и сняла с полки переливчато-серебристый лак.
