Позови ее по имени - Галина Владимировна Романова

Гриша коротко кивнул ей. Развернул свой байк и исчез со двора почти мгновенно. Олега он либо не видел, либо сделал вид, что не видел.

Сволочь! Предатель! Не захотел перед молоденькими девчонками позориться родством с таким жирдяем? Ну ладно! Он запомнит! Он ему еще завтрак подаст утром! Он ему…

– Слышь, ты, овца!

Громкий девичий крик с детской площадки отвлек его от мстительных мыслей.

Олег, набиравший уже код подъездного замка, стремительно обернулся. То, что он увидел, повергло его в шок.

Девушки дрались! И это была не просто потасовка с подзатыльниками, толканием и плевками, это была серьезная драка. Мелькали кулаки, с глухим звуком обрушиваясь на головы и спины. Взлетали ноги, точно попадая в болевые точки. Волосы у обеих растрепались. У Маши уже шла носом кровь. Кулаки второй девушки уже были сбиты.

– Вы что творите?! – закричал он так громко, как никогда в жизни не кричал. – А ну, прекратите немедленно! Я сейчас полицию вызову!

Они словно не слышали, продолжая драку. Он развернулся и трусцой бросился к ним.

Если он не сумеет разнять двух дерущихся девчонок-подростков, пусть даже и мастерски дерущихся, то ему вообще незачем ходить по земле. Так он решил, подбегая к ним.

– А ну, прекратите немедленно! Осатанели совсем?! – взревел он, расталкивая девчонок. – Вы же девушки! Как можно?! На вас из окон смотрят! Маша! Прошу, прекратите!

Два случайных удара, предназначенных не ему, нашли его поясницу и живот. Он ахнул и на мгновение зажмурился. Но, морщась от боли, он все же их растащил.

– Как вам не стыдно!

Олег стоял между ними, вытянув обе руки параллельно земле и удерживая девчонок за воротники от нападения.

– Стыдно, дядя, у кого видно, – чужая девочка плюнула кровью ему на старые кроссовки. – У этой твари как раз все на виду.

Олег перевел взгляд на Машу. Милая, вежливая девочка, всегда спокойно общающаяся с ровесниками и никогда не вступающая в конфликты с другими подростками их двора, тяжело дышала. Из носа шла кровь, стекая по губам на куртку.

Он отпустил ее воротник, быстро нашарил в кармане штанов упаковку бумажных носовых платков. Всегда брал на пробежку, потому что дико потел. И пот заливал глаза, и очки потели от его судорожного тяжелого дыхания.

– На вот, вытри кровь, – протянул он ей упаковку. – И успокойтесь уже! На вас смотрят!

– А мне плевать, что смотрят! – заорала снова очень громко чужая девочка. – Меня тут никто не знает!

– Машу знают, – возразил Олег, выпуская и ее воротник из рук.

– Вот-вот! Пусть все узнают, какая она! Какая она сука! – на последнем слове голос ее захрипел. И она вдруг заревела: – Из-за тебя! Все из-за тебя! Ты знала, что она его любит, знала! Зачем полезла?!

– А может, я его тоже люблю, – сдавленно ответила Маша, прикладывая к носу платок. – А может, он мне и не нужен вовсе. А эта дура просто все не так поняла. Сама виновата!

– А ничё, что этой дуры больше нет, а?!

Маша промолчала, неожиданно отвернулась. Плечи ее вздрогнули.

– Ее больше нет, – чуть тише и горестнее произнесла чужая девочка. – Это страшно.

– Она сама виновата, – повторила Маша. – И мне ее совсем не жалко. Она дурой была! Жуть, какой дурой! А ты… Ты, сволочь, за свой махач ответишь! Жди ответочки…

Маша швырнула к ее ногам скомканные окровавленные бумажные платочки и медленно побрела к подъезду.

– Что это было?!

Олег уставился на девочку. От слез и драки ее густая подводка поплыла по лицу, преобразив его до страшного.

– Разборки, дядя. Это были разборки, – произнесла она, судорожно вздыхая. – Эта сука…

– Не выражайся, пожалуйста, – поморщился Олег. – Ты же девочка. Молодая, красивая.

– Ну, извини, дядя! – фыркнула она, оглядела его с головы до ног. Фыркнула. – Ты откуда такой ископаемый?

– Из этого подъезда, – указал он в спину Маши, исчезающей за дверью. – Я ее сосед.

– Ух ты! – Она провела ладонью по лицу, поморщилась, когда ладонь окрасилась ее поплывшим макияжем. – Нет еще платочка-то, дядя?

Он пошарил в карманах. Нашелся один – скомканный.

– Я им очки протирал, – признался он, засмущавшись, как школьник, до румяных щек.

– Пофиг! – Она выхватила у него из рук платок, начала протирать лицо. И все время приговаривала: – Повезло тебе с соседкой, дядя! Такой матерой суки еще поискать.

– Вы из-за мальчика подрались? – спросил он, поняв, что она собирается уходить. – Это не страшно. Время пройдет, поймете, что это…

– Да пошел ты! – разозлилась она, уставив на него злые заплаканные глаза. – Из-за мальчика! Этого козла, который привез ее, можно назвать мальчиком?! Он взрослый крутой чел, понял ты?! И он сначала с моей подругой мутил, а потом к Машке переметнулся. Она его соблазнила. Увела! Украла! Понял, дядя?!

Он остолбенел. Его брат Гришка имеет отношения с несовершеннолетними?! Он совершенно охренел?! Это же, мало того, статья! Это аморально! Ему тридцать шесть лет. А этим девчонкам хорошо если по шестнадцать! Они же…

– Вы же дети! – выскочило у Олега. – Как же можно?

– А как-то так! – воскликнула она насмешливо, широко разводя руки. – Ты точно ископаемый, дядя, раз думаешь, что это не можно!

Он помолчал, наблюдая, как она неистово трет лицо крохотным бумажным комочком.

– Как лицо? – спросила она, поочередно поворачивая к нему щеки.

– Не очень. Я мог бы принести тебе воды в бутылке. Или влажные салфетки, – предложил Олег. – Подождешь?

– Забей, – со вздохом ответила девочка. – Пожалуй, я пойду.

– Как же ты по городу так…

– Такси поймаю.

– А что за разговор про девочку, у которой Маша отбила парня? Что с ней?

Ее губы дернулись, глаза снова наполнились слезами.

– А ничего с ней, понял, дядя! Ничего! – Ее лицо сделалось злым и неприятным. – Ничего, кроме того, что ее убили.

– Уби-или?!

Ему сделалось душно. И сердце начало как-то неправильно и не там работать: с перебоями где-то под лопатками.

Гришка! Гришка причастен?! Господи, только не это! Из всех скверных историй, в которые он ухитрялся попадать, эта была бы самой страшной, самой непоправимой.

– Убили, убили. Ножом всю изрезали. И трахнули еще перед этим! – Она по-мужски сплюнула ему под ноги. Сощурила глаза, из которых сочились слезы. – И виновата эта вот гадина, которой ты все платки отдал, дядя. Она виновата, она! Не прощу…

Она неожиданно повернулась и пошла прочь. Ноги приволакивает, спина сгорблена. Старушка пятнадцати лет! Догнать? Расспросить подробнее? Узнать, как все же звали парня, который…