Надо ли России бояться Китая? - Илья Дроканов

Не только Россия испытывала страх перед китайской экспансией. Востоковед Александр Лукин свидетельствует: «Идея о „желтой угрозе", вызвавшая стремление к ограничению китайской иммиграции… возникла не в России. В Германии в своих высказываниях и письмах (в том числе к Николаю II) к ней постоянно обращался кайзер Вильгельм, и она практически стала идеологической основой дальнейшей политики этой страны после Японо-китайской войны 1894-1895 годов. Примерно в то же время во многих странах мира распространяется страх перед массовой китайской иммиграцией, порождаемой ростом численности низкооплачиваемых китайских рабочих. В 1900 году на западе США жило более 100 тысяч китайцев. В этой стране вопрос об ограничении китайской иммиграции стал одной из важных предвыборных тем. В 1882 году право въезда китайских рабочих в страну было приостановлено. В 1888 году президент Г. Кливленд объявил, что китайцы — „элемент, невежественный относительно нашей конституции и законов, не поддающийся ассимиляции нашим народом и опасный для нашего мира и благоденствия"»[26]. Как известно, за свою историю Соединенные Штаты Америки приняли мигрантов больше, чем любая другая страна в мире. Ограничение на въезд азиатов стало сокрушительным ударом по прекрасному мифу об Америке, которая радушно принимает выходцев из всех стран и становится новой родиной для каждого странника, откуда бы он ни был родом.

В России также предпринимались меры по ограничению китайского присутствия в регионе Дальнего Востока. В частности, именно на это был направлен установленный в 1892 году запрет на приобретение иностранцами земли в Приамурье и Приморье. Однако главные меры, на которые шло царское правительство для ограничения «китайского присутствия», находились в сфере регулирования миграционных процессов. Прежде всего здесь необходимо упомянуть генерал-губернатора Восточной Сибири Николая Николаевича Муравьева-Амурского, заключившего в 1858 году с Китаем знаменитый Айгунский трактат, по которому Амур до самого устья стал государственной границей России с Китаем. Россия получила в свое владение огромный массив Приамурских территорий, и колонизация этих земель, их интеграция в имперское пространство России стала основной задачей генерал-губернатора. Действовал он порой весьма радикальными мерами — однажды распорядился выстроить штрафных солдат, высланных из России на Амур, попарно с забайкальскими крестьянскими девушками и тут же обвенчать их, поскольку для заселения Приамурья нужны были семьи, а не холостяки. Самый надежный способ колонизации Муравьев-Амурский видел в вольном крестьянском переселении, и в составленном им лично проекте правил для переселения в Амурский край он предлагал, чтобы «зашедшие в эти области крепостные люди становились свободными». Однако эти планы не нашли поддержки в столице. Тем не менее усилиями Муравьева-Амурского в течение 1855-1862 годов сюда было переселено порядка 17 тысяч человек. Уже после смерти Муравьева-Амурского он был воспет такими стихотворными строками:

Умом и волею могучей

Нашел Востока ты предел

И сквозь веков немые тучи

Величье россов проглядел.

Ты там, на грани отдаленной,

Родное знамя водрузил.

Заветной мыслью вдохновленный

Великий план осуществил.

Твоим гонимы обаяньем,

Народы шли с родной земли,

С надеждой смелой, упованьем

В твой край бестрепетно пришли.

Второй этап российской колонизации Дальнего Востока был связан с реформами Петра Аркадьевича Столыпина. Переселенческая политика Столыпина привела к более впечатляющим результатам, чем те, которых в свое время сумел добиться Муравьев-Амурский. В 1908 году, выступая перед депутатами Государственной думы, Столыпин говорил: « Отдаленная наша суровая окраина вместе с тем богата, богата золотом, богата лесом, богата пушниной, богата громадными пространствами земли, годными для культуры. И при таких обстоятельствах, господа, при наличии государства густонаселенного, соседнего нам, эта окраина не останется пустынной. В нее прососется чужестранец, если раньше туда не придет русский…» В те же годы генерал Алексей Николаевич Куропаткин писал, что «если бы упразднить русско-китайскую границу и допустить свободное передвижение в Сибири китайцев на равных с русскими правах — сибирские местности могли бы в короткое время окитаиться». Своей переселенческой политикой Столыпин не только решал проблему крестьянского малоземелья и развивал частную собственность на землю, но и обживал отдаленные регионы страны, делал их по-настоящему русскими. Всего с 1900 по 1908 год на Дальний Восток переехало 172 тысячи крестьян из европейских губерний России.

К концу XX века перед Россией вновь встала проблема колонизации Дальнего Востока, на территорию которого, словами Столыпина, «просасывается чужестранец». Директор Института политического и военного анализа Александр Шаравин полагает, что «вся беда в том, что большая часть… иммигрантов прибывает к нам незаконно. Эта миграция осуществляется просто подпольно. Эта нелегальная миграция ведет к росту преступности. По крайней мере, они не платят налогов. Значит, не работают на наше государство, а подкармливают чиновников, коррупционеров. Это база для коррупции, преступности, и это идет нам во вред…»[27]В 2009 году британская газета «Гардиан» писала: «Дальний Восток всегда был наиболее уязвимой с военной точки зрения частью разраставшейся империи России, являющейся самой большой в мире страной. Он находится в 6100 километрах (3800 миль) и в восьми часах лета от Москвы, и живет там всего 6,5 миллиона российских граждан. А рядом, на противоположном берегу Амура, в северо-восточной части Китая проживает 107 миллионов китайцев. В условиях такого демографического дисбаланса в российском воображении возникает первобытный страх по поводу того, что Китай со временем попытается отнять не уступающий по размерам Европе российский Дальний Восток, богатый природными ресурсами, лесом, углем и рыбой»[28].

Китайцы никогда не признавались и, разумеется, открыто не признаются в стремлении осваивать дальневосточные территории, даже в том случае, если такие устремления имели бы место. Наоборот, китайская сторона всячески подчеркивает, что заселение российских регионов никак не отвечает ее перспективной политике. На сей счет известный российский историк-китаист Сергей Тихвинский свидетельствует: «Многие китайские собеседники… выражают глубокое удивление в связи с распространенностью в России, особенно на Дальнем Востоке, убеждения в наличии угрозы со стороны КНР. В свою очередь, российские туристы, во все возрастающем количестве посещающие пограничный китайский город Хэйхэ, откровенно недоумевают, почему в местном краеведческом музее развернута постоянная экспозиция, трактующая всю прошлую историю российско-китайских отношений отнюдь не в духе добрососедства, а как непрерывную цепь агрессивных актов России, направленных на захват китайских земель»[29].