Зерои - Дебора Бианкотти

Теперь понятно, почему Тибо не улетучился у Нэта из головы! Про человека-то он забывает, но рукописная информация не дает Нэту сбить себя с толку.

И Клип осенило.

Она терпеливо ждала, когда остальные покинут комнату.

Нэт продолжал писать, но, наконец, спрятал папку под кресло и встал.

– Идем, Клип?

Она кивнула и взяла его под руку, позволив довести ее до середины коридора.

– Постой-ка! А деньги-то – они же еще в комнате! – произнесла она.

Нэт пожал плечами.

– Ну и пусть.

Ясно. Великий Вождь – золотой ребенок, любимец семьи. Его вещей без разрешения никто не трогает.

– Но я хочу, чтобы Итан видел, как я о них забочусь.

– Верно. Ты умница, – сказал Нэт. – Я за ними схожу.

Клип схватила его за локоть.

– Не надо привлекать ко мне внимание, Нэт. Ступай, прочитай молитву, пока зерои не шокировали твою маму, принявшись за трапезу без благословения.

Она разложила тросточку и улыбнулась.

Нэт потоптался на месте и кивнул.

– Ладно, – проговорил он. – Ты извини, Клип, что я заставил тебя взять на себя такую обузу. Но у копов есть мой номер. Что, если они сюда наведаются?

– Не волнуйся! – отмахнулась она. – Мы же не хотим, чтобы твоя политическая карьера оборвалась не начавшись.

– Но мне жаль, что пришлось навязать деньги именно тебе. Чизара сейчас слишком уязвима, а Итан… он же Итан. Ну, а Тибо… мы про него фактически ничего не знаем.

Клип выгнула бровь.

Так ведь в этом наверняка и есть суть Анонимуса?

Она приобняла Нэта, но не стала чмокать его в щеку, как делала раньше. Она не могла себе этого позволить – ведь Жулик брякнул кое-что лишнее почти год тому назад, хотя она с Нэтом по-другому вообще не целовалась.

Нэт развернулся в сторону прихожей, а Клип вернулась в кинотеатр. Найти спортивную сумку оказалось несложно. От нее несло пивом и потными ладонями Итана.

Клип на ощупь обшаривала комнату, прислушиваясь, не раздадутся ли шаги в коридоре. Тут, что ли, кресло, в котором сидел Нэт? Клип сунула под него руку и обнаружила стопку бумаг.

Она спрятала их в спортивную сумку, тщательно застегнула молнию и вскинула свою ношу на плечо. Интересно, сильно ли расстроится Нэт, когда обнаружит, что его заметки пропали, или быстро забудет о них? В любом случае, она позаимствовала их ненадолго.

Сперва сестра прочтет ей их вслух, опишет фотографии и сделает Анонимуса настоящим, как и любую другую историю.

Возможно, именно тогда благодаря ее голосу этот красивый мальчик запечатлеется в памяти Клип навсегда.

Папа сказал, что встретится с ней на стадионе.

Он обожал спортивные игры, и Келси часто сопровождала его, потому что любила толпу. Но сегодня никаких матчей не намечалось, и стадион пустовал, если не считать газонокосильщика, который медленно выписывал идеально ровные дуги.

Келси различила одинокого «зрителя», который сидел на самом верху, в предпоследнем ряду. Мужчина в кепке сгорбился среди разноцветных пластиковых кресел, совершенно незаметный, если не искать нарочно.

Келси стала подниматься по бетонной лестнице, раскаленной и ослепительно-белой под послеполуденным солнцем. Ее отчаянно клонило в сон, и одновременно с этим она ощущала тягостную тревогу. Даже многолюдные улицы, полные копов и встревоженных горожан, и то были лучше, чем простор и безлюдье стадиона.

Когда Келси поднялась наверх, она увидела, что отец выглядит так же, как она себя чувствует: на тысячу лет старше, чем вчера. Седые бакенбарды выделялись на его ввалившихся щеках, на рубашке выступили пятна пота, а сама рубашка – черная, с длинными рукавами, чересчур плотная для летней жары.

– Пап, ну как же так? – вырвалось у Келси.

Он встал и обвил ее руками.

– О чем ты думал? – пробормотала она, уткнувшись ему в плечо.

– Прости, Келс.

Она отстранилась, изо всех сил стараясь рассердиться. Но изнеможение и облегчение взяли верх.

– Это не ответ! – выдавила она.

Отец пожал плечами и отвернулся.

– Деньги были нужны.

– И поэтому ты ограбил банк? Зачем тебе столько денег-то?

Папа, шаркая ногами, прошел вдоль ряда и плюхнулся на кресло.

Келси села рядом.

– Мне долг надо вернуть.

– Чего?

Разум лихорадочно метался, пытаясь вместить все новости и как-то их утрамбовать.

– Пап, ты только что разнес полицейский участок!

– Мы ничего не трогали. Поверь мне, Келс.

– Ага, двери сами взяли и открылись!

Она покачала головой.

– Бред какой-то!

Отец развел руками.

– Ты считаешь, мне следовало остаться? Когда копы метались в кромешной темноте? Рядом с камерами находился полицейский – он был в кабинете, набитом мониторами! Ему крепко досталось. Я не мог там оставаться. Кто бы ни явился нас разыскивать, он, конечно, был бы очень-очень зол!

– А когда они тебя разыщут, они сгребут тебя в объятия?

Папа бросил на нее тот взгляд, каким он обычно смотрел, когда Келси приносила домой свои школьные оценки. Обиженный и разочарованный.

– Это был мой единственный шанс. Ты думаешь, что в тюрьме, где я буду видеть свою дочурку только через пластиковую перегородку, мне будет лучше?

Келси окаменела. Папа, в общем-то, никогда не понимал, как влияет на нее толпа. Он считал, что Келси «чувствительная». Но целое здание, полное отчаявшихся, агрессивных людей, загнанных за высокие стены из камня и колючей проволоки, их ярость, сдерживаемая дубинками, пистолетами и перцовыми баллончиками, – это настоящий кошмар.

Она бы даже не осмелилась подойти к тюрьме!

А значит, она бы никогда не увидела папу.

– Чья была идея насчет ограбления? Твоя?

– Того мужика, которому я задолжал. Ника Гаргарина.

Келси нахмурилась. Многих папиных друзей она знала – хотя бы по имени. Никакого Ника среди них не было.

– Он приехал в Кембрию в начале года, – пояснил отец. – Со своим дядей по имени Алексей Багров. Они хотели здесь обосноваться. И предложили мне работенку.

– И как получилось, что ты им задолжал?

– А это такая работа. Мне дали несколько тысяч вперед, чтобы начать собственное дело…

– Дело? – переспросила Келси.

Он не проронил ни слова.

– Пап! – окликнула его Келси и сделала паузу.