Надо ли России бояться Китая? - Илья Дроканов

Не всем известен тот факт, что в конце 1930-х годов на территории советского Приморья и Приамурья тоже проводилась депортация китайского населения, проживавшего там компактно с начала XX века. Двадцать лет назад, в 1989 году, Верховный Совет СССР принял декларацию о признании незаконными и преступными репрессивных актов против народов, подвергшихся насильственному переселению. В связи с этим чаще всего принято вспоминать о депортации поволжских немцев, чеченцев, крымских татар, калмыков в годы Великой Отечественной войны. Но в действительности же мероприятия по депортации начались раньше и не на западе страны, а у дальневосточных границ.

В 1930-х годах Япония оккупировала северо-восточную часть Китая и образовала там марионеточное государство Маньчжоу-Го. Его территория использовалась японцами в качестве плацдарма для подготовки нападения на СССР. Советско-японские вооруженные столкновения в 1938-1939 годах у озера Хасан на юге Приморья и у реки Халхин-Гол на востоке Монголии показали, что самураи всерьез готовятся к захвату дальневосточных земель Советского Союза.

Для подготовки боевых мероприятий они активно использовали агентурную разведку. Натренированных офицерами Квантунской армии агентов десятками перебрасывали на советскую территорию, многие из них оседали на жительство возле военных гарнизонов, аэродромов и военно-морских объектов в Хабаровске, Благовещенске, Владивостоке и других населенных пунктах. Борьбой с ними занимались советские пограничники и органы контрразведки. По сегодняшний день одним из самых известных пограничников в нашей стране является Никита Карацупа, служивший с 1933 года на заставе «Полтавка» Гродековского погранотряда Тихоокеанского пограничного округа. Ему удалось задержать или уничтожить не одну сотню японских шпионов и диверсантов. Многие из них были этническими китайцами и корейцами.

Обстановка в областях и краях советского Дальнего Востока в 1930-х годах была очень тревожная. Ни у кого не вызвало удивления событие, произошедшее 23 апреля 1937 года. В тот день газета «Правда» выступила со статьей, разоблачающей японский шпионаж на Дальнем Востоке. В статье сообщалось, что агентами японцев, как правило, были китайцы и корейцы.

21 августа 1937 года вышло Постановление Совета Народных Комиссаров СССР «О выселении корейского населения пограничных районов Дальневосточного края». Органам НКВД предписывалось немедленно приступить к мероприятиям по выселению, завершить всю операцию предусматривалось к 1 января 1938 года. За два месяца к 25 октября 1937 года было выселено 36 442 корейских хозяйства, то есть 171 781 человек. Вместе с корейцами депортации подверглись тысячи русских репатриантов из Харбина и натуральных китайцев. Под одну гребенку «причесали» и проживавших в тех краях немцев, поляков и прибалтов.

В считанные дни опустели процветавшие корейские деревни и целые городские районы. Исполнительные подчиненные полпреда НКВД по Дальнему Востоку Генриха Люшкова, летом 1937-го расправившиеся с «врагом народа», «троцкистским прихвостнем» комиссаром госбезопасности 1-го ранга Терентием Дерибасом — предшественником Люшкова — и его окружением, взялись за «врага внешнего». Китайские семьи проживали колониями: во Владивостоке — в старой части города в районе Пекинской улицы, в Хабаровске — на Казачьей горе и в слободке за железнодорожным вокзалом, много их было в селах Манзовка, Сучан, Бикин и прочих местах привольного таежного края. После операции НКВД там долго было безлюдно.

* * *

ВОСПОМИНАНИЯ ОЧЕВИДЦА

Некоторые потомки депортированных китайцев официально возвратились в СССР в 1950-1960-х годах. Один из них позже вспоминал, что он родился во Владивостоке в 1936 году. Его мать была русской, выросшей в Харбине, а отец — китайцем, работавшим на объектах КВЖД в северо-восточном Китае. В Советский Союз они приехали официально в конце 1920-х годов, когда обстановка вокруг КВЖД начала накаляться из-за провокационных действий китайских властей. В семье кроме него были еще старшие братья.

По рассказам своего отца он знал, что осенью 1937 года во Владивостоке к ним в квартиру пришли работники милиции, потребовали срочно собрать необходимые вещи и быть готовыми к отъезду в Китай. Немного погодя всю их семью с маленькими детьми и нехитрым скарбом отвели на вокзал, который находился неподалеку. Там уже были собраны сотни владивостокских китайцев. Всех погрузили в длинный эшелон, состоявший из вагонов-теплушек, и повезли в неизвестном направлении.

Сперва по эшелону ходили слухи, что в Китай отправят морскими судами, потом решили, что их погрузят на баржи и по Амуру и Сунгари повезут до Харбина. Однако паровозы тянули составы с Дальнего Востока по Транссибу все дальше и дальше в глубь страны. Через две-три недели они остановились в теплой для осеннего времени Алма-Ате. Ехавших вместе с китайцами корейцев собрали вместе и пешими колоннами погнали в казахские степи, которые им предстояло обживать. Позже, в 1970-х годах, корейские поселения в тех местах превратились в колхозы-миллионеры — гордость советской овощеводческой отрасли.

Китайские семьи посадили на подводы или грузовики и повезли под воинской охраной дальше на юг. На линии государственной границы, которая отделяла СССР от китайской провинции Синьцзян, переселенцев высадили. Советские пограничники показали им направление движения по автодороге Сары-Озек — Ланьчжоу и, примкнув штыки, потребовали покинуть территорию Советского Союза. Дальше до города Урумчи пришлось идти пешком.

Дорогу пережили не все. В семье рассказчика заболела мать, которая умерла через некоторое время после прихода в Урумчи, одновременно с ней умер средний брат. Отцу, оставшемуся с двумя детьми на руках, удалось выжить. После освобождения Харбина от японцев в 1945 году оставшиеся родственники возвратились в Харбин. Старший брат завел свою семью и остался в этом городе на всю жизнь. Младший в возрасте двадцати лет начал ходатайствовать об отъезде в СССР на постоянное место жительства. В 1962 году его желание было удовлетворено, ему разрешили жить сначала в Казахстане, а позже при восстановлении советского гражданства — в любом месте страны.

(Илья Дроканов. Воспоминания)

* * *

В советские времена примеры такого возвращения были единичными случаями. Китайцев на Дальнем Востоке проживало очень мало. В период обострения советско-китайских отношений за тем, чтобы представители титульной нации соседнего государства бесконтрольно не появлялись в местах у государственной границы, бдительно следили органы КГБ и МВД СССР. Некоторые города, например Владивосток и Благовещенск, имели статус закрытых населенных пунктов, куда обычные граждане СССР могли въезжать и оставаться на жительство лишь по специальным разрешениям контрольных органов.

Но в конце 1980-х годов ситуация заметно изменилась: статус закрытых городов отменили, контроль за прибытием иностранцев в страну ослабили. Жители провинций, лежащих за Амуром, по безвизовому обмену охотно поехали в Хабаровский и Приморский края, в Амурскую область торговать, ремесленничать и обрабатывать пустующие земли.

* * *

СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА

Стоя на линии границы в районе озера Хасан, странно видеть единую территорию, не разделенную хребтами или водными преградами. Там всего лишь проведена условная линия границы, карандашом по карте. Но взгляд цепляется за бесконечные необработанные, заросшие бурьяном и покрытые пятнышками девственных озер земли по нашу сторону границы. И тут же у китайских соседей — возделанные, без единого «дикого клочка» сплошные поля и рисовые чеки.