Перекрестки судьбы. Время полыни - Игорь Соловьев

Сокольских била крупная дрожь. Он спешно собрал свои вещи. Однако предпринять что-либо еще так и не решился. Оставаться в квартире было страшно. Но куда страшнее было выходить на ночную улицу. Какое из двух зол меньше, он определить не смог.

Прошел час, может быть, меньше. Но в прихожей внезапно снова материализовался Шухарев. Снова он не произнес ни единой фразы, а все так же молча продолжал разглядывать Сергея. Вдруг Шухер покачал головой, как китайский болванчик, и сделал призывающий жест: иди, мол, за мной. Серега хотел было что-то спросить, но пограничник, шагнув в дверь, уже пропал из вида. Торопливо подхватив рюкзак, Птица бросился за ним. Поднатужившись, вырвал из-под двери топор, несколько раз щелкнул замком и выскочил на площадку.

Константин медленно, беззвучно спускался вниз по лестнице. Сергею подумалось, что Шухер мог бы без проблем пройти хоть сквозь стену дома и выпасть с седьмого этажа во двор без вредных для себя последствий. Но, вероятно, Шухарев хотел, чтобы бывший однополчанин не терял его из виду. И поэтому пересчитывал бетон ступенек ногами.

Мимоходом, в синем свете фонаря, Птица разглядел на штукатурке несколько распаханных до кирпича полос. Автоматически отметил, что у обладателя страшных когтей их минимум по шесть штук на каждой конечности. Борозды вкривь и вкось расчерчивали стены с седьмого по первый этаж. Входная дверь подъезда была сорвана с петель. Перескочив через нее, Сергей вылетел на улицу и бросился догонять размеренно идущего мертвеца Костю. Точнее, его сущность, которая сейчас перенеслась в неведомое измерение, известное как Зона.

Трудно сказать, как долго они шли. Впереди уверенно плыл силуэт Шухарева, а за ним, стараясь не отстать ни на шаг, – Сокольских. Сначала они двигались по тротуару улиц, изредка сворачивая в подворотни чернеющих домов. Несколько раз проводник Сергея делал замысловатые петли вокруг, казалось бы, пустого и открытого места. А потом и вовсе свернул в высокую осеннюю траву.

Птица замер, вспомнив наставления афганца Николая: «Если окажешься в Припяти, с асфальта не сходи!» Возможность разом огрести нешуточную дозу радиации была слишком высока, и Сергей засомневался. Но Шухер упрямо двигался по полю, выписывая восьмерки и крюки. Так сапер с миноискателем идет по заминированной местности, руководствуясь спасительным писком наушников, уверенно обходя все смертельные ловушки и сюрпризы. Поколебавшись, Сергей бросился вслед за Шухаревым.

Срезав ведомый одному лишь Константину какой-то хитрый путь, они оказались на широком пятачке, окруженном редким кольцом разрушенных пятиэтажек. Судя по застройке, до окраины города осталось совсем немного. Шухарев внезапно остановился и посмотрел куда-то вдаль, за спину Сергея. Тот нервно оглянулся и, ничего не увидев, спросил:

– Что?

Шухарев замер. Его бесстрастное лицо, все это время не выражавшее никаких эмоций, вдруг дернулось. По всей фигуре Кости пробежала рябь. И у правого его виска Птица разглядел черную зияющую рану. Еще минуту назад ее не было. Шухер, словно плохо смазанный механизм, поднял руку. Согнув ее в локте, он махнул куда-то вдаль, продолжая смотреть в глаза сослуживцу.

– Идти? В ту сторону?

Шухарев кивнул. А потом, согнувшись, словно старик, зашагал обратно. Туда, откуда они только что пришли. Несколько минут Сокольских ошеломленно смотрел ему в спину. Затем, постепенно прибавляя шаг, Сергей побежал в указанном направлении. Оказавшись на почтительном расстоянии, он оглянулся.

В свете не по-осеннему большой и яркой луны Птица рассмотрел удалявшийся силуэт Кости Шухарева.

Тот уже почти достиг домов, торчавших черными коробками, как навстречу ему вывалилось давешнее существо. Издали оно было похоже на косматую обезьяну с двумя лапами-граблями по бесформенным бокам. Она не бросилась к солдату, норовя порвать и раскромсать улизнувшую добычу. Нет. Тварь поняла, что жертва оказалась ей не по зубам. И привела с собой тех, кому это действительно было под силу. Неясные, мутные контуры расчертили воздух вокруг Шухера. Зыбкие тени рваными тряпками завертелись вокруг согнувшегося Костика, который тем не менее упрямо двигался вперед. Было слишком далеко, чтобы хорошо рассмотреть детали. Но Сергею показалось, что мельтешащие фигуры отрывают от призрачного пограничника клочья сизого тумана, отчего раз за разом Шухарев становился все тоньше и прозрачнее. Сокольских так и не узнал, чем кончилось это трагическое действо. Луна скрылась за набежавшей паклей туч, и Зона погрузилась во тьму.

Птица бежал по грязному асфальту, торопясь выскочить за городскую черту. Минут за десять он пролетел пригородную зону. Мелькнули разрушенные остовы домов, и вот уже его ноги заскользили по мокрой от тумана траве.

Миновав на одном дыхании поле, отделявшее лес от бывшего города атомщиков, и оказавшись среди стволов сосен и елей, Сокольских без сил повалился на холодную землю. За ним никто не гнался, его не встретила у опушки засада солдат, он был жив, не облучен и не покалечен. Но разучившийся плакать еще много лет назад Серега лежал, обхватив голову руками, и беззвучно трясся от накатившей на него боли и тоски, причина которых хранилась под огрубевшей скорлупой его сердца, обнажившегося в один короткий миг перед безликим и ядовитым дыханием Зоны.

Всю ночь Птица двигался от Припяти в направлении блокпоста. На всякий случай Сергей решил выйти немного в отдалении от места, где он пересек периметр. Первая заповедь мотоманевренных групп, да и военных разведчиков вообще: не возвращаться назад той же дорогой, по которой пришел. Потому что это почти стопроцентный шанс нарваться на выставленную засаду или мины.