Стеклобой - Михаил Перловский

Над площадью защелкало, и зазвучала громкая дребезжащая музыка.

— Чэпэ, — раздался рядом глухой голос Бориса. В руках он держал пустой металлический бидон. — Когда успели, а?! Запасы трудовых сто грамм полностью на нуле, — Борис удивленно встряхнул бидон. — Ты понимаешь, глаз не спускал, Дмитсергеич, как успели?

— Щур куда уехала? — не слушая его причитаний, спросил Романов.

— С проверкой, в типографию, доложу ей все. Джунгли, а не рабочий коллектив! — возмущенно ответил Борис.

Романов, не оглядываясь на Свету, скрылся в тени трибуны. Если Ящер не идет к нему, он найдет Ящера сам. За площадью, в теньке деревьев, стояли рабочие стекольного завода — он узнал их по синей униформе. Романов твердым шагом двинулся на патруль, перегородивший тропинку к детской площадке. Пусть только попробуют его остановить, баллов не досчитаются. Двое парней в синем всмотрелись в его лицо, один было поднял руку, но второй толкнул его и что-то прошептал. Романов прошел мимо, даже не кивнув.

Мысли его метались, Романов старался успокоиться. До типографии пешком минут пятнадцать, прикинул он, есть время подумать.

Откуда он знал, что произойдет на площади, как успел среагировать? Ясновидение это, что ли, черт бы его взял? Все слова, приходящие на ум, чтобы описать случившееся, казались ничтожными и мелкими. Попробуй перескажи «Калевалу» в фельетоне. Судя по всему, Романов не предугадывал утренние события, а молниеносно просчитывал вероятности, пролистывал миллионы причин и следствий, и безупречно делал выбор. Это было похоже на чудо, на могущественную помощь извне, на то самое «само собой», о котором он читал, но никогда не испытывал. Это пугало, но вместе с тем отзывалось невероятной, оглушающей радостью. Некто большой обратил, наконец, на него внимание.

Он пошел коротким путем через дворы, скверы и заброшенные сады. Навстречу ему дважды попались патрули, по счастью, им не заинтересовавшиеся. В одном из скверов он заметил, что жители и патрульные в синем обосновались на детской площадке и мирно дремлют на деревянных слониках.

Ему не терпелось проверить себя, но сразу без подготовки применять новое невероятное умение к пацанам, чтобы узнать правду, представлялось ему безрассудством. Да и семь снесенных зданий, и игорный дом, и поиск заветного места тоже представлялись задачками из конца учебника. Начнем с чего-нибудь легкого, какая-нибудь изящная, никем не решенная историческая загадка, ребус, анекдот. Каково будет не корпеть в архивах, не чихать над рассыпающимися в пыль газетами, а походя вычислить решение, увидеть его — как только что со Светой? Рррраз, и вот он результат на блюдечке.

«А если не сработает?» — подумал Романов. Что если его уровень — предотвращение несчастных случаев на производстве? Он нервно рассмеялся. Спокойно, нужен ребус. Роль змеи в судьбе Вещего Олега? Сократ, скандалы, интриги, точный состав цикуты? Равна ли площадь Бермудского треугольника двум черным дырам? Смех смехом, но тайна убийства Кеннеди всегда его занимала, да и найти библиотеку Ивана Грозного тоже не помешало бы. Но нет, голова не отзывалась.

Спокойно, он сам всегда повторял, что работа над любой исторической загадкой — нудный нескончаемый перебор версий того, что могло произойти, просто всем лень возиться. Макс при любом упоминании о лени неизменно бесился и орал: «Ты, Митяй, жалкий халтурщик — убейся, возьми и перебери, пусть это будет делом твоей жизни!» Может, голове нужно хотя бы минуты три?

Романов вышел на перекресток и замер, словно налетел на стену с гвоздями. Добрый день, Романов. Неведомый механизм в его голове сработал и выдал результат. Ощущения были на редкость приятными. Просчет вероятностей закончился. Романов поразился, насколько очевидно каждое решение, и до какой степени он был глуп раньше. Восхитительные разгадки лежали сверкающей россыпью перед ним. Как будто Романов долго не мог понять фразу на иностранном языке, хотя все слова по отдельности знал, и вот ее смысл открылся.

Я похож на издателя желтых листков, улыбнулся Ро-манов — «Раскрыта тайна убийства Кеннеди!» (нелепая случайность, ошибка вместо мирового заговора) «Обнаружена Либерия Ивана Грозного!» (точнее тот факт, что ее и вовсе не существовало), — он оглянулся в поисках слушателей. Но дворничиху, метущую дорожки в парке, вряд ли интересовали пыльные новости из прошлого. Да и его самого не сильно взволновало то, что он выяснил. «Что мне Олеги, викинги и половцы», — подумал он. Они давно рассыпались в прах. Вот на Александрию Петровну бы этот механизм напустить. Сенсации — потом, а сейчас Ящер.

Но голова к насущным задачам оставалась равнодушна, и как Романов не перебирал сведения о городе, зданиях и самом Ящере, система никак не складывалась, и ответ не являлся.

Внутри здания типографии он обнаружил двух женщин неопределенного возраста в пестрых платках. Одна из них с напором, отрывисто говорила другой, будто диктуя:

— За других желай яростно, чужое желание прими как свое — что тут трудного, запомнила?

— Не понимаю я, — с отчаянием заныла вторая.

— Находишь себе подружку, и меняетесь желаниями, она за тебя просит, ты за нее, — сменив тон протараторила первая и быстро оглянулась, — вот и вся тебе святая чет-ность.

— Зачем это? Да кто за меня желать будет, а обманут если?

— Бонусы так не приходят, понимаешь, не знают они к кому прилипнуть. А обманут — так проверенную подружку выбирай, договоритесь уж как-нибудь.

— Зачем я только ввязалась-то?! — вторая закатила глаза.

Заметив Романова, обе спрятали руки в карманы.

— Где тут начальство? — спросил Романов.

— Предводительница не принимает, — сказала первая и загородила собой дверь с табличкой «Столовая».

Из-за двери послышалось невнятное гудение, а спустя мгновение грохнули аплодисменты. Тетки вздрогнули, и вторая выпалила:

— Собрание передовиков у нас тут. Поквартальное. Или, может, ты за плакатами? — с надеждой уточнила она.

— За плакатами, — послушно отозвался Романов, хотя не имел представления ни о каких плакатах. «Предводительница», — хмыкнул он. Скоро генералиссимусом себя назначит.

— Вот по коридорчику и направо, там и склад. Василиса все выдаст, чего положено, — направила его первая тетка.

Романов пошел по длинному узкому глухому коридору без окон. В мертвенном свете ламп вдоль стен выстроились высоченные и необъятные рулоны бумаги. Завернув за угол, он заметил в стене квадратный проем за ситцевой занавеской, оттуда доносились звуки аплодисментов. Видимо, ему удалось зайти на собрание передовиков с тыла, где противник не ожидался.

Романов отодвинул занавеску: его взгляду открылась кухня с алюминиевыми кастрюлями и противнями, гигантской хлеборезкой и закопченной плитой. Романов тут же уловил знакомые с детства запахи. Бледный борщ, ватная котлета и сплотившиеся в борьбе макароны. За раздаточной стойкой виднелся обеденный зал, заполненный близнецами недавно встреченных теток в разноцветных платках. Композиция из их пестрых голов напоминала лучшие работы импрессионистов. За стойкой, спиной к Романову, стояла крупная баба с квадратными плечами в бархатном балахоне. Даже со спины он узнал главную идущую сестрицу — Маргариту Ивановну. Предводительница, да не та, вздохнул Романов. Когда же закончится гонка за призрачным Ящером?!