Тамерлан - Жан-Поль Ру

Весной 1393 года, двигаясь по Нехавендской дороге, Тимур пришел в Луристан, чтобы восстановить порядок, то и дело нарушавшийся вечными разбойниками, населявшими эту страну. Весь апрель он занимался сбором сил, разбросанных по Дизфулу и Шестеру в ходе карательных операций, по завершении чего было предпринято нападение на Музаффаридов. Личность мрачная, шах Мансур являлся, однако, человеком мужественным и умелым полководцем. Чтобы решиться бросить вызов Тамерлану, нужны были именно эти качества. Приведя подданных в состояние полной боевой готовности и сделав ставку на свою отвагу, шах Мансур бросился навстречу судьбе, дав сражение в мае под стенами своего главного города, Шираза. Увидев Великого эмира в толпе телохранителей, он устремился к нему и, пробившись, дважды скрестил с ним саблю. Будь шах Мансур удачливее, победа была бы за ним; выбей он Тарагаева сына из седла, дело бы решилось в его пользу. Но удары цели не достигали; шлем был прочным, и Тимур с коня не упал. Воины поспешили ему на выручку и его спасли. Погиб же шах Мансур. Говорят, что ему отсек голову и бросил ее к ногам Великого эмира младший сын Тимура, юноша, которому едва исполнилось семнадцать лет. [89]

Тамерлан вступил в Шираз триумфатором. Целый месяц трансоксианцы наслаждались местным вином, а также ширазскими девами, упиваясь музыкой и пением. Все богатства города были переданы победителю, который сверх того потребовал огромный выкуп. Правители Кирмана и Язда явились к Великому эмиру с заверением в полном ему подчинении, а также в глубочайшем почтении; увы, жизни им это не спасло. В июне, оставив вместо себя своего старшего сына Омар-шейха в Фарсе, Тамерлан покинул Шираз, чтобы двинуться на Исфаган и Хамадан. Город, с которым когда-то он обошелся так безжалостно и который теперь худо-бедно залечивал раны, снова должен был платить тяжкий оброк. Трансоксианцы тешились ловецкими забавами, одновременно захватывая кое-какие укрепленные поселения и загоняя в горы непокорных туркменов. Тимур со своим двором уже обосновался в Хамадане, когда к нему прибыл посол из Багдада.

Правитель Багдада, Ахмед-Джалаирид, подобрал посланца удачно: то был грамотей, священнослужитель, известный муфтий бывшей аббасидской столицы. Но письмо, которое он ему дал, было лживым и достойным лишь презрения. Ахмед-Джалаирид, который ранее был изгнан, но потом, как и остальные принцы, вновь вступил во владение своих земель, рассыпался в комплиментах перед Тимуром и уверял его в том, что охотно высказал бы ему слова глубокого уважения лично, когда бы не боязнь предстать перед государем столь величественным и могущественным. Главный муфтий был отослан обратно в Багдад. Джагатаиды следили за ним весьма пристально. 21 августа 1393 года войско, которое целую неделю готовилось к походу, получило приказ выступать. Возглавляемый Тамерланом авангард к этому времени уже находился в пути. Великий эмир сделал ставку на внезапность, но она не удалась. Ахмед-Джалаирид предусмотрительно расставил дозоры, миновать которые не мог даже почтовый голубь. Ахмед-Джалаирид спешно переправился на правый берег Тигра, тогда как Тимур с форсированием замешкался. Его врагу удалось скрыться; правда, в Кербельской долине он едва не попал в руки Мираншаха, пущенного ему вдогонку, но, бросив тому все свои богатства, а также сыновей и жен, спасся. Бывший правитель Багдада поспешил в Египет, надеясь на гостеприимство Мамлюков. [90]

И все же Тамерлан действовал быстро. 29 августа он уже стоял перед Багдадом. Как если бы ему было двадцать лет и он не был хвор, Тамерлан двигался днем и ночью, часто верхом, но иногда на носилках, чтобы иметь возможность поспать. Все сто сорок километров последнего перехода он пролетел со скоростью стрелы! В предместьях Багдада воины пустились в самые тяжкие бесчинства. Лучшие люди города поспешили начать переговоры. Величина дани была определена, и Тимур без единого выстрела вошел в древнюю столицу халифов, увы, заметно оскудевшую после того, как в 1258 году ее разорили монголы. Теперь ее лишили того, что еще чудом сохранилось от великого прошлого и что ревниво пестовали Джалаириды, а именно славу культурного центра. Багдадские художники, ученые и все те, кои составляли сливки общества, были отправлены в Самарканд! Тимур отдыхал в Багдаде ровно два месяца, проводя приятнейшие дни в «беседках, украсивших берега реки»; им же был отдан приказ восстановить мавзолей основателя одной из четырех правоведческих школ ислама, Ахмеда ибн-Ханбала. Все вино из погребов Ахмеда-Джалаирида, еще остававшегося в изрядной степени монголом, а потому любителя выпить, было вылито в Тигр, и, как свидетельствовали очевидцы, захмелевшая рыба плавала вверх животом, словно мертвая.

Наконец 31 октября Тамерлан покинул город, оставив управлять им Хваджу Масуда Савзавари, человека неподкупного, великодушного, слывшего хорошим администратором, которому население могло только радоваться, а также гарнизон в три тысячи воинов. Но что значило столь слабое войско, стоявшее на границе неуклонно расширявшегося государства? [91]

Египет играл роль всеобщего прибежища уже во времена патриарха Иосифа и долгое время оставался единственным защитником ислама перед лицом монгольской угрозы. Видя в Тамерлане лишь наследника кочевых орд, он дерзнул бросить ему вызов. Все позволяло думать, что не сегодня завтра Тимур двинется войной на Мамлюков. Но прежде ему надо было укрепить свое главенствующее положение в Ираке и наказать тех, кто слишком далеко зашел в своем недовольстве, поэтому он поручил Мираншаху привести к послушанию южную часть Месопотамии, вплоть до Бассоры. Сам Тимур отправился на север. Его первоочередной задачей был захват важной крепости в Такрите. Он превратил семьдесят тысяч человек, почти всех своих воинов, в «саперов». Они обложили ее стены дровами и подожгли их. Когда укрепление рухнуло, «саперы» превратились в воинов и бросились на штурм. Потом из черепов были сложены «башни», которые снабдили надписями: «Так наказаны злодеи».

Взятие Такрита, скорее всего осуществленное при материальной поддержке багдадских дельцов, потребовало огромных средств. Иначе сложились обстоятельства в Курдистане, где предстояло теперь воевать. Великий эмир разделил свои полки на мелкие отряды, способные действовать в любых условиях, повсеместно отмечавшие свой путь разрушениями и убийствами. Весь 1394 год был посвящен захвату городов и всевозможных укреплений, преодолению недоступных высот и перевалов, а также густонаселенных долин. Эти операции, не рассчитанные на обретение громкой славы, но тем не менее весьма эффективные, были довольно рискованными. Так, Омар-шейх, сын Великого эмира, в феврале погиб от вражеской стрелы под стенами осажденной крепости, что причинило огромную боль его отцу.

Все еще пребывая в мрачнейшем расположении духа, Тимур осадил Мардин, построенный на склонах горы, увенчанной цитаделью, город, являвшийся одним из наиболее активных центров деятельности различных восточных Церквей. Мардин решил сопротивляться, и, чтобы им овладеть, надо было повоевать. Город, казалось, был обречен, как вдруг 22 марта Тимуру пришло сообщение о рождении сына у Шахруха, то есть его внука, того, кто впоследствии стал в Самарканде принцем-астрономом, великим Улугбеком. На радостях Великий эмир простил мардинцев и даже велел отдать им все, что было отобрано. Решительно, любовь к семье была у него сильнее всех других чувств… [92]